Хіти тижня. "Страх затмил все": Листи з Росії

"Це все з часів пірамід, якщо що. Скільки тут часу пройшло? Фігня. Мить. Загалом, відпала вже геть надія на державу російське як на інститут. Адже не дарма Кремль зараз затіває всякі там "соціальні програми". Там точно розуміють: стріляти по сміттєвозам з дробовиків будуть не тільки в Волоколамску", - пише Анатолій Стріляний для Радіо Свобода, передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"И тут никакие огнемёты в Росгвардиях не помогут. Их ("росхвардий" и огнемётов, казачков и нагаек) просто не хватит. Денег Кремлю тоже не хватит. И не потому, что там их мало! А потому, что этап такой! Страх. Он затмил всё, и сколько не дай - будет мало. Началось всё это давно. Для меня важно, что страх стал массовым и прёт наружу. Важно, что в Кремле это уже поняли. И будут этим "заниматься", - это слово автор ставит в кавычки. - Маленькая победоносная война государю не помогла. И именно ближайшее окружение, как и сто лет назад, свалит его, пытаясь спасти себя. И как и сто лет назад - не спасёт", - говорится в этом далеко не рядовом, как на меня, письме. Страх от того, что когда-то было названо неправдой русской жизни, - да, разумеется. Но есть, наверное, еще что-то, что уловить не легче. Может быть, люди боятся забыть, что они люди? Много тут всего смутного.

Два чувства дивно близки нам.

В них обретает сердце пищу.

Любовь к родному пепелищу,

Любовь к отеческим гробам.

Эти пушкинские чувства уходят в прошлое. Мир для современного человека расширяется – расширяется неуклонно и очень быстро, но не для всех с одинаковой скоростью, и тот, кто как бы медлит входить в него вместе с самыми шустрыми, теряется, томится, ищет, за что бы ухватиться, чтобы подольше побыть в привычном состоянии. И в то же время хочет, чтобы какая-то сила не дала ему это сделать, перевернула и его, и все вокруг. Это и есть сегодняшняя Россия. Ни туда, ни сюда.

"Уважаемый Анатолий Иванович, я давняя ваша слушательница и помню, как когда-то в одной из ваших передач австрийская славистка, профессор Венского университета, переводчица Солженицына на немецкий язык Элизабет Маркштейн рассказывала вам, что не только что-то дает своим русским студентам, но и получает взамен: например, услышала от них новое для нее слово "сношаться". Вы тогда, кажется, засмеялись. Мне недавно тоже пришлось услышать новое для меня слово: "посекситься" в том же смысле. Это отнюдь не молодежное слово. Оно интимно-домашнее словцо людей зрелых лет и благополучных. По-обедал, по-спал, по-сексился… Типа, что ещё для хорошего самочувствия нужно? Кстати, я уже от двух знакомых психологов слышу интересные рассказы об их тренингах. Это своеобразные игры, что-то вроде спектаклей. Роли в них выбирают сами участники, которых можно считать и клиентами, и пациентами, и просто приходящими развлечься. Представьте себе, среди них есть монашки! Они-то и оказываются самыми смелыми: в порядке игры и курят, и пьют, и распутничают. В общем, отрываются девушки. Подчеркиваю: они сами выбирают себе такиероли, понарошку типа...

Любой запрет – это плотина в психике, прорывается так или иначе", - пишет госпожа Романова. Точно подмечено, Марина Николаевна. Плотину перед Евой и Адамом поставил не кто-нибудь - сам Господь Бог, а прорвало ее за милую душу, когда пришло время. Бывает, правда, и без всяких плотин… Припомнилось сейчас место из одной очень давней научной работы. Этнографы изучали быт дореволюционного села. Интересовались, естественно, и срамными играми. "Ну, а как это среди детей?", - спрашивает крестьянина исследователь. "Да как… Едва на ноги встали – уже резвятся", - добродушно отвечает мужик. Юные влюбленные, пастух и пастушка, дети гуцульской природы в повести Михаила Коцюбинского "Тени забытых предков" - о них вскользь сказано, что грешить начали рано – видели, как это делается у овец, ну, и сами... В фильме Параджанова это не показано – сейчас бы показали. Конечно, не все тут гладко, но не все и гадко, не все полезно, как не все и вредно. В общем, как во всем человеческом. Из американских новостей последнего времени меня поразила одна, имеющая некоторое отношение к нашему разговору. Молодая учительница сексилась со своими учениками-старшеклассниками. Старшие-то старшие, но, к ее несчастью, по бумагам не совсем взрослые. За это ей полагалось шесть лет лишения свободы, а получила, кажется, шестнадцать, бедная. Десятку прибавили за то, что не созналась суду. Есть страны, где говорить неправду в суде считается обычным делом, хотя и предосудительным, а в Штатах это серьезное преступление.

"Здравствуйте, Анатолий Иванович! – следующее письмо. - Про меня говорят, что я приятная женщина, хоть и ростовчанка. Я без заморочек, простая и добрая. Так смело это пишу, потому что не назову себя. По специальности я преподаватель математики, но уже давно живу в Москве и сейчас зарабатываю уборками квартир по девяносто тысяч рублей в месяц - полторы тысячи долларов, на минуточку! В выходные подрабатываю репетиторством - полторы тысячи рублей за полтора часа. Два-три урока дала - вот мне и деньги на косметолога. Обувь у меня только импортная и только кожаная. Шлепки за пять тысяч - на речку хожу в них гулять. Посещаю, как сказала, косметолога – он колет колаген, лицо прошила золотыми нитями. Процедура на сто двадцать тысяч рублей. Так что выгляжу для своих шестидесяти хорошо. Мы, все эти няньки-горничные, своевременно прочухали, что деньги надо вкладывать в себя - и это я считаю колоссальным изменением в менталитете домашнего персонала. Я уж не говорю про маникюр-педикюр, это у нас само собою - насмотрелись на своих хозяек и сами туда же.

Работая в семьях, пока не могу сказать, что кризис как-то влияет на их обеспечение. В холодильниках все есть, дети как ездили в зарубежные языковые лагеря, так и ездят. Я давно заметила, что самый богатый холодильник у тех, кто живет бедно. Для них вкусная еда - роскошь. Вот они и стараются набить холодильник вкусненьким, особенно для гостей. А богачи, напротив, в шикарных особняках угощают пивом с орешками. У них для демонстрации достатка есть особняк", - говорится в письме. В больших городах образовался новый класс – класс домашней прислуги и дачной обслуги. Он состоит во многом из приезжих. Эти люди неплохо зарабатывают, часто они более высокого полета, чем их наниматели. Речь идет о целой отрасли экономики. Она на виду и в то же время в тени, как и гаражная… Скажу к предыдущему письму, к тому месту, где про молодых монашек у психолога. Я это все живо себе представил. Молодая, стройная, вся в черном, только бойкие глаза блестят, все крестится, все выпевает что положено, соблюдает посты под присмотром властной игуменьи, выслуживает, как солдат, законную отлучку в город и, вырвавшись, наконец, бежит в заветный кабинет, чтобы хоть там, хоть так, в игре, почувствовать себя человеком – свободным, раскованным человеком."