"Бартер - показатель тяжелой болезни и даже агонии экономики России", - Анти-Колорадос

"В конце совка и сразу после его успешной кончины возникла ситуация, суть которой молодому поколению трудно понять, но мы постараемся ее изобразить просто и максимально точно. Возьмем провинциальный городок среднего размера, в котором имеется некоторая инфраструктура. Самыми продвинутыми и обеспеченными людьми были те, кто сидел на каком-то дефицитном товаре, хотя именно в это время – любой товар был дефицитным", - пише блогер Анти-Колорадос, передають Патріоти України, та продовжує:

"Тем не менее, следует согласиться, что в хорошей паре обуви или куртке можно отходить несколько сезонов, а за это время как-то добыть обновку, а вот кушать хочется каждый день, причем – несколько раз в день, а иногда случаются катастрофы типа дня рождения или чего-то подобного, когда было принято "накрывать поляну". Походы в ресторан или куда-то в общепит не практиковались потому, что в те времена там кормили таким, что лучше не вспоминать, а поили – в лучшем случае – хорошо разведенным бухлом сомнительного качества. Только неисправимый оптимист мог верить в то, что ему принесли свинину, а в графин налили именно водку или коньяк.

В любом случае, когда речь идет о личном здоровье или настроении – одно дело, а совсем другое, когда кто-то из гостей поймет, что именно принесли на стол. По этой причине продукты и напитки надо было где-то "доставать". Это слово сейчас утратило тот совковый смысл и скорее воспринимается как синоним слова "утомил", а раньше это означало приобретение чего-то, чего невозможно купить открыто. А ситуация эта была обусловлена тем, что деньги утратили свое основное свойство – быть эквивалентом стоимости определенного количества товара. То есть, ты мог иметь деньги, но купить за них было нечего, отсюда возникали всякие очереди на покупку различных дефицитных товаров.

Еще в живом совке были очереди на покупку автомобилей, например. Человек мог иметь свои 7-8 тысяч рублей, но купить АвтоТаз не мог. Ему надо было выстоять долгую очередь на покупку или попасть в места работы (Крайний Север – например) где с этим было проще. Но к финишу совка в разряд этих товаров попали носки, трусы, сахар, соль и спички.

Конечно, можно было заплатить в несколько раз более высокую стоимость товара и попытаться купить его у спекулянта, но дело это было опасное и уголовно наказуемое. В общем, если джинсы и кроссовки еще имело смысл покупать у спекулянтов, то покупать мясо, сливочное масло или сгущенку – надо было знать у кого и как. Поэтому действовали такие схемы. Где-то на окраине города была промтоварная база, на которую завезли небольшое количество финской обуви и телевизоров "Фунаи", а на другом конце города была мясо-колбасная фабрика, на которой производили ту самую колбасу "по 2.10" для редкой продажи лохам и небольшое количество балыка, сервелата и других невероятных чудес. И вот люди с двух этих предприятий, через своих знакомых договариваются о том, что один получит какое-то количество колбасы и балыка, а другой – телевизор и зимние сапоги. При этом, и один, и другой – платят номинальную стоимость товара, которая потом вносится в кассу магазина, который это якобы продал.

По большому счету, именно денежная оплата была чисто механической, чтобы в случае опасности, была видна оплата товара именно по его указанной в накладной стоимости, что означает отсутствие спекуляции. Чуть позже, когда контакты становились более доверительными, денежная составляющая уже исчезала и шел прямой обмен товара. Так начиналась пора бартера. После развала совка бартер стал основой товарооборота, поскольку денежные единицы стран пост-совка практически умерли и представляли собой никому ненужные бумажки. То есть, торговля в ее привычном виде – умерла, и на ее месте возник товарный обмен. Так действовали огромные предприятия и даже целые территориальные единицы. Свой первый миллион Путин заработал именно на бартере, когда из РФ толкал нефть, металлы и другое сырье, а взамен получал высоколиквидный товар, который пристраивали братки из Тамбовской ОПГ по собственным сетям.

В общем, такое положение вещей явно свидетельствовало о полной деградации финансовой системы и ее терминальном состоянии. Говоря проще, пациент был скорее мертв чем жив. Казалось бы, что эти времена уже канули в лету, но похоже на то, что на наших глазах россиян готовят к переходу в полосу нео-бартерных товарных отношений.

Это обусловлено тем, что рынки начали активно избавляться от рублевых активов, в ожидании начала нового витка санкций за применение РФ химического оружия. Это – очень плохие санкции (для РФ) как по структуре, так и по механизму их введения и снятия. Именно этот их раунд не связан с желанием или не желанием Трампа, а регулируется жестким законом сорокалетней давности, который обязывает введение именно таких санкций и именно в таком формате, против применившего ХО. Это значит, что Трамп, в этом варианте, отыгрывает роль статиста. Закон работает автоматически.

В общем, этот раунд санкций делает абсолютно токсичными долговые обязательства РФ. Вот их-то и стали сбрасывать инвесторы. Что характерно, Москва сделала то же самое относительно американских долговых бумаг, но фокус в том, что россияне сделали это директивно, по указке сверху. Американские долги скупают потому, что они хоть и имеют невысокую доходность, но дают ее гарантированно. Российские долги – высокодоходны именно по своей рискованной природе. То есть, Москва дает большой процент под займы, но любой инвестор понимает зависимость между высокой доходностью и высоким риском. До последнего времени инвесторы считали, что игра на российских долгах имеет смысл, но с анонсом нового санкционного пакета ситуация изменилась и риски стали намного выше, чем доходность бумаг.

В связи с этим, в РФ уже всерьез заговорили о желании перехода на расчеты в рублях со своими зарубежными партнерами. На прошедшей неделе такое соглашение было достигнуто с Турцией. По нему стороны договорились оплачивать товары друг друга в обеих национальных валютах. Но такой порядок расчета может действовать только между этими двумя странами и только по товарным группам этих двух стран. Причем, обе страны будут стараться, чтобы размер импорта был равен размеру экспорта. Логика подсказывает, что такая ситуация делает именно денежную составляющую торговых операций чисто формальной.

Речь идет именно о возможности обмениваться товарами без участия твердой валюты, на которую можно купить любой товар, а не только тот, о котором договорилась условная пара, в данном случае, РФ и Турция. В любом случае, уже сейчас идет активная работа по разработке вариантов торговли газом и нефтью с Европой в евро и с Китаем в юанях. Но все это – движение в сторону бартера. Причем, это движение вынужденное, и как мы отмечали в начале, бартер – показатель тяжелой болезни и даже агонии экономики".