"Через три часа в это место прилетело три мины. Сгорела машина с людьми. Мужчине оторвало ногу. Улица была завалена стеклом и бетоном. Залита кровью", - блогер про жахи Донецька

"Оккупированный Донецьк. Радуюсь за каждого из вас, кому посчастливилось не жить в оккупации", - пише у своєму блозі Марина Григорьєва, повідомляють Патріоти України, і продовжує:

"Здесь жить нормальному человеку невыносимо и умершего родственника похоронить не так просто.
За эту войну я пережила две смерти дорогих мне людей.

В августе 2014 Грады били со всех сторон. Детей мы успели вытолкать из войны на безопасную территорию в Украину. Что им пришлось пережить — это тема отдельного разговора.

Было очень страшно. Но была надежда, что ВСУ скоро зайдут в город . Выехать мы не решились. В городе осталось нас пятеро. Я с мужем, сестра с сыном и наша мама. Мы перебрались в подвал, перетащили туда два дивана, компьютерный стол. Племянник принес 25 метров компьютерного кабеля и мы установили компьютер. Какие бы не были обстрелы, но интернет работал всегда.
Не было гарантии, что русские фашисты не попадут в наш дом. Земля передавала вибрации залпов и взрывов, стены дрожали.
Днем были на молитве. Ночью уснуть было невозможно. Мы спрашивали друг друга, насколько близко слышны залпы и куда полетело. И всё слушали и слушали. Нервы были на пределе.

Мы привыкли жить эти годы войны ушами. И в какое место или мирный город мы сейчас выезжаем, мы ведём себя тихо и слушаем каждый щелчок и дребезжание листа металла на ветру, каждую вибрацию воздуха.

Маме стало плохо. От страха не выдержали сосуды. Город громыхал, но скорая приехала. Предложили госпитализацию. Господь вытащил нас из подвала. Приходилось ездить по городу. Страшно-не страшно нужно ехать. Господи, ты с нами! Мы всё выдержим.

В отделении, куда положили маму, на два этажа остался один врач. Который работал сутками. На время уезжал домой и опять возвращался к своим пациентам. Единственная медсестра плакала и просила врача подменить ее кем-то. Было две санитарки, которые менялись через сутки. Остальной медперсонал взял отпуска и выехал из города на морЯ в надежде, что скоро все закончится и они смогут вернуться в мирный город.

Врач приписывал медикаменты. Две аптеки в больнице были полупустые, а через сутки закрылись вообще.

Спасибо героическим таксистам, они бесстрашно передвигались по городу. Рассказывали в каком районе города и что взорвалось, кто и где попал под обстрел, где есть убитые.
Племянник ездил в аптеку в центр города, покупал там медикаменты, вызывал такси, оплачивал и таксисты привозили нам в больницу купленные препараты.

Уколы, системы. Теплилась надежда, что мамочка выживет. Она сильная, оптимистичная, энергичная, весёлая.
Мы с сестрой дежурили сутками и поочереди, поддерживая друг друга. Выезжали домой приготовить покушать и возвращались обратно в больницу.
Мама впала в кому. Состояние было тяжёлое.

Прямо перед окнами палаты в нескольких километрах от больницы сутки напролет били русские Грады. Зловещий огонь и страшный шорох летящих снарядов пронизывали воздух. Когда начинался обстрел, мы с сестрой прятались за стену и смотрели на лежащую на кровати маму, на лице которой отражались огни летящих смертельных снарядов.

Молились.

Врач сказал, что надежды нет.

Я поехала на рынок в свой район. Август. Жара. Всё есть, но ни у кого нет кофточки с рукавом для захоронения. Ехать на другие рынки просто жуть берёт, как страшно. Бьют Грады. Продавцы на рынке работают. Люди не знают, что делать. Знакомая хозяйка палатки с женской одеждой, опять спросила:

«Как ты думаешь, Украина победит? Когда наши зайдут в город?»

Я сказала:

«Победит. Обязательно. Ты даже не сомневайся. Вопрос: когда?»

Я сказала ей, что ищу одежду для захоронения. Она расстроилась, что не может мне помочь. Я сделала два круга по рынку в надежде, что всё же найду то, что мне нужно. И вдруг слышу её голос:

«Иди ко мне, я нашла. Вот смотри, какая красивая кофточка».

Мы позвонили своему священнику и попросили его приехать соборовать маму. Потому что исповедать и причастить уже не представлялось возможным. Священник сказал, что может приехать только завтра. Дождется ли мама? Мы были спокойны и уверены, что без соборования мама не покинет нас.

Сестра выглядела уставшей, но вела себя организованно и мужественно. Состояние её было слабое. Она недавно прошла очередную «химию».
Сестре звонили с работы и требовали выйти, т.к. она осталась одна в её организации и нужно было ехать в два филиала в другие районы города, спасать ситуацию, т.к. другие специалисты, её коллеги, написали заявления на отпуск и покинули город. Сестра вызывала такси и ехала под обстрелами решать проблемы в филиалах и возвращалась в больницу к мамочке.

Созвонились со священником в семь утра. Он сказал, что в городе очень опасно. Сильные обстрелы. Вокруг громыхает. Таксисты отказываются ехать в больницу так далеко. Только в половине девятого священник позвонил, что нашёл таксиста, который согласен довезти его до больницы, подождать и привезти его обратно к нему домой. Священник приехал через час.

Мамочка лежала тихо и священник провёл положенную процедуру. Он хорошо знал нашу большую семью и, как всегда, очень душевно отнёсся к нам. Мы были благодарны и нашему священнику, и Творцу. Мы всё успели.

Через час мама покинула нас.

Доктор писал справку. Сказал, что Свидетельство о смерти мы вряд ли получим. ЗАГСы в городе закрыты. Это он знает точно. Распоряжение хоронить по врачебным справкам.
Медсестра, санитарочка и мы с сестрой на каталке отвезли мамочку в морг. Там два спокойных специалиста за 350 грн сделали всё как положено.

Мы звонили своим родственникам. Но понимали, что в такой обстановке никто не приедет на похороны из свободных городов и с оккупированных тоже. Это не реально.
Поехали на ближайшее кладбище. Директор кладбища сказал, что, если цены не подходят, то, мол, езжайте в другие районы Донецка. Но, что значит передвигаться по грохочущему городу? Волосы на теле стояли дыбом от жути. Было предложено два варианта. 7тыс грн за одно место на живописной окраине кладбища или два места за 5 тыс грн. У нас тогда ещё ходили гривни. Конечно, мы выбрали 5 тыс за два места. Близко к центральному входу, хотя на границе с дорогой.
Оговорили объём услуг в похоронном бюро. Всё успели до окончания рабочего дня.

Страшные залпы не замолкали. Мы опять вызвали такси и поехали домой. Мамин телефон лежал у меня в сумке. Я, наверное, где-то нажала на него. Вдруг зазвонил мой телефон. Я смотрю на экран, звонит мама. Высветилась её фотка. Ушедшая из жизни моя мамочка «звонит» мне, свой дочечке. Я разревелась.

В назначенный час специалисты из бюро привезли мамочку на кладбище. Священник провёл отпевание. Четыре копача уже ждали нас. Страшный обстрел продолжался которые сутки.
Возле мамочки нас стояло четверо. Муж подержал тёщу за руку и сказал:

«Что ж ты, тёща, так быстро завяла, как цветочек… Жила бы у нас. Мы уже не хотели тебя отпускать от себя…»

Я сказала:

«Это так несправедливо. Мы всего вчетвером провожаем тебя в вечность, мамочка, дорогая. У тебя столько родственников. Братья, сёстры, племянники, столько твоих учеников хотели бы с тобой проститься. Но война такое натворила. Даже не могут приехать твои внуки, которых ты вырастила, выучила, которых ты любила и которые очень любят тебя и благодарят тебя. Только один внук сейчас здесь возле тебя. А остальных выгнала из Донецка война. И придётся тебе лежать в таком шумном месте возле дороги. Ты любила людей, учеников, всегда была в движении. Так что, и здесь тебе не будет покоя. Будет постоянное движение, шум»…

Наутро на могилку мы повезли завтрак. Я крепилась все эти дни, но усталость, бессонные ночи и нервное напряжение подкосило меня. Сразу с кладбища сестра вызвала такси и повезла меня в районную больницу. Мне было плохо. Сестра держалась из последних сил и старалась спасти меня. Поликлиника была практически пустая. Врачей было всего несколько. Меня послали в больницу Калинина на УЗИ сосудов шеи.
Сестра потащила меня на этаж. Доктор сказала, что буду жить, только нужно отдохнуть и успокоиться. Жаловалась, что врачи сбежали из города, осталось несколько человек и, что мне повезло, что сейчас есть она.

Мне приписали уколы. Сестра обхаживала меня, вытаскивала и спасала.
Позвонили двоюродные и троюродные сестры и сказали, что уже начали читать Псалмы по усопшей тёте и будут нам в помощь, т.к. это всё наша общая родовая.
Вечером мы с сестрой читали Псалмы вдвоём. Город грохотал непрерывно. Иногда мы читали в спальне, иногда в подвале. Я стояла коленями на полу, а туловищем лежала на диване. Сестра читала Псалмы, а я в это время спала в такой позе. У меня не было сил читать. Я была никакая.

Через десять дней мне стало легче. Теперь Псалмы читала я, а сестру просила отдохнуть. Она была очень измучена.
Мы не верили, что сможем отчитать Псалмы 40 дней. Грохотало и громыхало жутко. Но были уверены, что Господь не оставляет нас и даст возможность вычитать их за душу мамочки.
Когда прошли 40 дней, мы не верили, что ещё живы и что провели такую работу. Мы выдержали. Мы плакали от счастья.

Позвонила подруга и сказала, что ЗАГС в мамином районе будет работать один день и что нужно бежать с утра, если мы хотим оформить Свидетельство о смерти. Я была в ЗАГСе к девяти. Работницы не знали, что им делать, вывозить документы или всё оставлять и выезжать самим, или работать, может этот кошмар закончится. Распоряжения для них были нечёткие.
В десять утра я уже получила документ и шла по широкой улице в сторону автобусной остановки. Далеко слышались раскаты орудий. По спине шёл мертвецкий холод. Проходили одинокие люди. Воздух звенел. Было жутко.

Через три часа в это место прилетело три мины. Загорелось здание. Осколки попали в жилые многоэтажки. Сгорела машина с людьми. Мужчине оторвало ногу. Погибло несколько человек. Улица была завалена стеклом и бетоном. Залита кровью.

Кабинет сестры был в 50-ти метрах от падения одной из мин, но её окна закрыло впереди стоящее здание. Наша подруга оказалась в этот момент в этом месте, но её закрыло жилое здание. Повезло. Только утихли взрывы, менты быстро оцепили территорию и моментально показались репортёры русского канала. Сняли кино. Бодро и организованно отработали. Крики, кровь, раненые, трупы. Хорошая картинка для «лайф-ньюса».
Господь уберёг меня, сестру и подругу от погибели.

Такие навеялись воспоминания в четвёртую годовщину ухода моей мамочки…
Вечная ей память!".