1917, 1937 … 2017. Мистика повторяющихся семерок не выходит из головы

В наступившем 2017 году аналитики и журналисты вольно или невольно будут искать аналогии между происходящими в России событиями и октябрьским переворотом или, если угодно, Великой октябрьской социалистической революцией, кому как больше нравится. Явных аналогий, на первый взгляд, нет. Временное правительство никак не походит на путинскую администрацию, никто не планирует созывать Учредительное собрание, а сегодняшняя дышащая на ладан оппозиция не имеет ничего общего с напористыми российскими левыми партиями столетней давности.

Но это лишь одна сторона дела. Не стоит забывать, что октябрьской революции предшествовала революция февральская.

2 марта 1917 года командующие фронтами и лидеры Государственной думы «всеподданейше» попросили императора Николая II отречься от престола, что и было сделано. Должно быть, государь вспомнил о печальной судьбе своих предков, умиравших то ли от геморроидальных колик, вызванных воткнутой в живот вилкой, то ли от апоплексического удара табакеркой в висок. Дальнейшее хорошо известно.

В 2017 году могла бы отмечаться еще одна безрадостная годовщина. Восемьдесят лет назад, с 23 февраля по 3 марта 1937 года в Кремле проходил пленум ЦК ВКП(б). Члены партийного ареопага послушно обрекли на смерть своих коллег Бухарина, Рыкова и других. А затем из 72 выступавших на этом пленуме 52 были расстреляны. Это стало началом Большого террора, в том числе истребления тогдашнего советского истеблишмента. Историки до сих пор спорят о том, что, собственно, побудило Сталина провести тотальную чистку руководящих кадров, уничтожив даже тех, кто никогда не был замечен в оппозиции великому вождю. Видимо, на всякий случай.

Ученые-историки вряд ли склонны искать аналогии между февральско-мартовскими событиями 1917 и 1937 годов. Между тем, кое-что общее между ними все же просматривается.

В 1917 году высшие сановники империи, в том числе члены семьи Романовых, попытались спасти режим, сменив лидера. Из этого ничего не получилось. Причин тому много, но не о них сейчас речь. Интересно, что двадцать лет спустя уже Сталин мог подозревать своих соратников в похожих намерениях. Коллективизация высветила острейшие противоречия между режимом и основной массой населения. Сопротивление крестьянства было подавлено, но его ненависть к власти сохранилась. Неслучайно в 1941 году Красная армия, состоявшая в большинстве своем из крестьян, полками сдавалась в плен, не собираясь умирать «За Родину, за Сталина». Почему бы не допустить, что во второй половине 1930-х годов Сталин заподозрил товарищей по партии в том, что те готовятся переложить на него ответственность за ужасы коллективизации со всеми вытекающими из этого последствиями. Он, однако, успел первым.

Кризис путинского режима все более заметен, причем далеко не только оппозиционно настроенным наблюдателям. Вот, например, Валерий Соловей, профессор элитного МГИМО, находящегося под неусыпным контролем властей, с уверенностью говорит, «что в следующем году нас ожидает начало серьезного политического кризиса». И четко выделяет главную, на мой взгляд, тенденцию: «Власть не может предложить обществу никакой перспективы». Люди «ожидают от власти, что она скажет им что-то внятное, обнадеживающее про свет в конце тоннеля. А слышит какие-то невнятные малоубедительные слова непонятно о чем. Ни одно из выступлений президента последних месяцев не отвечает на коренные проблемы, которые беспокоят общество: снижение доходов, инфляция, безработица, развал здравоохранения, образования. Об этом никто ничего не говорит. Власть самоустранилась».

Падение жизненного уровня – важное, но не единственное проявление кризиса режима.

Власть не в состоянии выработать вразумительную концепцию преодоления зависимости экономики от экспорта углеводородов. Выход из экономического кризиса связывается только с повышением цен на нефть. Широко разрекламированное импортозамещение вылилось в хаотические протекционистские меры, выгодные лишь части российского бизнеса и нескольким госкорпорациям. Никуда не делось отставание России от ведущих западных стран и Китая в научно-технической области. Да и ясности относительно того, приведет ли появление Дональда Трампа в Белом доме к снятию очень болезненных для Кремля санкций, нет. Но и произойди такое, никому не ведомо, чем придется за это заплатить.

Нарастание охватившего Россию кризиса видно не только оппозиционно настроенным экономистам, политологам и журналистам, но и истеблишменту, по крайней мере, думающей его части.

В извилистых коридорах российской власти не могут не задавать себе вопрос: что делать, если зашатается ее вертикаль? На него, естественно, отвечают по-разному. Одни надеются успеть на последний самолет и пережить кризис в уютном особняке на берегу Женевского озера или в лондонском Челси. Другие – преисполнены готовности поддержать Путина, если он решит силой подавить общественное недовольство. Но есть и третьи, которые могут задуматься о том, чтобы спасти режим, сместив лидера и, естественно, объявив его ответственным за все беды, обрушившиеся на Россию в последние годы.

О том, что на самом деле происходит в высших эшелонах российской иерархии, знают немногие. Никто из них, будучи в здравом уме, не обсуждает происходящее с кем-либо за пределами очень узкого круга посвященных в тайны Кремля.

Похоже, однако, что Путин перестает доверять своим приближенным.

Без внятного объяснения причин с ключевого поста руководителя Администрации президента был смещен один из столпов путинского режима Сергей Иванов. Его заместитель Володин, отвечавший за внутреннюю политику, передвинут на формально более высокий, но политически малозначимый пост председателя Госдумы. И теперь он ходит в свой прежний кабинет получать указания от его нынешнего обитателя. Их места заняли люди, чей аппаратный вес не идет ни в какое сравнение с предшественниками. Что до арестов тех, кого еще пару лет назад считали неприкосновенными, то они призваны запугать бюрократию и обеспечить ее лояльность. Трудно не заметить, что Путин идет по стопам Сталина, назначавшего на место расстрелянных наркомов 30-летних выдвиженцев, главным достоинством которых была преданность вождю. Так, новым министром экономического развития назначен 34-летний Максим Орешкин. Да, молодость – это недостаток, который со временем проходит, но сейчас ни по опыту, ни по знаниям, ни по влиянию с Улюкаевым он сравниться не может.

Допускаю, что поиски исторических аналогий вызовут у профессиональных историков скептические улыбки. Но почему-то мистика повторяющихся семерок не выходит из головы. Веселого Рождества, господа…

Юрий Федоров, политический эксперт