"Вслед за Аргентиной, или Когда Путина выгонят из G20", - експерт

"На Путина в Буэнос-Айресе явственно дохнуло Брисбеном - кроме принца Салмана появление в Аргентине российского диктатора никого не обрадовало", - пише у своєму блозі Максим Михайленко, повідомляють Патріоти України, і продовжує:

"Встреча лидеров стран G20 в Буэнос-Айресе в основном свелась к наблюдению остальными лидерами за линией поведения американского президента Дональда Трампа, саудовского принца бин Салмана и российского диктатора Владимира Путина. Хотя, в случае Трампа - и не исключительно, поскольку, как когда-то и Буш-младший, консервативный американский лидер перестал, наконец, бояться подобных мероприятий.

Заключительный документ был подписан американцами, тем более, что их особое мнение по поводу парижского пакта и свободной торговли было включено, и сформулировано таким образом, чтобы не портить общей картины. Лично Трамп, думается, имел в виду, что климатический пакт - это разводка, а Всемирная организация (свободной) торговли не отвечает своему названию, в то время как остальные подписанты, в основном, продолжают Парижский пакт поддерживать, а полномочия ВТО хотели бы усилить.

Посткризисный клуб

Но Двадцатка, в общем, не является органом, чьи документы общеобязательны. Она выполняет - собственно, уже выполнила - три основные функции.

Первая - это политическая реакция на экономический (а в значительной степени - моральный) кризис 2008 года, продемонстрировавший не только конечность эпохи изобилия, которую было принято считать вечной, но и неспособность западных финансистов справиться со своими хищническими аппетитами, а также глубокую зависимость от экономических процессов в странах Запада всего остального мира.

Казалось, об этом можно было догадаться еще в 1998 году, но тогда "азиатский" и "российский" (природа их была все-таки разной) кризисы затронули лишь ряд развивающихся государств. Некоторое ограничение роли МВФ, просмотревшего опасные тенденции - больше никаких выводов из 1998 года сделано не было, а начавшийся взлет китайского спроса быстро отвлек внимание от других взаимосвязей.

В 2008 году кризис был излечен немудреными способами - в США он был залит бюджетными деньгами, долги конвертированы в ценные бумаги казначейства, а разорившиеся по своей вине корпорации были национализированы за деньги и тихо умерли. В Европе бюджеты менее развитых стран были поставлены под жесткий контроль так называемой "Тройки". Это оздоровило ситуацию, но гораздо позже, к середине десятых годов, параллельно вызвав кризис долговых обязательств в зоне евро и взрыв национализма, породивший потрясения в Греции и Великобритании.

В развивающихся странах обвал десятилетней давности привел к кратной девальвации валют и рекордному спаду производства. Предполагалось, что Двадцатка сможет как-то координировать правительственные ответы на подобные угрозы и смягчать их эффекты путем большего плюрализма, большей вовлеченности менее развитых стран. Но, откровенно говоря, этого не происходит, и на это есть свои причины.

Второй мотив создания G20 состоял в признании того обстоятельства, что на планете появились и другие влиятельные экономические и политические игроки - такие, как Индия, Китай, страны БРИК (впоследствии БРИКС) в целом. Тогда тема существования этого объединения стояла высоко в повестке дня с подачи американских банкиров, искавших, куда бы сбросить излишек денег. Кстати, нечто подобное имело место и в 1998 году, когда "горячие деньги" заливали Юго-Восточную Азию - но тогда существовала масса ограничений, исчезнувших через десять лет.

Однако попытка поиграть в пресловутую многополярность оказалась противоречивой. С одной стороны, G20 и впрямь несколько облегчила создание двух огромных торговых соглашений (из которых, впрочем, впоследствии вышли США). С другой, многополярность была прочитана рядом держав как ослабевание США и Запада в целом, появление вакуума силы в разных регионах мира.

Тем не менее, эти страны таким вот образом "уважили", поставив хоть где-то вровень со странами Семерки и тогда еще существовавшей Восьмерки (нужно напомнить, что РФ привлекали к обсуждению далеко не всех вопросов, что во многом мотивировалось отсутствием у нее свободно конвертируемой валюты и демократической политической системы).

Третья миссия

Теперь же, когда Россию из главного глобального клуба выгнали, именно G20, наряду с Совбезом ООН и рядом азиатских форумов стала для Москвы основной площадкой для преодоления изоляции и трансляции в мир своих пропагандистских измышлений. Очевидно, что мировая система возвращается к американской гегемонии (а вовсе не к изоляционизму, в котором принято упрекать Белый Дом Дональда Трампа), просто с большим вниманием к национальным интересам самих США. И многие моменты юбилейного саммита в Буэнос-Айресе указывают именно на это - в частности, договоренность США и КНР, которая отнюдь не стремится прямо сейчас брать на себя функции мирового лидера, удержаться от введения новых тарифов до заключения системного торгового соглашения.

Третья миссия - раздел ответственности за происходящее на планете и вовлечение новых стран в стратегическую (и в целом - политическую) культуру Запада. Это медленный процесс и он лучше (и тише) работает на уровне "глубокого государства", когда национальная бюрократия сращивается с бюрократией международной. У этого явления имеются свои риски, но оно амортизирует те или иные архаичные угрозы, появляющиеся из не поспевающего за технологическими переменами мира.

Однако причина, по которой G20 так и не смогла превратиться в мировое правительство и продолжает оставаться (пусть значительно улучшившим коммуникацию между политическими лидерами и традиционно создающим стабильный объем работы для чиновников и журналистов) клубом, достаточно очевидна. Политическое устройство стран-членов кардинально отличается, а их экономические интересы являются объективно разными. Китай, Саудовская Аравия и Россия не являются демократиями ни в одном глазу, и вступление Джека Ма в КПК или потешные выборы в РФ этого не изменят, равно как и косметические послабления в Саудовской Аравии, явно перечеркнутые недавними событиями.

Демократию в ЮАР и Индонезии корректно назвать нестабильной, в Бразилии ее перспектива пока неизвестна, а сказать в этом смысле нечто определенное о Турции можно будет только после следующих выборов. Политические процессы, которые проходят сегодня в Великобритании и Италии, тоже носят тревожный характер, поскольку первая усилиями кучки крайне недалеких деятелей может просто-напросто распасться, а вторая доведена своей химерической властью до разорения и выпадения из числа развитых стран.

Отсюда можно сделать первый вывод: G20 далека от консолидации по культурному параметру, трудно травоядным находиться в одном помещении даже не с хищниками, а с каннибалами, вот и усадили рядом Путина с Салманом, хотя второй, откровенно говоря, такого отношения к себе пока не заслужил.

А с экономической точки зрения страны, входящие в G20, являются во многом конкурентами. Развитые государства заинтересованы в низких ценах на энергоносители, облегчении доступа на рынки готовой продукции и в финансовый сектор развивающихся стран. А также - в наличии в этих странах политической стабильности, и, до недавнего времени, сравнительной дешевизны рабочих рук. Этот последний критерий меняется, в первую очередь в США.

Развивающиеся страны заинтересованы в растущих или устойчиво высоких (причем здесь они конкурируют между собой) ценах на практически все типы сырья, в низких требованиях к получению иностранного кредитования. И, между прочим, в открытости западных экономик для рабочей миграции, поскольку это позволяет развивающимся странам сбрасывать излишек голодных ртов. Поэтому какие-то по-настоящему важные, материальные вопросы на встречах G20 решаются редко - в какой-то степени с ней увязывалась разве что климатическая политика и возможность Семерки учесть позиции "тринадцатки".

Какой будет следующая двадцатка

Тем не менее, встреча в Буэнос-Айресе некоторые плоды все-таки принесла. Во-первых, Дональд Трамп выполнил свое обещание и никаких встреч с Путиным не проводил, точно также как и на столетии окончания Первой мировой - кратко поговорив за завтраком. Ни о чем и при всех.

Во-вторых, на Путина в Буэнос-Айресе явственно дохнуло Брисбеном - кроме принца Салмана появление в Аргентине российского диктатора никого не обрадовало. Кроме того, раньше Путин ездил в аргентинскую столицу к своим коррумпированным друзьям, а для нынешнего руководства страны само название "Россия" плотно увязывается с наркоторговлей.

В-третьих, скандализации форума удалось избежать - прежде всего, потому, что Трамп освоился с подобным форматом, а также из-за отмены его завершающей пресс-конференции в силу отхода в мир иной Джорджа Буша-старшего, что вынудило президента США сократить свое пребывание на саммите.

Кроме того, можно обратить внимание на смягчение торгово-экономического противостояния США и Китая, зафиксированное в Буэнос-Айресе, причем смягчение на условиях США. В частности, новые тарифы не только пока не будут вводиться, но и Пекин отказался от планов обложить пошлиной американские автомобили.

Еще один важный момент: Путину не удалось сделать саммит трибуной для своих заявлений - весьма красноречиво выглядели масштабные американо-китайские переговоры на фоне отсутствия каких-либо значимых мероприятий с российским участием. Про тот же БРИКС вообще перестали упоминать - после фактического разорения Бразилии, пертурбаций на рынке энергоносителей, нанесших крупный ущерб России, вновь растущему объему сотрудничества Индии и США, прохождения ЮАР политического кризиса и слишком уж явного доминирования Китая.

Стоит отметить забавный подхалимаж японского премьера Синдзо Абэ, который поздравил Трампа с "исторической победой на промежуточных выборах". Одновременно Абэ провел очередные переговоры с Путиным на тему Курил, которыми кремлевский правитель продолжает соблазнять Токио (притом ясно, что реальная цена здесь - никак не меньше, чем выход Японии из режима санкций).

Причиной такой странной лести могут быть перемены в стратегическом позиционировании на Тихом океане (это вопрос баз, поставок вооружений и размещения ядерного оружия, динамика отношений с Китаем, в том числе и положение дел в Южно-Китайском море) и грядущие новые торговые разбирательства. Впрочем, мировые лидеры уже, кажется, освоили правильную тактику - чтобы добиться чего-нибудь от Трампа, необходимо говорить ему приятные вещи, улучив момент, когда рядом не окажется Джона Болтона.

Наконец, важно, что на этот раз обошлось без эксцессов, и наличие итоговых документов продемонстрировало продолжение существования самой организации, при этом позицию США учли. Ведь практически у всех участников - проблемы дома. У Меркель - туманная судьба ее партии, у Мэй - лотерея голосования по сделке с ЕС, у Макрона - массовые дебоши в Париже, в Италии - бюджетный кризис, в Саудовской Аравии - давление ветвей династии на Салмана с требованием уйти (и выход Катара из ОПЕК), у Путина - ползучая политическая и финансовая дестабилизация, у китайцев - необходимость адаптации к новым условиям торговли. И так далее, и тому подобное. Но, так или иначе, наличием этого форума дорожат.

Между прочим, на этом фоне как-то потерялось то обстоятельство, что сама-то Аргентина по размеру номинального ВВП в 2017 году из Двадцатки выпала, занимающая эту строчку Швейцария в организацию (как и в ЕС) не входит, а на пятки наступают Польша, Бельгия, Нидерланды, которых формально в рамках G20 представляет ЕС. Недалеко и Таиланд с Норвегией, да и ОАЭ замыкает сегодня тридцатку (недалеко от рубежа которой, кстати, до 2009 года находилась и Украина). Так что в скором будущем появятся вопросы о представительности организации. И, кстати, еще один любопытный в этом контексте вопрос - насколько далеко откатится в своих экономических показателях Россия под санкционным прессом и не окажется ли ее положение в организации столь же двусмысленным, как у Аргентины. Впрочем, ей еще есть куда падать со своего то ли 11-го, то ли 12-го места.

А пока что достаточно - с точки зрения украинских интересов - и того, что в ближайшее время подобных оказий для встреч Путина как с Трампом, так и с другими западными лидерами и попыток их вербовки, скорее всего, не предвидится".