"Крапля" - це 28-річна Леся Дрозд з Вінниччини, яку нещодавно нагороджено орденом "За мужність" III ступеня

Учасниця боїв на Cвітлодарській дузі військовий медик недавно була нагороджена орденом «За мужність» III ступеня

Відразу після боїв на Cвітлодарській дузі в кінці минулого року волонтери і військові кореспонденти розповіли про тендітну дівчині-медика з позивним «Крапля»: вона безстрашно допомагала пораненим на полі бою під обстрілом, отримала контузію, але з лікарні втекла на передову. «Крапля» - це 28-річна Леся Дрозд з Вінниччини, розповідають «ФАКТЫ, інформують Патріоти України.

Леся пішла в армію добровольцем. Уже майже рік вона служить начальником медичного пункту першого механізованого батальйону 54-ї окремої механізованої бригади Збройних Сил України в одній з найгарячіших точок. Після трьох контузій і лікування у військово-медичному клінічному центрі Центрального регіону у Вінниці, медик знову вирушила на фронт. Нещодавно Леся Дрозд була нагороджена орденом «За мужність» III ступеня.

— Леся, на фоне жестоких боев и обстрелов под Авдеевкой Светлодарская дуга отошла на «второй план». Но ведь там далеко не спокойно. В феврале боевики жестоко расстреляли нашу военную скорую помощь с ранеными. Ударили противотанковой ракетой по небронированной машине… Погибла 45-летняя военный медик Наталья Хоружа из Днепропетровской области, у которой остались муж и дочь. Вы знали ее?

— Очень хорошо знала, — говорит Леся Дрозд. — Мы ведь служили в одном батальоне, только я в медпункте, а Натали (так все мы с любовью называли ее) была санинструктором роты. Я видела, как взорвали их машину… Погибла только Натали, остальные ребята живы. Водитель потерял правую ногу, левую удалось спасти… Не могу больше говорить об этом. Больно…

— Боевики прицельно бьют по машинам медиков?

— Да. В самый разгар боев на дуге 18 декабря прошлого года, когда вместе с нашим санинструктором Викторией мы вывозили раненых с передовой, «сепары» очень точно били по нашей бронемашине. Как минимум шесть снарядов крупного калибра взорвались рядом с нами. Боевикам было плевать на четко видный красный крест на дверях! Наоборот, они посчитали нас очень удобной целью… Бронемашина была повреждена, но, слава Богу, никто из находившихся внутри не погиб. Я получила контузию. Второй раз меня контузило, когда мы вывозили раненых из «серой зоны». Тогда меня направили в больницу города Бахмута. Очень болела голова, заложило уши, я ничего не слышала. Но из больницы вскоре убежала в прямом смысле слова. Ведь на передовой нужны медики, и свой родной взвод я не могла оставить.

Под обстрелом мы падали на колени, даже плакали, но потом поднимались — чтобы перевязывать ребят, ставить капельницы. Передавали раненых другому медицинскому экипажу — и снова на «передок». 25 декабря меня в третий раз контузило — снаряд, выпущенный из вражеской БМП, взорвался в 10—15 метрах от нашего санитарного УАЗика. Снова в нас стреляли практически в упор! Опять головная боль, досталось и ушам. А я ведь еще не оправилась после тех двух контузий… Меня с коллегой Викторией доставили сначала в Харьковский военный госпиталь. А дальше была Винница, лечение — и снова на фронт.

— В СМИ и социальных сетях до сих пор распространены в основном критические мнения относительно боев на Светлодарской дуге. Мол, мы их проиграли, наши потери велики, и вообще, зачем платить жизнями ребят за пару метров земли… Что вы можете на это сказать как непосредственный участник сражений?

— Мы выиграли эти бои! Забрали ряд вражеских позиций, освободили нашу территорию — это главное. «Огромное количество» жертв с украинской стороны — это выдумки. Враг как минимум в три раза завысил наши потери, а о собственных тихо молчит до сих пор.

Очень трудно вытаскивать с поля боя своих друзей. И показать, что тебе их жалко, нельзя. Но самое страшное, когда твои друзья погибают. Вот днем, 21 декабря, я общалась с бойцом. Он угощал шоколадкой, шутил, даже выговаривал, почему я без шапки. А вечером мне пришлось вывозить его тело с поля боя…

— А правда, что после одного из сражений бойцы нашли раненого российского наемника?

— Да. Молодой перепуганный парень… Мы оказали ему первую медицинскую помощь и направили в больницу Бахмута. Что с ним сейчас, не знаю.

— О вашем мужественном поступке на поле боя первыми узнали пользователи Интернета. Как отреагировали родные?

— Когда раньше родители и друзья звонили и спрашивали: «Ты не в том аду?», говорила: «У меня все хорошо, тишина, не стреляют. Меньше смотрите телевизор!» Зачем им переживать? А тут все выяснилось, и близкие заволновались: «Чего же ты молчала?» Попробуй тут что-то соврать снова, — смеется Леся. — Под Новый год я приехала к родителям на несколько дней и рассказала всю правду. Мама плакала… Конечно, кому, как не родным, тревожиться. Я вот сейчас так волнуюсь о своем любимом муже, который тоже на фронте.

— С мужем вы на войне познакомились?

— С Андреем (он родом из Харькова) я познакомилась еще на полигоне «Широкий лан» в Николаевской области. Тогда он служил водителем. А на фронте стал командиром взвода материального обеспечения, младшим сержантом. Мы подружились, он меня всячески поддерживал. Вскоре я поняла, что… люблю! Впоследствии Андрей признался, что тоже сразу влюбился.

Однажды вечером мы вдвоем смотрели на одну звезду. Андрей взял меня за руку и сказал: «Я очень сильно тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой!» Я сразу же согласилась. 23 апреля прошлого года мы поженились. Конечно, хорошо понимали и понимаем, что вокруг нас война, риск для жизни. Но от этого чувства стали только сильнее. Как он за меня переживал! А я за него, когда лечилась и знала, что Андрей сейчас на передовой…

Кстати, в госпитале в Виннице мы с коллегой Викторией встретили многих наших однополчан. Они, видя нас, удивлялись: «А вы что здесь делаете?» — «То же, что и вы, — отвечали. — Лечимся». Все мы хотели поскорее оказаться на фронте. И вернулись в строй.

Знаете, в нашем медпункте в моей комнате родились трое котят. Я их назвала Хирург, Покемон и Гуглик. Подрастают — такие пушистые, красивые. А недавно залетел в гости голубь! Сел на окно машины, спустился в салон и не хотел улетать. Может, за медпомощью обращался? (Смеется.) Для меня это символ мира и весны.

— Не собираетесь в дальнейшем стать офицером, военным врачом?

— Я еще после окончания Винницкого медицинского колледжа хотела служить. По образованию я фельдшер-акушер. В 2010 году в Шаргородском районном военкомате просилась на службу. Тогда не взяли. Работала в районной поликлинике. А когда грянула война, я, хорошо понимая, как нужны сейчас на фронте медики, снова пошла в военкомат. Родители и сотрудники военкомата пытались меня переубеждать: «Зачем тебе это нужно?» Я даже кулаком била по столу! И таки добилась своего. Хоть в нашем роду нет военных, на офицера, честно говоря, хотела бы выучиться. Но сейчас я больше всего думаю о семье, муже. Мы с Андреем мечтаем о детях.

— Известная писательница, лауреат Нобелевской премии Светлана Алексиевич назвала одну свою книгу «У войны не женское лицо…» Вы лично согласны с этим утверждением?

— Женщины не должны быть на войне. Но если их берут в армию, значит, так нужно…