Хіти тижня. "Мої родичі цікавилися, чи я не голодую в Україні", - переселенка з Донбасу

Вимушена переселенка з Донбасу навідала своїх родичів в Горлівці та поділилася враженнями від побаченого життя на тимчасово окупованих територіях, повідомляють Патріоти України з посиланням на «Факти». Пропонуємо інтерв’ю з жінкою мовою оригіналу.

«Людей в магазинах и самих магазинов стало меньше, как и транспорта», — рассказала Алла Ивановна, которой пришлось покинуть оккупированный Донбасс. Вынужденная переселенка недавно навестила своих родственников в Горловке.

— Алла Ивановна, в родную Горловку давно ездили?

— Была накануне Пасхи, убирала могилки родителей на кладбище. Это кладбище неподалеку от линии соприкосновения. Посещать его не запрещено, хотя не рекомендуется. И на этой волне местные жители тут же успели сделать бизнес. На входе посетителей встречают «специально обученные» люди без оружия, но в камуфляже. Вероятно, это уволившиеся из «армии ДНР», которые предлагают себя в качестве проводников. Дескать, я провожу вас, идя впереди, чтобы вы не наступили на растяжку или противопехотную мину, которая может попасться под ноги. Могут могилки ваших близких поправить на скорую руку. Просят за это либо еду, либо от 50 до 200 российских рублей.

— За что и где еще пришлось приплачивать?

— Бизнес в ОРДЛО научились делать даже из воздуха. За место в очереди поближе к пункту пропуска через линию разграничения водителю автомобиля придется заплатить 200 рублей. Люди, продающие свои места в очереди, занимают их с ночи. Ночуют где-нибудь в районе линии разграничения. Удивительно, как они сами не боятся оставаться на ночь в палатках «МЧС ДНР» или в чистом поле, ближе к украинскому блокпосту, и как их оттуда никто не выгоняет. Проезд вне очереди обойдется от 200 до 500 рублей, которые нужно отдать уже другим бизнесменам — «регулировщикам».

За провоз украинской колбасы и сала через пункт пропуска «ДНР» следует уплатить до того, как эту колбасу у тебя обнаружат. Свинину и сало запретили ввозить в ОРДЛО якобы из-за африканской чумы свиней на мирной территории. Попадаются упрямые пассажиры, не успевшие надежно спрятать колбасу и не желающие давать взятку. Чтобы на «таможне ДНР» не изъяли эту колбасу, пассажир ее демонстративно съедает, отдавая соседям по очереди и бродячим собакам то, что «уже не лезет». Сама наблюдала такие акции протеста.

На пропускном пункте при въезде в Горловку машины тщательно досматривают — провоз многих товаров украинского производства запрещен.

— Лимиты, установленные на провоз продуктов украинского производства в ОРДЛО в несколько раз меньше, чем на территории Украины, — продолжает Алла Ивановна. — Украинские пограничники, вероятно, об этом знают и, когда осматривают багаж тех, кто въезжает на мирную территорию, иной раз беззлобно подтрунивают над путниками, вывозящими свое имущество: «У хаті прибрали — сміття везете? А ковбаси немає? А чого? До нас ковбасу везти можна».

Однако в магазинах Горловки я видела продукты украинского производства, значит, они в ОРДЛО не запрещены и какие-то крупные монополисты их ввозят известными им путями, несмотря на объявленную «блокаду» ОРДЛО.

— Какие цены на продукты в Горловке и как с ассортиментом?

— Стоимость украинских товаров в ОРДЛО выше, чем аналогичных российского производства, и ассортимент стал беднее. Хотя на оккупированных территориях продолжают функционировать мясоперерабатывающие предприятия, молокозаводы, птицефабрики и кондитерские фабрики. Это ведь, по сути, тоже украинские продукты, пусть и произведенные на оккупированной территории.

Продукты российских производителей по-прежнему берут неохотно — только если нет украинских аналогов. Да и не на много-то они дешевле. В среднем еда в Горловке дороже на 30-40 процентов, чем на мирной территории. В ОРДЛО за одну гривню дают 2-2,2 российского рубля.

Вот цены на рынке и в магазинах Горловки:

• мякоть говядины — 300-400 рублей, ребрышки — 150 рублей,
• свинина — 260-280 рублей,
• сало — 280-300 рублей,
• килограмм курятины — 160 рублей,
• яйца: 50-65 рублей за десяток, 70 рублей — яйцо отборное (за десяток),
• творог — 120 рублей за килограмм,
• сметана — 150 рублей за литр.

Шоколадные конфеты и колбасные изделия в среднем дороже, чем на мирной территории на 80-120 рублей, овощи дороже на 3-10 рублей. Крупы, мука и подсолнечное масло примерно в одну цену. Правда, сахар дороже на 10 рублей.

Моя сестра, у которой я останавливалась, рассказала, что в связи с тем, что на мирной территории Украины цены на продукты за прошедший год поднялись, на местных телеканалах «ДНР» появились жалобные фейковые сюжеты о том, что жители оккупированных городов якобы собирают передачи с домашней консервацией своим родственникам, проживающим на мирной территории, где теперь «цены, как в Европе». А в Европе, по логике пропагандистов «ДНР», цены на еду самые высокие в мире.

Однако возвращаясь обратно, я ни единого человека с багажом продуктов и товаров, которые он вез бы из Горловки, не заметила. Но некоторые родственники в Горловке интересовались, не голодаю ли я в Украине. Не скажу, что жирую на свою пенсию, но и не голодаю. Во всяком случае, колбасу себе покупаю.

А вот пенсионеры, получающие в ОРДЛО минимальную пенсию, — 2900 рублей, едва концы с концами сводят — половина уходит на коммунальные услуги, остального еле хватает на лекарства и еду. Двоюродная сестра жаловалась.

— С мирной территории горловские старики, приезжающие в Бахмут и Констатиновку за пенсией, как дети, везут себе скоропортящиеся вкусняшки — конфеты, йогурты, сладкую творожную массу, а также лекарства, — рассказывает Алла Ивановна. - Сама слышала, как люди сетуют в поликлинике: «Российские лекарства как мел — никакого эффекта. Сами же врачи в больнице советуют нам украинские лекарства, а где их взять?» В аптеке в Горловке мне сказали, что ввозить лекарства украинских производителей им давно запретили. Рекомендуемые лекарства украинского производства продают пациентам из-под полы сами врачи. Есть и в Интернете предложения привезти небольшую партию лекарств под заказ. Это тоже мелкий бизнес.

Практически все пенсионеры стараются оформить пенсию на мирной территории Украины и из последних сил ездят через линию разграничения для того, чтобы вовремя пройти идентификацию и получить ее там. Очень расстраиваются, когда не успевают к моменту проверки, и им блокируют перечисление денег на карточку.

Тогда пенсионеру нужно заново переоформлять пенсию, доказывая, что он якобы постоянно проживает на мирной территории. Но разве одинокому старику с небольшой пенсией, пусть даже и с переселенческими выплатами, по карману арендовать жилье, если у него нет родственников, которые могут его приютить?

— То есть «пенсионные туры» по-прежнему востребованны?

— Да. Провоз пенсионеров вне очереди в пенсионный фонд и собес — по-прежнему бизнес. Люди возле банков подтрунивают над сотрудниками, когда объявляют стоящим в очереди: «Зависла система». «Та ми вже побачили», — смеются в очереди, видя за окном микроавтобус с «пенсионными туристами», документы которых водитель занес с черного входа. Правда, на самих пенсионеров из ОРДЛО стоящие в очереди не нападают. Относятся к ним с сочувствием. Помогают выйти на улицу и присесть. У некоторых, я заметила, слезы на глазах наворачиваются, потому что у них самих чаще всего есть такие же несчастные родственники, которых они не смогли забрать на мирную территорию.

Оформление документов — свидетельства о смерти и о рождении «по ускоренной процедуре» — тоже бизнес. В Интернете есть объявления, где за помощь в получении свидетельства о рождении украинского образца просят от 2800 до 3600 гривен.

— Пенсионеры хотят возвращения украинской власти в ОРДЛО?

— Обижаются на государство, за то, что им не платят пенсии. Говорят: «Украина нас сбросила „со счетов“ как балласт для государственного бюджета». Но в основной своей массе возвращения украинской власти на оккупированные территории пенсионеры не опасаются. И даже коммунальные платежи с сегодняшними тарифами на услуги, которые мы оплачиваем на мирной территории, их не пугают. «Оформим субсидию», — спокойно рассуждают они.

О том, что они хотят возвращения Украины, люди в ОРДЛО, в том числе пенсионеры, признаются не каждому. Но я поняла, что хотят, после того, как моя двоюродная сестра бережно протерла желто-голубой подарочный пакетик с пасхальным религиозным стихотворением на украинском языке, явно не планируя его выбрасывать, и осторожно поинтересовалась у меня, не привезла ли я ей каких-нибудь газет «про нашу жизнь» или книжек. Интернетом сестра не пользуется — для нее это дорого, в сторону телевизора плюет со словами: «Украина тут не показывает, а по нашим каналам мне не на кого смотреть». Радиосигнал в прифронтовом поселке на окраине у нее не ловится.

— Вы говорите, что пенсионеры обеднели, но ведь на рынках и в магазинах покупатели все же есть?

— Есть, но не толпы. Даже в преддверии праздника очередей не заметила. И рынки, и магазины в Горловке уже не довоенных размеров — они сжались: часть лавок закрыта, часть магазинов не работает или нет многих отделов в них. Когда автобус подъезжает к «Галактике» — это переименованный гипермаркет «Эпицентр», то люди выходят там в основном не для того, чтобы сделать покупки, а чтобы позвонить по связи Vodafone на подконтрольную Украине территорию — возле гипермаркета есть сигнал украинского оператора. Водитель так и объявляет остановку: «Vodafone». Тех, кто проехал, успокаивает: «Кто не вышел на „Галактике“, выйдете звонить на мосту».

— На улицах стало больше людей, которые просят милостыню?

— Нет. Возможно, потому, что помогают им волонтеры — из числа тех, кто всю семью отправили на мирную территорию, а сами остались, допустим, ухаживать за престарелыми родственниками. А там, где один старик, там и два. Бывает, что родственники или знакомые договариваются: «Присмотри и моего старика, пожалуйста». Договариваются не обязательно за оплату. Бывает, просто по дружбе или по бартеру: услуга за услугу. Это нелегкое занятие многих спасло.

— От чего спасло?

— От одиночества. У меня знакомый до войны жаловался, что рано овдовел и вынужден был самостоятельно ухаживать за малоподвижной мамой — дети ведь давно живут и работают в Европе и возвращаться не собираются. Навестив этого знакомого по приезде, я застала его в хорошем настроении, он похвастал, что сам уже на пенсии, которую оформил на мирной территории, и что мама его, которой недавно
85 лет исполнилось, еще жива. Сказал: «Слава Богу, мамуля еще со мной, а то я уже с ума сошел бы от одиночества».

Сказал, что уезжать к детям в Европу даже после смерти матери не планирует, веря в то, что в Горловку вернется Украина. Признался он в этом очень осторожно, сказав: «В нашем доме из 12 квартир только в трех жильцы еще есть. Если мы уедем, то кто будет дом охранять от мародеров? Люди вернутся, а у них в квартирах ни окон, ни дверей». Я осторожно спросила, сколько людей собирается вернуться, ведь в Горловке закрыты шахты, а на работающих предприятиях все места заняты.

Собеседник заверил меня, что поскольку в доме почти все жильцы уже пенсионеры, то они намерены вернуться. «И приедут они тогда, когда и ты приедешь домой насовсем», — намекнул собеседник на мою проукраинскую позицию. В общем, мы друг друга поняли.