"Когда пришло время защищать свой город, ты должен становиться и защищать, а не искать место, где лучше. Вата - это люди без национальности и самоидентификации", - волонтер

До війни Дмитро Чічера працював головним інженером і фотографом. Коли над його рідним містом нависла загроза війни і окупації, він кинув основну роботу і одним з перших в Маріуполі почав організовувати волонтерський рух. Журналісти "Нового регіону" поговорили з Дмитром в його фотостудії і одночасно волонтерському центрі в Маріуполі, повідомляють Патріоти України. Наводимо повний текст розмови:

"Новый Регион: Ты сам родом из Мариуполя?

Дмитрий Чичера: Да. Родился в Мариуполе, учился, работал.

Н.Р.: Весной 2014 года в Мариуполе были побоища на митингах?

Д.Ч.: Были, но не такие масштабные. Сложно сказать почему. Может, сюда не нагнали такое количество титушек. Даже когда горисполком уже был захвачен и там висел российский флаг, мы ходили мимо с украинскими флагами. И конфликты возникали только единично.

Н.Р.: Были друзья-знакомые, которые ходили на митинги сепаратистов?

Д.Ч.: Были, конечно. Были близкие друзья, с которыми отмечали все праздники, рождение детей. Много родственников в России живёт. Один из моих племянников был в организации, которая формировала подразделения боевиков для отправки в Украину. Решил просто разорвать отношения. Поудалялись, позаблокировались в соцсетях, чтоб не видеть, кто там и что постит из разряда «Хунта пришла!», «Изнасиловали 53 девочки». Появилось много других людей в жизни, которые наверное качественно лучше, у которых ценности такие же, как у меня. У каждого своя судьба и свои друзья. Любить свой город и свою семью – это нормальная позиция. Когда пришло время защищать это, ты должен становиться и защищать, а не искать место, где лучше. А вата – это люди без национальности и самоидентификации.

Н.Р.: Когда и как вообще ты начал волонтерить?

Д.Ч.: Когда здесь появились первые украинские военные, еще за городом, поехали к ним познакомиться. У них была куча бытовых проблем. Нет матрасов, не на чем спать, нет питьевой воды, негде постираться. Начали сначала потихоньку помогать своими средствами. Потом формировались какие-то небольшие группы. И понеслось. Задачи менялись, люди менялись. Мы всегда старались не вываливаться из сектора и не закрепляться за каким-то одним подразделением.

Н.Р.: Как дела с волонтерством сегодня?

Д.Ч.: Держится. Два года назад проблемы были в первую очередь с военными. В форме, обуви, еде и воде. Сейчас с этим все в порядке и задачи концентрируются точечно. Например, недавно мы ребятам машину покупали. Специализированная оптика, ремонт беспилотников. Ресурсов становится все меньше, а все нужно поддерживать. Теперь часть работы сконцентрирована на переселенцах. В первую очередь занимаемся людьми, приехавшими из Новоазовского и Тельмановского районов. Только по официальным данным в Мариуполе 80 тысяч переселенцев.

Н.Р.: Много сегодня осталось людей в деле, которые занимались волонтерством с самого начала? Д

.Ч.: Не очень. Часть ушли в общественно-политическую деятельность. Волонтеров, которые просто помогают, осталось немного. Но задачи все равно решаются.

Н.Р.: Отношений с властью никаких нет?

Д.Ч.: Абсолютно никаких. Бюджет Мариуполя сейчас больше, чем бюджет Львова. Но что делается во Львове, а что делается в Мариуполе? Когда меня спрашивают, как я могу оценить работу мера, я не знаю, что ответить. Я просто не могу ее оценить.

Н.Р.: Как Мариуполь живёт сейчас? Положительный прогресс есть?

Д.Ч.: Недавно приезжали представители американского посольства. Даже они говорят, что есть изменения. Открываются заведения, которых раньше в принципе не было никогда.

Н.Р.: Если сравнить ситуацию до войны и сейчас. Город стабилизировался?

Д.Ч.: Когда конфликт был в пике, много магазинов позакрывались и поуезжали. Тот же Макдональдс не открылся до сих пор. Но прошло какое-то время, и люди начали возвращаться обратно. Все стабилизировалось и теперь наоборот начинает развиваться.

Н.Р.: А люди?

Д.Ч.: У многих людей изменились ценности. Многие поменяли вектор своей деятельности. До войны у меня было две работы. На одной из них я работал главным инженером. Теперь мне это неинтересно. У меня изменились ценности, когда я увидел, что опасность грозит моей семье, моему городу, моей стране. Понял, что надо активно вмешиваться и что-то менять. Поэтому тогда мы активно ринулись организовывать митинги, создавать самооборону, волонтерские организации. Как раньше, так и сейчас мы все это делаем абсолютно на добровольных началах. У нас по-прежнему нет ни спонсоров, ни меценатов, а городская власть никак нас не поддерживает".