"Перед будинком біля вбитої мами сидів та плакав малюк...": Чотири роки тому російські окупанти накрили "Смерчами" мирний Краматорськ (фото)

10 лютого 2015 року, близько 12:30, окупанти випустили по Краматорську 32 ракети системи «Смерч», 14 з них потрапили в житлові квартали. 17 людей загинули, п'ятеро з них - діти... нагадують Патріоти України. Постраждали 29 військових, 35 мирних жителів, в тому числі шестеро дітей. На наступний день після обстрілу в місто приїхав президент Петро Порошенко. 12 лютого в Краматорську оголосили траур. Організацію похорону жертв взяли на себе міська влада. Пораненим і сім'ям загиблих була надана допомога.

Пропонуємо ознайомитись з репортажем, котрий до сумної дати підготувала газета, «Факти». Далі мовою оригіналу.

Задрожала земля и раздался глухой, как набат, гул — это снаряды «Смерча» издавали такой звук, пробивая асфальт

— Никогда не забуду тот день, — вспоминает Артур, житель соседнего Славянска (фамилию собеседник просил не называть). - Я был километрах в пяти от места событий, ехал из Краматорска в Славянск. Вдруг мою машину стало бросать из стороны в сторону. Я остановился, подумав, что оторвалась выхлопная труба. Когда вышел, почувствовал, как под ногами дрожит земля, и услышал глухой гул, будто ударили в большие колокола… Оказалось, это ракеты системы «Смерч» издавали такой звук, пробивая асфальт.

Через пару часов мне пришлось вернуться в Краматорск. Там я увидел огромные ракетные снаряды, зарывшиеся в землю по самый хвост. Обстрел шел полосой. Смерть настигала людей в самых неожиданных местах. Один мужчина лежал ничком в метре от двери своего подъезда, другой — рядом с гаражом.

— В тот день меня вызвали на меловой карьер (такое случалось довольно часто, поскольку там после активных боевых действий осталось много неразорвавшихся боеприпасов), — рассказал преподаватель местного учебного пункта ГСЧС Андрей Вовченко. - Тогда я занимал должность первого заместителя государственного пожарно-спасательного отряда № 12 в Краматорске и был единственным сотрудником, имевшим допуск к идентификации взрывоопасных предметов.

На карьере (он находится в центральной части города) случилось ЧП — взорвалась реактивная граната, были ранены охранники предприятия. Когда мы осматривали место происшествия, где-то вдалеке послышался треск, в небе появились вспышки. Это маршевые двигатели ракет системы «Смерч» отбрасывали кассеты с поражающими боевыми элементами. Затем стали доноситься раскаты. Я смог дозвониться сыну, который был в доме моих родителей (в частном секторе вблизи военного аэродрома). По словам сына, шел обстрел города.

Затем на некоторое время перестала работать мобильная и стационарная связь по всему городу. Через несколько минут начальник вызвал меня по рации, и мы с сотрудниками милиции помчались в пострадавшие кварталы. Особенно сильно досталось военному аэродрому — он, очевидно и был главной мишенью противника. Так же сильно пострадали примыкающие частный сектор и многоэтажные кварталы.

— В течение пяти дней нам удалось очистить город от неразорвавшихся элементов снарядов, — продолжает Андрей Вовченко. — Приехали пиротехники из нескольких областей. Доставать из земли корпуса маршевых двигателей ракет системы «Смерч» (их диаметр 30 сантиметров, а длина от двух до пяти метров) приходилось при помощи тракторов.

Однако и весной нас часто вызывали в частный сектор, где люди находили неразорвавшиеся боеприпасы — и в земле, и на пастбищах, и даже на чердаках своих домов.

Разрушительная сила снарядов «Смерча» очень страшна. К примеру, попав в крышу двухэтажного дома сталинской постройки, снаряд снес лестничную площадку вместе с лестницей, пробил перекрытие первого и второго этажей и остановился, врезавшись в грунт уже в подвале. К счастью, жильцы не пострадали.

— Меня обстрел застал на работе, — вспоминает следователь Краматорского отдела полиции Игорь Рыскаленко, который входил в одну из следственно-оперативных групп, документировавших последствия трагедии. — Когда здание горотдела стало ходуном ходить, мы побежали в бомбоубежище. Едва заработала связь, раздался звонок от жены. Она рыдала, так как не могла дозвониться в детский сад, где находилась наша четырехлетняя дочка. Потом выяснилось, что детей отвели в бомбоубежище. Все в тот злополучный день бежали в подвалы и бомбоубежища, как в 2014-м…

Запомнилось, что после обстрела над городом повисла зловещая тишина. Был слышен лишь вой сирен, сигналы несущихся из Краматорска автомобилей и лай собак. Улицы опустели. Многих спасла случайность. Один мужчина находился в ванной. Снаряд угодил в балкон, снес его и часть стены и «въехал» в квартиру. Хозяин чудом не пострадал, но долго не мог разговаривать…

Еще в память врезалась такая картина. Перед девятиэтажкой на улице Парковой (дом напротив детсада «Катюша» — это по пути к военному аэродрому) возле убитой мамы сидел плачущий малыш. Они были в шаге от подъезда.

— Это была Александра Клименко, а рядом сидел ее младший сын Клим, которого женщина несла домой на руках, — объяснила бывшая заведующая детским садом «Катюша» Валентина Смищенко. — Несмотря на то, что мама закрыла малыша собой, Клим все же получил ранения. Ему повредило ручку и ножку, один осколок попал в рот и застрял где-то в голове. Врачи решили его не извлекать.

Ранее писалось о том, что из-за ранения у Клима упало зрение, функции ноги врачи восстанавливают ему до сих пор. Средства на лечение за границей собирали всем миром. О сыновьях погибшей Александры Клименко теперь заботятся в новой семье отца мальчиков.

Осколки «Смерча» прошили окна детсада и попали в ванную комнату, где воспитатели спрятали малышей

— После первого курса лечения Клим вернулся в детсад, — продолжает Валентина. — Я опасалась, что ребенок замкнется, не сможет общаться с детьми. Но Климушка остался таким же добрым и коммуникабельным, как и прежде. А вот его брат Савелий, которому тогда было шесть лет, получил тяжелую психологическую травму. Мальчик в тот день остался дома — приболел. Мама, услышав звуки обстрела, помчалась в детский сад за младшим. Больше Савелий живой свою маму не видел.

Как мы уговаривали Александру переждать обстрел в садике! Но она была непреклонна: «Дома остался старший сын». Ее тело мы нашли сразу…

А вот нашу воспитательницу Елену Анатольевну Ткаченко искали три часа. Сразу после обстрела мне позвонил ее муж, волновавшийся, что жена не вернулась с работы. В тот день она только вышла с больничного (свирепствовал грипп), поэтому забежала ко мне сообщить, что будет работать в первую смену. Ей было немного за сорок…

— Обстрел начался, когда дети (в тот день в садик пришли 180 малышей) были на прогулке, — рассказывает Валентина. — Старшие ребята еще должны были находиться на улице. Но, услышав какие-то хлопки и раскаты, воспитатель завела их в помещение. Как оказалось, вовремя.

Во двор детского сада попал снаряд. Навес павильона превратился в решето. Осколки ударяли в окна второго этажа с такой силой, что «прошивали» и окна напротив. Погорели шторы. Осколки залетели и в ванную комнату, куда воспитатель одной из групп спрятала детей. Увести всех в коридор, где не было окон и дверей, не было ни возможности, ни времени. Мы еще долго находили в помещении и во дворе осколки. К счастью, никого из детей не зацепило.

В доме, где жила погибшая Александра Клименко, снимала квартиру и семья вынужденных переселенцев из Донецка. Трое их детей ходили в наш детсад. Осколки снаряда, убившего Сашу, прилетели в квартиру, которую снимала эта семья. В тот момент все дети были в садике. После обстрела эта семья уехали еще дальше — вглубь страны. Не смогли перебороть заново пережитый страх.

Со всеми нашими ребятишками целенаправленно работали психологи, но помощи просили и воспитатели. Представляете, что они пережили? Когда начался обстрел, одна воспитательница оказалась перед окном на втором этаже. Она видела, как в нашу сторону летели снаряды…

«Едва мы выскочили в тамбур, послышался звон стекла в нашей квартире»

— Моя 13-летняя дочь заболела, и мы с ней поехали в больницу, — рассказала Татьяна Ластовка, которая тогда проживала в девятиэтажном доме № 107 на улице Парковой. -Вернувшись домой, прилегли, я задремала. Проснулась от хлопков, которые становились все громче и громче. Наш дом — последняя многоэтажка перед так называемыми виноградниками (частный сектор), а за ними — военный аэродром.

Мы накинули куртки и хотели спрятаться в кладовой, которая отгорожена от окон глухими несущими стенами. А взрывы были уже совсем близко. И вдруг услышали в тамбуре плач. Там стояли две соседские семилетние девочки-близняшки, их мама ушла в магазин. Как только мы выскочили в тамбур, послышался звон стекла в нашей квартире. Снаряд упал прямо перед нашими окнами. Взрывы доносились еще какое-то время, но все дальше от дома. Забежав в квартиру обуться, я увидела разбитое окно. Штора превратилась в марлю, осколками побило стенку кладовой, которая казалась нам надежным укрытием.

В сапогах на босу ногу мы спустились во двор вместе с девочками. Во дворе нас уже ждал мой муж — он жал на клаксон машины что было сил. Мы помчались в поселок на окраине города. Соседских детей завезли к их бабушке, а сами устроились у родителей мужа. Кстати, супругу в тот день тоже повезло. Когда начался обстрел, он вместе с товарищем был в смотровой яме гаража.

Ворота многих гаражей тогда прошило осколками. А все машины, припаркованные во дворе, и газовая труба на доме превратились в решето. Возле одной из разбитых машин торчал из земли корпус маршевого двигателя снаряда (мы потом прочитали, как это правильно называется). В пострадавших кварталах их было немало.

«Сколько еще людей должно погибнуть?» — выведено на мемориале памяти жертв обстрела Краматорска, который появился в городе спустя три года после трагедии. На стеклянном кубе, в который врезался снаряд, имена погибших…