​В українській армії є нормальні люди. Мало. Але я їх бачив, - інструктор з ізраїльського спецпідрозділу

Цві Арієлі служив в локальному антитерористичному підрозділі Ізраїлю. Тепер він громадянин України, і вчить людей виживати на війні. Він один з тих, хто має навчати нове покоління українських піхотинців всім аспектам сучасної військової науки. Патріоти України пропонують інтерв’ю Галиною Плачиндою для видання «Мир».

В декабре журналист Юрий Бутусов написал у себя на Фейсбук: «В МВД прошла встреча представителей офиса НАТО в Украине с заместителем министра МВД по вопросам европейской интеграции Тигран Авакян, участниками которой был также Цви Ариели и я. Обсуждали вопросы взаимодействия с НАТО по проекту 1-й бригады легкой пехоты Национальной гвардии Украины, которая формируется сейчас в Гостомеле Киевской области.

Это будет первая профессиональная пехотная часть, состоящая исключительно из добровольцев, которая создается по стандартам НАТО, и полностью отвечает условиям современной «гибридной» войны и локального конфликта низкой интенсивности, который еще долгое время будет полыхать на Донбассе. Именно пехота — основа и стержень армии, а именно качество пехоты показывает реальный уровень боеспособности вооруженных сил.

Для того, чтобы создать часть по стандарту НАТО, необходимо прежде всего внедрить селекцию и отбор личного состава. За три месяца в новую бригаду обратилось свыше 4 тысяч человек. На собеседование в бригаду приглашены 1050 кандидатов-добровольцев. На экзамен были допущены свыше 500 кандидатов. Экзамены прошло 130 кандидатов».

— Цви, честно говоря, я думала, вы родились в Украине – вы очень хорошо говорите на русском. Оказывается, вы уроженец Риги, но с детства жили в Израиле, затем приняли израильское гражданство. И вот совсем недавно стали гражданином Украины. Почему вы приняли такое странное, на первый взгляд, решение? Расскажите немного о себе.

— В 2003 году я закончил службу в пехотной бригаде «Голани» Aрмии обороны Израиля.

— Ви принимали участие в боевых действиях?

— Конечно. Израильская армия ведет боевые действия постоянно. Практически каждый пехотинец, проходит через это.

Позже, в том же 2003-м, мне предложили возглавить украинский филиал молодежной организации Бней Акива.

Так я впервые очутился в Украине.

Спустя время я вернулся в Израиль и поступил на контрактную службу, в локальное антитеррористическое подразделение.

— Можете немного поподробнее рассказать о специфике службы в израильской армии?

— Первые полгода службы пехотинец проходит курс молодого бойца. Ежедневные занятия длятся по 18 часов. Потом он поступает в учебную роту и еще приблизительно восемь месяцев выполняет легкие задания – патрулирование ливанской границы, например, или ведет наблюдения за Хезболлой или террористами Хамаса. Потом учебная рота расформировывается и солдат переходит в штурмовую роту или роту огневой поддержки. На этом этапе он уже участвует в рейдах на террористов.

— Вы занимались этим же?

— Конечно. Позже, параллельно и после службы в антитеррористическом подразделении я получил степень бакалавра международного права. А в 2013 году я получил диплом магистра в Исландии, по специальности «менеджмент ресурсов».

На момент начала Майдана я снова работал в Украине – в компании моего друга.

— Вы были на Майдане?

— На тот момент я не был гражданином Украины, поэтому не считал правильным вмешиваться во внутренние дела страны.

Но когда начали убивать людей я не смог соблюдать нейтралитет.

Еще со времен моей работы в Бней Акива, я познакомился с местными еврейскими активистами, которые приняли активное участие в Революции Достоинства. Когда на Майдане начали расстреливать людей, они занялись организацией лечения наиболее тяжелораненых майдановцев в израильских клиниках. Я присоединился к ним. В итоге, мы отправили в Израиль десять человек. Среди них было пять очень тяжелых, им провели сложнейшие операции и почти всех подняли на ноги.

Кроме того, с зимы 2013-го в Киеве начались регулярные нападения на евреев. С периодичностью в неделю-две людей отслеживали на улицах и избивали. И главный раввин Украины попросил меня возглавить группу самообороны и как-то с этим справиться.

Один случай, на мой взгляд, был показательным.

Еврея «довели» до Куреневки, там избили и затем отвезли в больницу, где, по его утверждению, его уже поджидали российские журналисты.

Конечно, у нас не было никаких доказательств, что это делала Россия, но определенные выводы мы делали.

Ну вот. А когда началась война, люди, которые знали о моем армейском прошлом, попросили меня помочь.

— В чем заключалась эта помощь?

— В обучении солдат военной тактике. Когда первый раз я поехал в батальон «Донбасс», который находился в структуре Нацгвардии, я убедился, что люди абсолютно не подготовлены к ведению боевых действий.

Сперва я планировал давать бойцам курс «антитеррора», но оказалось, я не могу этого делать, потому что у них отсутствовала даже элементарная базовая подготовка.

Я понял, что будет ошибкой давать продвинутые навыки и постарался дать хоть немного «базы». Когда вернулся домой, многие мне звонили, благодарили, говорили, что знания, которые я дал, спасли им жизнь.

Вот так, где-то с мая-июня 2014 года, я стал волонтером и начал обучать солдат более-менее постоянно.

— Но вы продолжаете заниматься своей основной работой?

— Конечно, надо ведь на что-то жить. Я переводчик, но я могу сделать перевод ночью, а днем поехать на полигон. Спасибо моему работодателю, что он все это терпит.

— В чем заключается ваша работа военного инструктора?

— Прежде всего, мне надо понять, чем подразделение занимается, и вообще умеют ли они стрелять. Поэтому обычно мы начинаем с огневой подготовки. Все зависит, сколько у меня есть времени. Если на подготовку у меня две недели я буду учить стрелять два дня. А все остальное время буду обучать человека пехотной тактике.

— Иными словами, вы утверждаете, что людей, призванных в армию, учат стрелять волонтеры? Как такое может быть?

— Ну, это не у меня надо спрашивать. Этому, на мой взгляд, есть несколько объяснений. Во-первых — это отсутствие в Украине опыта ведения военных действий. Израиль воюет каждый год. Соответственно, имеет в этом огромный опыт. К тому же, есть такое понятие как военная наука. Поскольку в Украине последнее полстолетия не было войны, людей обучали военной науке времен Второй мировой. Да, были сделаны какие-то выводы после Афганской войны, но незначительные и не достаточные.

Сегодня уже никто не воюет огромными дивизиями, никто не ходит в атаку цепью из тысяч солдат.

Во-вторых, кто сегодня стоит во главе армии? Генералы, которые во время развала Союза были лейтенантами. А мы знаем, что все эти двадцать четыре года украинская армия, мягко говоря, не особо развивалась. Более того – армию разваливали. Осознанно или нет, это уже другой вопрос.

Тем не менее, техника распродавалась, земли распродавались, обучения бойцов как такового не существовало. От тех, кто служил в украинской армии раньше, я слышал, что оружие в руках они держали практически один раз – во время присяги или стреляли по три патрона за период службы.

Потому глупо было обществу ожидать от сегодняшних генералов готовности к изменениям, готовности учиться и перенимать мировой опыт.

Ведь нынешние генералы украинской армии — это, в основном, функционеры, которые все годы своей службы перекладывали бумажки с одного стола на другой.

— Что же делать?

— Реформировать армию! Недавно мне предлагали поехать военным инструктором в Руанду, на 9 месяцев. Зарплата – от пяти до семи тысяч долларов. Но за такие деньги туда никто ехать не хочет. Потому что это Африка. Так вот, может ли Украина пригласить профессиональных инструкторов, которые способны обучить хотя бы один батальон? А потом на базе этого батальона уже своих инструкторов готовить? Я уверен, что да.

— Так почему же не приглашают?

— Проблема в неправильных приоритетах.

— Но за эти два года, на ваш взгляд, хоть какие-то изменения произошли в нашей армии?

— Безусловно.

В сентябре 2014-го я проводил курс тактической подготовки во второй роте 90-го батальона ВДВ. Тогда бойцам выдавали каски 1948 года.

Помню, у солдата из рук выпала саперная лопатка, упала на каску и сделала вмятину. То есть, это была абсолютная бутафория. Солдаты не могли со мной пробежать пару километров, потому что у них из сапог какие-то гвозди вылезали. Сегодня большая часть подразделений, все-таки, получают лучшую экипировку.

— Не 1948, а 1968 года?

— Понятно, что те бронежилеты, которые им выдают — это полное дерьмо. Это металл. В Израиле я ни разу не видел металлические бронежилеты.

— То есть, там металлические пластинки внутри? Как в средневековых рыцарей?

— Да. Но, все-таки, обеспечение стало лучше. Понятно, что оно далеко от идеала. Просто надо смотреть в корень всех проблем.

Проблема не в том, что люди не понимают, как воевать – всегда можно привести людей, которые расскажут и научат.

Можно пригласить инструкторов из Британии, из Израиля или Америки, как я уже сказал. Проблема в том, что в армии процветает коррупция. А когда есть коррупция – нельзя сделать ничего.

— Можно поподробней – в чем эта коррупция заключается?

— Ну, вот есть человек, который занимается обеспечением в некоем силовом ведомстве.

Он принимает решение о закупке той или иной экипировки, исходя из величины «отката», который отстегивает фирма-поставщик, а не из реальной надобности.

Когда человек двадцать лет воровал, а сейчас пришли люди с Майдана, которые говорят ему: «Не воруй!» — скажите, логично ли ожидать, что он прекратит это делать? Нет, конечно. Просто надо поменять всех этих людей и на уровне логистики, и на уровне руководящего состава. В армии ведь есть нормальные люди. Их мало, но они есть. Это факт. Я с ними встречался.

— Но скажите, как можно красть там, где речь идет о жизни людей? В конце концов, о будущем страны?

— Когда человек начинает воровать, он переступает красную черту, он для себя, в первую очередь, находит объяснения, почему он это делает. Например: «Мне мало платят!».

А то, что кто-то погибнет в некачественном бронежилете, за который государство заплатило в десять раз больше его реальной стоимости – так это товарища, который положил себе в карман «откат», не касается.

Это касается каких-то мифических украинцев «на Сході».

Почему так происходит? Потому что уровень самосознания в украинском обществе, к сожалению, еще не очень высок. Если мы выйдем на улицу в Израиле и спросим у любого прохожего – погиб ли кто-то сегодня в стране от теракта, — вам каждый скажет, сколько именно погибло, возможно, назовут имена погибших.

Если мы сейчас выйдем на улицу и спросим, погиб ли кто-нибудь сегодня на войне – я уверен, 9 из 10 не ответят на этот вопрос.

— Почему, как вам кажется?

— Потому что большинству плевать на ближнего своего.

Ошибочно считать, что в украинской власти существует какая-то дьявольская каста, которая всем мешает жить. Власть – это отражение всего общества.

Это система, к сожалению. Которую еще не победили.

Но, с другой стороны, в украинском обществе есть масса прекрасных людей. Волонтеры, например, Настоящие волонтеры, а не те которые так себя называют, при этом торгуя бронежилетами.

Но большинство, все-таки, люди порядочные.

— Как человек, способный смотреть на нашу страну со стороны – вы видите свет в конце тоннеля?

— Здесь народ только создается.

Здесь только начинает формироваться политическая нация.

Израильское общество, на самом деле, далеко не однородное, но, когда дело касается жизни и смерти, будущего страны, все знают, что они должны делать.

Все начинается с соседей, к которым в Израиле я могу спокойно обратиться за любой помощью. В Киеве я живу в обычном доме – не в элитном, но и не в плохом. И я не знаю, кто живет рядом со мной.

Разобщенность общества начинается с соседей, на самом деле.

Если я не знаю, что происходит с людьми за стенкой, почему мне должно быть интересно, что происходит с людьми в каком-нибудь Луганске.

Война оголила очень большие проблемы украинского общества. Именно поэтому я тут, и я помогаю. И вижу огромною отдачу. Огромную благодарность от украинцев, которые мою помощь ценят. Это для меня важно.

И еще – в Украине сегодня такая ситуация, что стране нужен каждый, кому не наплевать. Не важно — украинец, или не украинец.

На ключевые посты в государстве тоже надо ставить тех, кому не наплевать. Тогда что-то измениться.

Вот в нашу Бригаду пошел служить солдатом Александр Хаджинов. Известный волонтер, который в свое время вместе с Юрием Касьяновым создал волонтерскую организацию «Армия SOS».

Человек реально доказал, что он способен на многое. Но почему тот, который умеет принимать решения и брать ответственность на себя, сегодня не у власти, а простой солдат в бригаде?

Сегодня надо таких людей искать и продвигать. Зачем оставлять в руководстве министерства обороны людей… как бы помягче выразиться… которые умеют только бумажки носить из кабинета в кабинет. А ведь от решений этих людей зависит жизнь тысяч людей и, вообще, судьба страны.

Надо брать майора, который был командиром роты и давать ему бригаду.

— Очевидно, особого желания что-то менять в стране, у этих людей нет.

— Я это вижу прекрасно.

Но нельзя постоянно делать революции, это ни к чему не приведет. Скинули этого клептомана Януковича – теперь надо постепенно учиться влиять на власть, надо организовываться всему обществу.

Есть люди, к которым прислушиваются. Тот же Бутусов, или Касьянов. Да, реакция на их слова «сверху» – минимальная, но уже хорошо, что она есть.

То, что мы сегодня имеем в украинской армии — это результат государственной политики, проводимой последние 24 года. И нельзя все поменять за два дня.

— Цви, расскажите, пожалуйста, о проекте, в котором вы сегодня принимаете активное участие.

Сегодня создаётся бригада легкой пехоты Нацгвардии.

Идейным вдохновителем всего был Юрий Бутусов. Он еще с лета «пробивал» этот проект, а курирует в МВД этот проект замминистра Тигран Авакян, не давая нам «тонуть» в критических ситуациях.

Командир бригады – суперпрофессионал, служил в Альфе, Омеге, в восьмом полку спецназа, прошел АТО. Был в Ираке. Самое главное – он очень честный человек. И он озвучил свое видение проекта. Во-первых, у бойцов должна быть достойная зарплата. Во-вторых — НАТОвская модель штаба. Там в первую очередь ценится инициатива, по всей вертикали, а не умение выполнять чужие приказы.

Поэтому штаб занимается в первую очередь аналитической работой. Дается, условно говоря, приказ захватить такой-то объект, а вот как захватить – об этом штаб должен думать самостоятельно.

Мне это все показалось очень интересным и перспективными. Я уверен, что это — будущее украинской армии.

Ведь за эти два года я видел подразделения, которые целыми днями не делали абсолютно ничего. Солдаты пьяными ходили, дрова рубили, а ночью – дрались. Да, и такое видел. Я тогда тренировал десантников, а рядом стояли мотострелки. Не буду говорить, какое именно подразделение.

В Украине вообще вся мобилизация неправильно организованная.

Нельзя заставить воевать тех, кто не хочет воевать.

Именно поэтому все подразделения армии — начиная от мотострелков, заканчивая ВДВ и морской пехотой – это ужасное зрелище, на самом деле.

Если бы в Израиле служащий армии днем выпил водки, его бы посадили в тюрьму. И точно выперли бы из боевых войск куда-то поливать газоны.

А тут пьянство – массовое явление в армии.

Есть, конечно, и другие проблемы. Например, проблемы с обучением. В Израиле минимальный курс обучения пехотинца (я не говорю о спецназе) – полгода, в Украине – месяц. И обучением это назвать сложно. В Израиле подготовка проходит 18 часов в сутки, в семи утра до одиннадцати вечера, в Украине – полдня. В большинстве подразделений – отстреляли несколько магазинов — вот и все обучение.

Но ведь эти люди потом идут воевать.

Как-то я был в отдельном разведывательном батальоне в Угледаре. Это глубинная разведка. Не буду говорить номер части. Я не мог их разбудить на зарядку – приходилось командира роты вызывать. В Израиле глубинная разведка — это самое подготовленное подразделение, они только обучаются 20 месяцев – перед первым боевым заданием.

Вот на фоне всего этого Бутусов предложил мне принять участие в создании бригады легкой пехоты. Познакомил с комбригом, и после разговора с ним я подумал: «Ничего себе».

И сегодня мы начинаем курс подготовки, который будет длиться четыре месяца. Для Украины это прорыв.

Это будет не четыре месяц безделья, бойцы будут заниматься ежедневно, по 17 часов в сутки.

Учитывая, что эти ребята прошли отбор, практически все были в АТО, они очень хорошо мотивированы.

Есть люди, прошедшие сверхтяжелые испытания. Один командир — мой друг — потерял в бою всех своих товарищей. Он чудом вышел с Иловайска. И когда он вышел из котла, по памяти написал фамилии шестидесяти человек, — тех, что погибли рядом с ним. Это только тех, кого он мог вспомнить.

Вот почему мне нравится учить людей воевать, спасая этим им жизнь. И у меня это хорошо получается.

— Сколько в бригаде на данный момент бойцов?

— Работает штаб – это 150 человек — и боевая рота. На курсе будет 100-120 человек. Хотя желающих было больше.

Фото с Facebook Цви Ариели и Бригады легкой пехоты Национальной гвардии Украины

Быть добровольцем недостаточно. Т.е. недостаточно прийти и сказать – «я хочу!». Нужно доказать, что ты хочешь.

— Должен прийти такой себе «солдат Джейн?»

— Да, этот метод отбора используется и в Америке, и во всех развитых странах мира.

То есть даем определенные физические нагрузки. А потом считываем показатели.

— Какие же критерии отбора кроме физической подготовки?

— Очень важный показатель – взаимопомощь. Мало уметь пробежать 20 километров, надо уметь сменять товарищей, бегущих с носилками.

Кто не сменит друга – не пройдет отбор. Или проверка на честность (даем человеку возможность самому сказать, сколько раз он отжался, а потом сверяем показатели).

Можно развить любую «физуху», но человеческие качества за курс молодого бойца развить невозможно.

Поэтому мы полностью отказались от советской системы отбора, которая основана исключительно на физических качествах. В Израиле никого не интересует, что ты, например, мастер спорта. Ты просто должен доказать, что у тебя есть все качества, которые помогут тебе стать эффективным бойцом и выполнять определенные боевые задачи.

Многим, кстати, было тяжело пройти отбор. Хотя у нас, по уровню нагрузок, он близок к самому легкому по международным стандартам…

— Вы тоже будете жить четыре месяца на полигоне?

— Да. Все будем жить в палатках – это первое, чему должен научиться боец.

А вообще я хочу стать военнослужащим украинской армии. Но об этом еще рано говорить. Пока я волонтер.

Понимаете, нет очереди из военнослужащих других армий, которые готовы абсолютно бесплатно тренировать украинских солдат. В Украине таких сегодня меньше, чем пальцев на одной руке. Я не говорю про россиян или белорусов. Я говорю про военнослужащих из западных стран с мощной и современной армией. В Украине в таких людях острая нужда. И мне очень приятно, что моя помощь здесь реально нужна. И я это делаю из эгоистичных побуждений, получая от этого удовольствие.

— Инструкторов-волонтеров, вы утверждаете, в Украине меньше пяти?

— Есть еще один израильтянин, который, я знаю, работает за какую-то символическую плату инструктором, потому что тоже патриот Украины.

Фото с Facebook Цви Ариели и Бригады легкой пехоты Национальной гвардии Украины

— Вы говорите «тоже», значит, вы патриот Украины?

— Знаете, если бы еще два года назад мне сказали, что я стану патриотом этой страны, я бы сам в это не поверил.

Но когда ты помог чуть-чуть, а потом люди звонят и говорят: «Ты нам спас жизнь», желание помочь возрастает во сто крат.

И я хочу служить в этой бригаде. Это круто. На моих глазах создается такое подразделение, которые я видел в Израиле.

Понимаете, впервые со времен начала войны создаётся настоящая армия.

И – да, я хочу быть участником успешного проекта. Главное, есть политическая воля. Министр Аваков просто принял решение, что такая бригада должна быть. Если бы политической воли не было – бригады бы не было. В этом я уверен.

И если бы эта бригада создавалась в Министерстве культуры – я бы пошел работать в Министерство культуры.

— А почему этого не делает Минобороны? Ведь это было бы логичнее?

— Сто процентов. Но это вопрос к министерству обороны.

Это министерство много чего не делает и того, что должно делать. И, как ни странно, у этого проекта есть противники.

— Почему?

— Понимаете, у нас комбриг и костяк бригадных офицеров – люди честные и принципиальные. И снабженцам невозможно «втюхать» что-то без согласия руководства бригады.

Если мы точно знаем, что эта вещь неприменима на боле боя – невозможно уговорить нас ее купить. И для кое-кого это теперь большая проблема, понимаете?

«Как это — я покупаю то, что хочу купить у тех, у кого хочу купить за те деньги, за какие хочу – а вы не хотите этого?» Вот такие люди против проекта.

Но повторю: если бригада будет создана – это станет прорывом. Постепенно будут «расти» командиры, «наверх» пойдут те, которые прошли настоящую военную подготовку.

Совершенно новые люди возглавят генштаб и постепенно выдавят всех воров, обманщиков и коррупционеров.

Есть такие самородки, как командир нашей бригады, командир батальона, есть офицеры, которые хотят что-то изменить и в армии, и стране. Есть тот же Бутусов, есть Касьянов. И никто ничего уже не боится, на самом деле.