Прикладна міфологія як тренд державної політики Росії

До столітньої річниці з дня вбивства Григорія Распутіна цікаву статтю пише Борис Парамонов. Мова йде про містику, бюрократію та сучасність.

"Сто лет назад, 17 декабря 1916 года был убит Григорий Распутин, самозваный пророк, который предрек конец династии Романовых и царской власти в России. "Меня не станет, и вы кончитесь", – говорил он царям. Так и вышло: прошло два месяца после его убийства – и кончились Романовы, исчезла царская власть.

Григорий Ефимович Распутин-Новых был сложной фигурой. Ни в коем случае нельзя его назвать просто жуликом и мистификатором, подчинившим своим чарам слабую царскую семью. Он несомненно был мистически одарен. Был своего рода колдуном, шаманом. Все-таки он, а не высокоученые петербургские профессора, останавливал кровотечения у страдавшего гемофилией наследника-цесаревича Алексея. Уже одно это обстоятельство делало из него человека, для царской семьи первостепенно ценного, можно сказать, жизненно необходимого. Распутин не укладывался в рамки рационального сознания, этим и был таинствен, этим и раздражал многочисленных своих противников, можно сказать – всю образованную, просвещенную Россию. Да и в царском роду была у него масса врагов: никакая клака не потерпит монопольной близости к правительству одного-единственного человека, да еще такого подозрительного – малограмотного крестьянина откуда-то из Тобольской губернии. Распутин создавал в высших сферах государственной власти оккультную атмосферу. Это не могло быть терпимо. И в конце концов среди его убийц оказался один из членов царской семьи.

Люди не любят и боятся таинств, страшатся иррационального. А в приближении темного мужика к престолу присутствовала эта пугающая иррациональность. И дело не только в заговаривании крови больного наследника. Иррациональные настроения владели царем и царицей, были интегральной частью их настроений, их миросозерцания. Ими владел миф о сверхприродной, мистической связи самодержавия с толщами народных масс. Строго говоря, самодержавия в России как раз и не было по меньшей мере с Петра: Россия управлялась внесословной чиновнической бюрократией, как, впрочем, и сейчас. И царями периодически овладевала жажда проникнуть через этот изоляционный слой и соединиться непосредственно с народом, с массами. Это ясно было видно уже на примере Николая Первого: пресловутое Третье отделение, ставшее не чем иным, как тайной полицией, задумывалось как раз с целью выхода верховной власти непосредственно к массам, минуя бюрократический слой. Это была борьба с бюрократией бюрократическими же средствами. Но вот у Николая Второго появилась иллюзия такой связи с народом в порядке мистического общения. И таинственный мужик Григорий Распутин показался звеном такого общения. Царь, так сказать, припадал к земле, надеясь исполниться ее первобытной силой. Сменить бюрократию мистикой – вот камертон царствования последнего русского императора. Он пытался оживить миф самодержавия как власти народной, как связи царя с землей.

Вот эта гальванизация мифических схем в эпоху повсеместного научного прогресса и насквозь секуляризованной культуры больше всего раздражала – причем всех: как передовых либералов, так и членов царской семьи. Иррациональное перерождение власти воспринималось как ее глубочайший кризис, как знак неминуемого конца. Бердяев по поводу Распутина написал тогда статью под названием "Темное вино": об опьянении власти, об утрате ею какой-либо адекватности. И дело зашло так глубоко, что даже само устранение Распутина эту власть спасти уже не могло.

В чем сегодняшний урок Распутина, в чем актуальность столетнего юбилея? Конечно, никакого самозваного пророка в высших этажах власти сейчас нет, она по-своему весьма рациональна, как и положено быть всякой бюрократии. Нынешнее возвышение церкви, многих и справедливо раздражающее, не может считаться таким уж патогенным фактором, как прежняя распутинщина. Господствующая церковь тоже по-своему рациональна, она весьма ловко приспособляется к царству века сего: как всякая действующая структура, она не любит самозванцев и всякого рода самочинных инициативников. Распутина сейчас нет и не будет, но есть вот эта опасная тенденция к игре мифическими образами русской истории и жизни, к прикладной мифологии как тренд государственной политики. Фантазии о русском прошлом подменяют рациональную работу в русском настоящем. На этом пути легко потерять разум. А потерявших разум Бог, как известно, наказывает. И тут нет никакой мистики, а дважды два четыре".