Найновіші відомості про штучний інтелект

Некоторое время назад известные философы из числа физиков-теоретиков предостерегли человечество, что искусственный интеллект может-де всех нас загубить. Собственно, задолго до них эту мысль высказывали разные люди — не только Станислав Лем или Артур Кларк и Стэнли Кубрик, не только Алексей Толстой, не только Мэри Шелли, не только Огюст Вилье де Лиль-Адан, не только анонимные создатели легенд о Фаусте или Големе, но и совсем древние греки и древние евреи, считавшие искусственным самого человека.

На всякого мудреца довольно простоты, и страх, который может вселить в его собственного создателя слишком сложное техническое устройство, которое «выйдет из-под контроля» и поторопится спустить это самое человечество в некий гигантский ультра-гигиенический клозет, конечно понятен. Другой вопрос, кому понятен этот страх.

Это я клоню к тому, что словосочетание «искусственный интеллект» тавтологично. Дело не только в том, что интеллект — всегда искусственный. Естественно как раз отсутствие интеллекта. Только когда люди задумываются в поисках истины, или в поисках повествования о том, что есть, которое как раз сильнее отдельно взятого человека, тут и появляются инструменты логики, не менее искусственные, чем, например, скрипка для извлечения звуков музыки. Никто не скажет, что скрипичная или фортепианная музыка «естественна». Она совсем не похожа ни на пение птиц, ни на шум прибоя.

Но есть искусственность и другого рода. Например, мать, орущая на свое дитя или избивающая его, делает это тоже вовсе не по естественной надобности. Она так обучена. Перепрограммирована. Может быть, кто-то станет возражать, что это, мол, никакой не интеллект, а дурь. Но это не дурь, это — самый настоящий искусственный интеллект. Только очень маленький. Интеллектик маленький, а искусство как раз довольно большое, потому что не сразу заметное. Эти слова «дурь», «чушь» мы все чаще слышим даже от политиков, которые таким нехитрым способом отплевываются от своих оппонентов, когда кончаются аргументы.

Сейчас попробую сделать логику работы с искусственным интеллектиком вполне понятной даже человеку, который никогда о таком не слышал, но зато легко может вообразить. Например, если какой-то предмет можно назвать купленным, то он же является и проданным. Вся разница в том, что купил его один, а продал другой. Сама вещь при этом никаких своих свойств не меняет. Меняется только владелец. Еще резче стоит вопрос, когда мы говорим об украденной вещи. Конечно, это одна и та же вещь. Больше скажу: укравший ее гражданин, возможно, пользуется этой вещью с бóльшим удовольствием, вкусом и эффективностью, чем тот, у кого ее украли. Так бывает. Укравший иной раз апеллирует к искусственности самого понятия собственности и, наоборот, естественности своих притязаний на данную вещь.

Или вот какой пример. Представьте себе страну, в которой государственным преступлением является попытка нарушить территориальную целостность государства. Особенно насильственным или каким-нибудь еще ловким, но не законным путем. Эта самая целостность, говорят нам, есть великое благо и достижение, поскольку его признают все страны мира, включая соседей нашего государства.

Но что же будет нарушением целостности такого государства? Конечно, захват его части каким-то более могущественным соседом будет таким нарушением. И за него будут в ответе как эти злые соседи, так и собственные политики или военные, которые такое нарушение целостности попустили.

А вот, например, Германия при Гитлере или Советский Союз при Сталине, когда захватывали свои куски Польши, что они делали? Разве не нарушали территориальную целостность сразу двух стран — Польши, отобрав часть ее территории, и СССР и Германии — тем, что присоединили к своей никем не оспариваемой территории еще и эти новые части.

Конечно, в любой пограничной области могут быть люди, которым такое нарушение целостности даже и понравится. Но существа дела это никак не меняет. Налицо незаконное нарушение именно территориальной целостности. Как говорил по сходному поводу Александр Солженицын, чекист-истязатель может не осознавать совершенного им преступления, но он не перестает от этого быть преступником.

Вернемся к недопустимости нарушения территориальной целостности. Да, возможно, большинство может быть уверено, что под нарушением целостности понимается незаконное сокращение этой самой территории. Искусственный интеллектик не понимает, что и незаконное приращение тоже ее нарушает. Не говоря уже о том, что территорию другого государства пришлось ради этого сократить. И в этом смысле такой захват чужой территории — двойное нарушение — и собственных законов, и законов другой страны.

Но когда искусственному интеллектику предъявляют эту неоспоримую истину, он начинает верещать, что, мол, контра пишет, и его, святого человека, оскорбили в лучших чувствах.

Какой же механизм заставил массы людей, их многочисленных советников, непосредственных исполнителей, чуть ли не всю толщу населения, не только одобрить событие грандиозной кражи, но и начать поиск аргументов в пользу разбоя? Ответ — единственный, пусть он и не всем понравится: искусственный интеллект. В чем тут интеллект, надеюсь, понятно: как показывает опыт таких спецопераций, нужна некоторая ловкость рук, делающая незаметным главное содержание события.

Большое множество людей удалось лишить разнообразия, разнобоя в мыслях.
В чем же она — искусственность, или не-естественность, происходящего? А вот в чем. Прежде, чем такие действия вообще можно было бы совершить, нужна была обработка естественного, природного человека. Нужно было искусно удалить или подавить в его обычной натуре одни сегменты и раззадорить, распалить — совсем другие. Исказить восприятие вещей, предложить смотреть на вещи сквозь другие очки.

Представьте себе, что вам нужно построить фабрику для производства такого искусственного интеллекта. Что вам для этого понадобится? Правильно — андроиды.

Народ-языкотворец не случайно окрестил так несколько лет назад представителей населения, отобранных в парламент по признаку безграничной лояльности одному человеку. Тут злую шутку играет с носителями языка понятие естественного отбора. Дескать, естественный отбор — это нечто из безжалостной жизни самой природы. Мир хищников и их жертв. У нас, говорят, совсем другая картина. У нас, говорят, все схвачено, потому что есть умная и правильная машина государства, а люди — ее солдаты, офицеры и генералы.

Но это ведь и есть искусственный интеллект. Программа, по которой этот интеллект работает, создавалась еще для Советского Союза. Некоторое время назад я слушал по радио выступление директора одного российского института. Институт призван научно изучать страны, на которые распался Советский Союз, и подсказывать властям, что нужно было бы делать, чтобы все вернулось на круги своя. Сколько помню, основатель и директор этого института собирания земель советских известен был в узких кругах исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова тем, что закончил аспирантуру, так и не написав у себя на кафедре истории КПСС диссертацию о попытках КПСС реформировать экономику во второй половине 1960-х годов.

Прошло тридцать лет. Нет больше ни КПСС, ни кафедры ее истории, ни СССР. А искусственный интеллект, изготовленный для воспроизводства программы этой самой КПСС на современном, как говорится, этапе, остался! Он пришелся в самый раз для проповеди довольно простой теории «золотого века». Все главное и хорошее в жизни было там, в Советском Союзе. Было давно, когда многих нынешних андроидов и в помине еще не было. И вот теперь, наконец-то, настает момент, когда можно, кажется, это время вернуть во всем его величии. Единственное, что нам нужно для воплощения прекрасной программы, это территория и люди. Вы только представьте, мы, запрограммированные на успех самой историей, сможем вернуть «золотой век»!

От пана-директора института по изготовлению нового СССР из его объедков, до реконструкторов-полковников, присоединителей Крыма и борцов за Новороссию, — это и есть носители новейшего российского искусственного интеллекта. Крупные андроиды, которые решили повести за собой андроидов поменьше.

Программа у них очень хорошая, в ней только человеческое существо объявлено расходным материалом для достижения великой государственной цели. Последней крупной собственно советской попыткой включения этого искусственного интеллекта было вторжение в Афганистан в 1979 году. Последним чудовищным усилием было запрограммировано на войну в чужой стране несколько десятков тысяч мужчин. Потом, вернувшись, герои Афгана (их, для простоты, и прозвали «афганцами») никак не могли взять в толк, что же такое они или с ними там сделали не так, что государственная машина, материнская плата, так сказать, которая этот искусственный интеллект питала, оказалась беспомощна. И вот афганцы оказались по разные стороны пост-советских и пост-имперских военных конфликтов.

Современная Российская Федерация — силой собственных, уже новых, андроидов, но с элементами старой советской системы, решила, что самое время эту самую программу оживить. Вот только как?

О, наш старый верный искусственный интеллект знает толк в военном деле. И вот уже на бывшей территории СССР, а ныне — в сопредельных государствах, и в бывших зонах советского влияния (вроде Сирийской Арабской Республики и в бывшем красном Курдистане) создается полигон для испытания работоспособности программы восстановления «золотого века». Попутно решаются и другие задачи. Искусственный интеллект — программа универсальная. Она позволяет восстанавливать справедливость. Защищать от либеральной вшивости крупные ценности.

Тут какие-то либеральные слизняки напринимали, под влиянием Гейропы, законов, запрещающих бить детей и вообще членов семьи. Или законов, защищающих какие-то права меньшинств. Да еще и сексуальных. Вообще много всякого подрыва истинных, твердых, гранитных наших ценностей. Андроиды, носители искусственного интеллекта, встревожились не на шутку. Наша программа не выдерживает этой вашей пестроты, этой — да-да! — радужности современной жизни. Нашего искусственного интеллекта не хватает для работы с пестрым естеством мировой жизни. Программа текущего российского искусственного интеллекта не выдерживает светского и секулярного мира. Но отлично уживается с закрытыми религиозными сообществами. Никакого парадокса в православных или правоверных коммунистах. Униформа и жесткая дрессура — кому в чем ходить, кому когда молиться, по каким правилам выбирать невесту или жениха. Деды завещали! И ведь какие витязи были!

Искусственный интеллект, как уже было сказано, махонький получился. Что именно эта программа уже завела в тартарары предков этих самых андроидов, они не поймут. Тут как с нарушением территориальной целостности. Перезагружают систему, а она выдает одну и ту же ошибку. Но андроиды думают, что если поднатужиться, то и дважды два будет хоть чуточку больше четырех. Надо вот только хохлов додавить, пиндосов заставить Крым признать, к немцам и французам своих закаленных союзников подкатить, и — заживем. По нашей программе — простой, ясной, духовно чистой.

Стало быть, подозрения ученого мира, что искусственный интеллект может изрядно навредить человечеству, видимо, справедливы. Не ясно только, который из двух первым выйдет из-под контроля — та светлая голова, что создает виртуальные миры, или тот мрачный, но оттого ничуть не менее искусственный интеллектик, который только пользуется достижениями высоких технологий, как, например, президент Трамп твиттером, а премьер Медведев — айфоном. В меру своего непонимания, в какой причудливый мир они попали. К сожалению, вместе с нами, обыкновенными людьми.

Джерело