"Я не понимала трагедии крымских татар до моей депортации из Свердловска", - Степова

"Я не комментирую и не пишу о том, что не видела, не чувствовала, не знаю или не пережила лично. Да и кто я, чтобы комментировать поступки сильных мира сего – политиков, президентов, артистов, писателей, журналистов. Я всего лишь провинциалка-беженка из маленького шахтерского города, затерянного в степях расстрелянного русскими «градами» востока Украины. Я просто временный хроникёр войны, ее патологоанатом, художник, исследователь, фотограф, держащий свой блокпост на информационном фронте", - написала блогерка Олена Степова у статті для Інформатор, передають Патріоти України.

Я бы и о войне не писала, если бы не война. Наверное, если бы мне сказали, что я умею писать правильные и нужные вещи, я бы писала о травах, степях, селах, о людях и о любви. Я бы не писала о войне, если бы она не пришла ко мне в дом. Если бы однажды в мой город не пришли люди с флагами соседней страны и не стали убивать тех, кто не был согласен с ними. А потом они стали просто убивать. Из-за денег, машин, домов, бизнеса. Если бы они не принесли много оружия и раздали тем, кто хотел быть похож на них и не предложили убивать тех, кто был не согласен. Просто убивать.

Они пришли, называя себя братьями, и выгнали нас из наших домов, сожгли наши села и города, забрали себе наши вещи… Украли надежды, весну, лето, осень, жизнь. Когда мы пытались говорить об этом, они смеялись и говорили, что это не они, что их нет в нашем городе, на моей улице. Когда мы находили и подтверждали их присутствие они снова смеялись и говорили, что они не виноваты в том, что происходит в моей стране.

Поэтому я имею право сказать. Там, на Евровидении вместе с Джамалой пела Украина. Это пела я и миллионы беженцев из сожженной Луганщины и Донетчины. Это пели выгнанные из домов русскоговорящие украинцы Донбасса. Это пели потерявшие Родину крымские татары, евреи, греки, ассирийцы… Это пели те, кто знает, что такое русский мир, русские братья, русская любовь. Это пели те, кто знает, что такое терять.

В этой песне так мало слов и так много нас. Беды. Войны. Людей. Судеб. А еще тепла родного дома, шуршание страниц, оставленной на столе любимой книги, капель росы на кустах растущих возле твоего дома роз, потрескавшихся, заросших мхом и оплетенных барвинком, камней на могилах твоих предков. В этой песне было мое, лично мое осознание: ты никогда не увидишь их… Ни дома. Ни книг. Ни роз. Ни могил. Только сон, в котором тебе улыбаются вежливые люди в камуфляже, с триколором и липкое, поблажливое, растекающееся по твоему сердцу болью и страхом: «Скажи спасибо, что не расстреляли!»

Разве была в этой песне политика? Нет! В песнях нет политики, войны, фамилий, доказательств, обвинений. В песне всегда только чувства. Настоящие. Искренние. Как жизнь. Эти чувства о разном: о любви и нежности, о расставании и ожидании, о потери и обретении. Каждый находит в песне то, что созвучно его душе.

Возможно мир и не понял о чем это. Что такое эти «1944»? Ведь о трагедии крымско-татарского народа, как и о трагедии Донбасса, Украины в мире не принято говорить. Некому говорить. Не хочется говорить. Возможно, тем, кто слушал и болел за артистов и не нужно было это понимать. Ни эти слова. Ни эти даты.

Россию всколыхнула эта песня лишь потому, что все они знают о чём она. Остальные, не знающие истории, просто шли за чувствами, голосом, тембром и слышали… Слышали Украину, Крым, Донбасс, меня, миллионы тех, кто пел о тысячи шагах, сделанных в никуда от порога родного дома.

Чтобы так петь, нужно было просто быть честной. Чтобы так петь нужно стать страной. Джамала стала Украиной. И она победила. Теперь… Теперь Украина должна стать Джамалой, чтобы победить. Мы должны признать, что стратили. Там, на самом старте. В 1991 году, когда позволили им отпустить нас на разрешенный метр, пристёгнутого к нам поводка. Мы стали независимыми, но не обрели свободу. Эта война, эта песня, Джамала, наш рывок, наша возможность перегрызть эти цепи и стать свободными.

История. Род. Память. Три кита нашей свободы. Три буквы нашего закона. Мы учим историю, написанную для нас нашими врагом. Историю советской Украины. В ней нет взорванного русскими в 1941 году ДнепроГЄСа. Взорванных шахт Донбасса. В ней нет правды, настоящей правды войны, когда люди были использованы, как ресурс для игр, игрищ двух фашистских, кровавых режимов. Одна винтовка на троих. Сапоги, снятые с убитого друга. Партия, жирующая на костях миллионов погибших. В этой истории нет цифр и дат наших, НАШИХ личных потерь. Нашего рода. Нашей страны. Голодомор. Ядерные испытания на шахтах Донбасса. Депортация. Расстрелы. Уничтожение украинских школ на украиноязычном Востоке Украины. Диссиденты. Запрет говорить на родном украинском языке.

Мы читаем прекрасные и мудрые стихи Костенко, Стуса, но не понимаем, что значит быть в своей стране диссидентом. Мы не осознаем за что сгорел на Тарасовой горе Олекса Гирнык. А шахтеры Донбасса не знают собственную кровавую историю, когда их побратимов убивал в декабре 1998-го на площади перед Луганской областной администрацией так почитаемый ими «Беркут».

Все годы независимости мы молчали о том, кто наш враг. Мы молчали и о крымско-татарской трагедии. Мы молчали, поддавшись на манипуляции «старшебратов». История Украины – настоящая, не написанная в угоду политике или тоталитаризму совка, не измененная и переписанная нашими палачами, – вот наше оружие, наш щит, наш меч.

Я не осознавала, не понимала трагедии крымских татар до депортации из Свердловска. Один чемодан. Потная рука, сжимающая до боли руку ребенка. Страх. Глубокий черный страх. В лицо бьет ветер, сквозящий в Харьковском метро и пустота, равняющаяся бесконечности. Там – сзади – твой дом, и когда-то успешная жизнь. А еще там «грады» и «вежливые люди». И теперь «там» больше нет. Есть здесь, в котором нет будущего, и ты не знаешь, где это «здесь».

Крым, прости меня за эту войну. Мы мало говорили о твоей беде. Мы были заняты. Каждый своим. Теперь мы плачем. Ты и я. Мы молчали, когда в нас убивали Украину. Мы молчали, когда нам подменили историю. Мы молчали, когда нам забыли вернуть нашу историю.

В истории Украины должна быть история Крыма, а теперь и Донбасса. Красной нитью. Каждой семьей. Каждой трагедией. Каждым порывом. Каждым героем. Каждым сопротивлением. В Крыму должен быть музей депортации и скорби. На Донбассе – Музей оккупации и военных преступлений России против Украины.

Память! Знание каждой могилки, разбитой вазы и оставленной книги, знание каждой истории дома, оставшегося сиротой, вот то, что дала нам Джамала. Нам нужно вернуться к истокам, напиться горькой воды правды, чтобы понять для чего нам Украина, где мы в Украине и где Украина в нас.

Не прощать! Тех, кто занял дома крымских татар и получив безнаказанное прощение, молчаливое согласие и забытье, решил, что совершенное преступление, сошедшее им однажды с рук, дает право предавать и воровать дальше.

Не прощать! Тех, кто поддавшись низменному желанию, обещаниям и пропаганде предал Родину, людей, соседей. Однажды прощенное предательство даст право повторить его тысячу раз. Люди, предающие страну за колбасу, не достойны страны, какой бы она не была.

Не прощать! Тех, кто стоит за этим всем. Тех, кто слыша слова обычной песни, человека, пережившего трагедию своего рода, исходит желчью от осознания собственного причастности к пролитой крови. Тех, кто до опупения переписывал нашу историю, чтобы скрыть следы своих преступлений.

Джамала, чтобы крикнуть на весь мир о бесчеловечности, боли и цинизме стала Украиной. Станет ли Украина Джамалой? Возможно, в этом исход войны. В признании оккупации и военной агрессии России в русско-украинской войне 2014 года, в изложении настоящей истории настоящей Украины, в определении статуса Крыма, как Крымско-татарской автономии в составе Украины, в доведенном до победного конца дела о контрибуции за все сотворенные преступления России. В том числе и в пользу крымских татар. Если помните, что в ООН Россия (Российская Федерация) вошла, как полный правопреемник СССР. Так что все преступления «совка», это их кровавое наследие.

И как бы они не говорили, что они не виноваты, и их там нет, мы знаем, что это вошли в наши дома и выпили наши души. И мы сможем это доказать. И даже если о поднявшем голову фашизме не знала яркая и праздная Европа, мы должны взять и показать ей русские танки и «грады», на которых русской рукой, русскими буквами написано «На Берлин», «На Вашингтон», «На Прагу».

Чтобы молчание не было нашим, лично нашим преступлением, когда в чьи-то дома придут люди и убивая скажут: «Это не мы. Мы не виноваты. Нас там нет». Я так хочу, чтобы больше никогда в песнях не звучал шорох тысячи шагов людей, идущих в бесконечность…