"Снайперші не промовляють слово "стріляти". Для них це "відпрацювання по цілі": Про українських "амазонок" в АТО знімуть фільм

Рівно півроку пішло на зйомки документального фільму «Невідомий батальйон», в основу якого увійшли шість історій жінок, які воюють на сході України. «Цей фільм про силу і біль», - зізналася волонтер Марія Берлінська. Завдяки потужній інформаційній кампанії під час роботи над картиною Міністерство оборони України збільшло перелік посад для жінок солдатського, сержантського і старшинського складу на 63 позиції. Тепер вони служать в армії нарівні з чоловіками, передають Патріоти України з посиланням на «ФАКТЫ».

— Наш фильм — детище известного волонтера Марии Берлинской, — рассказала Светлана Лищинская (на фото в заголовке). — Она сама была на войне в составе батальона «Айдар», столкнувшись с предвзятым отношением к женщинам на фронте. Вернувшись в мирную жизнь, инициировала движение, поднимающее проблемы участия женщин в военных действиях. Это было около двух лет назад. Тогда же была сделана фотовыставка с женщинами-военными, которая так и называлась: «Невидимый батальон». До сих пор Маша привлекает внимание к этой проблеме, потому что хотим мы этого или нет, женщины на войне есть и достаточно активно участвуют в боевых действиях. Другое дело, что они не имеют официального права занимать те должности, на которых находятся по факту.

— И так до сих пор?

— Ситуация понемногу меняется, и многие должности стали доступны для женщин, в том числе благодаря действиям Берлинской. В какой-то момент интересы Марии и зарубежных организаций, которые поддерживают борьбу женщин за равные права, сошлись, и появилась идея создания фильма. Маша стала его продюсером. Для меня проект начался с ее поста в «Фейсбуке». Она написала о том, что планируется альманах о женщинах на войне, который бы снимали женщины-режиссеры. Я тут же написала: «Маша, хочу делать ваше кино».

— Вы были с ней знакомы?

— Мы встречались один раз, когда я снимала документальный фильм «Евромайдан SOS». Но это было лишь короткое знакомство. По сути, «Невидимый батальон» стал первым серьезным документальным проектом в моей режиссерской карьере. До последнего времени я снимала студийные шоу и реалити. Я работаю на телевидении уже более 25 лет, кажется, умею все: снимать, монтировать, писать. Я делала: «Міняю жінку» и «Одруження наосліп». Запускала проекты «Хто зверху» и «Співай, якщо зможеш». Несколько лет работала в программе «Неделя моды с Дарьей Шаповаловой», готовила постановки конкурсов «Мисс Украина-Вселенная». Но никогда не занималась социальными проектами, хотя очень хотелось.

— Но ведь у вас уже был один опыт — работа над проектом «Евромайдан SOS».

— Это произошло через несколько месяцев после Майдана, летом 2014 года. Люди моей профессии в то время, когда начали происходить известные события на Майдане и полилась русская оголтелая пропаганда, взяли в руки свое оружие — начали снимать. Я была в этом не оригинальна. В то время работала на одном из общенациональных каналов и узнала, что нужны режиссеры для социальных роликов. Я взялась за «Евромайдан SOS» — давно знала об их существовании. Сначала должна была снять просто мотивирующий ролик, но когда встретилась с основательницей проекта Александрой Матвийчук, поняла, что нужно делать фильм.

— Вы получили гонорар?

— Нет, это был совершенно бесплатный продукт. Со светом, звуком и монтажом мне помогли друзья. Тогда раны Майдана еще кровоточили, у всех болело, хотелось что-то делать. На фронт пойти не могла. Почему? Трудно сказать, но я даже не допускала для себя такой мысли. На этом фильме я и познакомилась с Машей Берлинской. Мы писали с ней интервью на Институтской. Это был август. Сносили палатки, разбирали елку. Мы шли вниз по улице, а сзади нас ехали машины, смывающие кровь.

— Правда, что изначально для картины «Невидимый батальон» предлагалось девять героинь?

— Это был просто рабочий момент. Всех героинь отбирала и предлагала нам, режиссерам, Берлинская. Собственно, она и нас выбрала. В проекте приняли участие режиссеры Ирина Цилык, Алина Горлова и я. Первые переговоры мы провели еще прошлым летом. Я уже тогда готова была снимать, причем совершенно бесплатно. На тот момент для меня самым важным был факт съемки документального фильма. Уже давно хотелось, что называется, поменять лигу.

Поэтому, когда чуть больше года назад позвонила Берлинская, я была готова на все. Из списка, в котором было девять героинь, могли выбрать кого угодно. К тому моменту я никого из них не знала, и мой выбор был абсолютно случайным. Скорее, интуитивным. Изначально одной из моих двух героинь должна была быть разведчица с позывным «Масяня» — Мария Хонюкова. Я с ней встречалась, ездила в Бахмут. Оказалось, Мария совершенно не любит сниматься, фотографироваться, давать интервью. К тому же после тяжелого ранения она уже не на передовой. Она мне все время говорила: «У нас куча девчонок, которые сейчас воюют на самых опасных участках. Снимайте их». Хотя у «Масяни» потрясающая история, но в конце концов мы решили отказаться от этой идеи. И тогда появилась «Белка».

— Она снайпер?

— Да. Помню, как позвонила ей в первый раз. Появилось ощущение, что мы знаем друг друга тысячу лет. Я была просто потрясена. Даже не ездила на предварительное знакомство с героиней. Сразу взяла оператора, звукорежиссера, и мы выехали на фронт.

— Две ваши героини — снайперши. Спрашивали, что они чувствуют, убивая?

— Они изначально не идут на убийство. Есть такая штука, которая называется работа. Кто-то идет торговать помидорами, кто-то — в офис, а кто-то — с оружием против врага. Они даже не произносят слово «стрелять». Для них это «отработка по цели». Может, это психологическая защита, но без этого, мне кажется, на войне было бы трудно выжить.

— Получается, на съемках фильма вы попали в первый раз на фронт?

— Да, это воспоминания, которые останутся со мной на всю жизнь. Помню, когда я в первый раз попала в зону боевых действий, то даже не понимала, где конкретно нахожусь. Нас везли в джипе с выключенными фарами. Потом мы вышли в поле, в кромешную тьму, где лишь слегка прорисовывались силуэты строений. В доме у бойцов горел свет, но на окнах висела тяжелая темная ткань. Честно говоря, у меня возникло ощущение, что попала на съемки какого-то фильма. Это была совершенно другая реальность для человека, привыкшего к городской культуре.

— Со временем пришло ощущение войны?

— Нет. И это самое странное, что происходило со мной. Мои героини, видя такую реакцию, считали, что я очень смелая. Но, наверное, просто, что называется, непуганая. Я не видела смерти. Мы жили в доме, который на языке военных называется «база подскока». Он находится в километре от передовой. По сути, это жилые дома для военных, откуда они отправляются на задания.

Помню, был достаточно активный обстрел, и я спросила у одного из солдат: «Можно пройти в туалет?» Он посмотрел на меня немного удивленно, сказав, что надо дождаться конца обстрела. Потом я сбегала туда и обратно под звуки потрескивания от попадания пуль по деревьям. Но мне все равно до конца не было понятно, как от этих свистящих звуков можно погибнуть. Один раз попали под минометный обстрел, снимая развалины возле Водяного. Этот свист очень тихий, едва уловимый человеческим ухом. Ты понимаешь, что угроза была где-то рядом, лишь когда раздается мощный взрыв вдалеке.

— Вы выезжали на боевые задания?

— Это было во время съемок «Белки». Собственно, ее боевой выезд вошел в картину. Все происходило в серой зоне, мы на пять километров углубились в тыл врага. Потом «Белка» сказала, что я просто в полной мере не осознавала риск и опасность, которой подвергалась. На это задание мы поехали втроем: я, оператор Петр Цимбал и звукорежиссер Миша Русаков. Никто ничего особенного нам не рассказывал. Предупредили только, если начнется обстрел, сразу нужно падать. И все. Еще научили не наступать туда, где не видно, что находится под ногой.

— Ваша вторая героиня Елена Белозерская — известный боец.

— Елена — коренная киевлянка с необычной семейной историей. Она ушла на фронт добровольцем и до сих пор воюет в добровольческой армии. На съемки боевых заданий нас не пустили, мы работали лишь на военной базе. Поэтому показывали войну, что называется, изнутри. Единственной боевой историей, вошедшей в фильм, был снайперский выстрел Елены.

— «ФАКТЫ» писали об этом случае, а российские СМИ даже посвятили Елене целое шоу.

— Ее тогда обвиняли в том, что она просто приехала на фронт пострелять, как на сафари. Полный бред! В телеверсии «Невидимого батальона» есть момент выстрела, но без видео. Только звук. Это было одно из требований наших спонсоров. Елена была на очередном боевом задании, и камера на ее оружии, как видеорегистратор, сняла все, что она делала. Затем это видео в сеть выложил Дмитрий Ярош, и оно разлетелось по паутине. Знаете, когда я монтировала фильм о Белозерской, он долго у меня не получался. И вдруг за два дня до момента, когда мне надо было сдавать работу, Лена сама мне прислала это видео. Оно было сделано в ночь на День независимости Украины, когда диверсионная группа врагов двигалась в направлении наших позиций. Как только я получила этот кадр, мое кино сошлось.

— Будет и киноверсия «Невидимого батальона»?

— Мы изначально были настроены на кино, поэтому технически по всем параметрам картина так и создавалась. Подобный документальный фильм про войну — не совсем телевизионная история. Хочется, чтобы его смотрели в больших кинотеатрах люди, готовые говорить о войне. Поэтому мы все ждем украинскую премьеру, а потом фильм будут показывать на кинофестивалях. Для меня, как и для всех режиссеров этого проекта, важно напомнить всему миру, что война в Украине продолжается. И даже с женским лицом.