"Поразило, что город темный. Может, экономят свет?": Емігрантка з Криму розповіла, що її шокувало на окупованому півострові

"Позвонила давняя знакомая, сказала, что возвращается домой из Крыма, предложила увидеться. Уехала она в Европу лет двадцать назад, стала работать в ресторанной сфере", - пише у своєму блозі Максим Кобза, повідомляють Патріоти України, і продовжує:

"Вышла замуж, имеет английский паспорт, живет в Испании – в общем, жизнь удалась. И вот в очередной раз навестила стареньких родителей, оставшихся в Симферополе. Последний раз она была в Крыму летом 2013 года. Я, конечно, сразу спросил о впечатлениях, предварительно поинтересовавшись «политической ориентацией» своей знакомой.

Как и многие, живущие уже той, европейской жизнью, крымчане, знакомая оказалась политически почти нейтральной. Смотрит российское телевидение, в Путина не влюблена, Порошенко ей безразличен, в суть конфликта Украины с Россией не вникает, за новостями с Донбасса не следит. Работа, семья, дом.

И потому, когда она начала рассказывать о своих впечатлениях про поездку на аннексированный полуостров, это мне показалось неким отображением того, что многие крымчане – что проукраински, что пророссийски настроенные – в своей общей картинке происходящего теряют.

– Так как тебе Крым через пять лет после последней поездки?

– Как-то все сонно. Вечера в Симферополе поражают своим унынием. Как в романах фантастических: например, там есть какой-то час, и все к этому времени стараются рассосаться, в городе исчезает жизнь. Так и тут – после работы нет желания общаться. Мы были в Симферополе, в центре – на Пушкинской, так там в барах единицы сидят, все заведения полупустые.

– И где ты сейчас побывала?

– В Симферополе, Севастополе (это тоже мой родной город), в Бахчисарай ездила к друзьям. И везде в глаза бросается какая-то пустынность.

В Севастополе все как бы прогуливаются. Когда я там была пять лет назад, то молодежь собиралась, тусовалась: тут же рэперы, тут же кто-то подтанцовывает. То есть жизнь бурлила.

А сейчас в Севастополе жизнь какая-то зализанная, как массовку какую-то запустили. Идут добропорядочные пары, все вальяжно гуляют, но вот этой вот атмосферы выходного дня, атмосферы праздника – этого нет, этого просто нет.

Поразило, что город темный. И Симферополь стал темным городом. Может, экономят свет? Такое ощущение, что специально приглушают свет, чтобы люди долго на улицах не задерживались, чтобы они рассасывались по домам, чтобы не создавали массовость.

– А пять лет назад света было больше?

– Да, конечно! И в Севастополе, и в Симферополе. Я бы определила это не столько экономией. Много света не надо включать для того, чтобы не было массовых действий каких-то, чтобы люди не собирались группами, чего-то там не устраивали. То есть больше людей – больше проблем, а здесь проблема сама собой решается: погасили свет – и люди гулять не идут. Это мои ощущения.

И никакой политики тут нет, я стараюсь вообще всего этого избегать, для меня что Россия, что Украина – не имеет значения.

Стало чище, да. Центр Симферополя стал чище ощутимо. Стерты пошлые надписи, все убрано, мусорки не переполнены. Причем, я заметила, улицы убирают не какие-то пьяницы, как это раньше было: ходит по виду бомж с пластиковым пакетом и собирает мусор. Сейчас все в униформе, прилизанные, аккуратные.

– А что еще, на твой взгляд, появилось положительного, кроме чистоты?

– Положительного? Ну, на многих зданиях в Симферополе сделан ремонт. Халабуды эти безобразные продолжают строиться в центре города, с какими-то там башенками-полусферами, но это главного архитектора проблемы.

Расчистили площади, исчезли все киоски, под которыми гадили пьяницы. Подворотни отремонтированы в центре города, та же Пушкинская, все там вылизано.

Опять же, как у нас в Европе, мне это привычно – не увидишь, что молодежи продают сигареты, не увидишь буйных подростков. Я не знаю, с чем это связано, но вот как подростки собирались группами, я уже такого не увидела, особенно в центре.

Меня еще поразило, что хоть и очень много всяких этнических концертов, но это все не крымское. Я бы не удивилась, если бы это были всяческие крымскотатарские гуляния, армянские, греческие, с весельем, с танцами. А казачьи песни – это не крымское.

А где молодежь, я не знаю. Я не слышала, например, чтобы кто-то там шумел. Помнишь, какие были дискотеки? Как ходили на дискотеку в «Зеленке» (театр в Симферополе – авт.)?

– А магазины, продукты?

– За продукты я вообще молчу. Нет, магазины наполнены от и до, но продукция невкусная, дорогая и некачественная.

– Что, неужели в Крыму еда дороже, чем в Испании?

– Да, некоторые продукты дороже.

– Ты хорошо знаешь Европу, ведь ты там живешь. Получается, сравнение не в пользу Крыма?

– Конечно! В той же Испании кусок говядины, хороший кусок, например, будет стоить 10-14 евро за килограмм. Но когда здесь, в Крыму, смотришь и видишь, что цена на говядину начинается от 500 рублей (6,5 евро – авт.), в зависимости от того, какой это кусок…

– Но это 6-7 евро, то есть все-таки дешевле, чем в Испании.

– Да, но 6 евро для Крыма при местной зарплате – это нереально. В старинных изданиях про русскую кухню можно прочесть: «Мясо раньше ели только по праздникам». И теперь у меня возникает ассоциация с Крымом. Например, моя мама в Симферополе сейчас ест мясо только по праздникам, потому что ей его невозможно купить на пенсию.

– А что скажешь про качество еды, которая сейчас продается в Крыму?

– Безобразное! Я соскучилась, например, за «Московской» колбасой. Но когда ты «Московскую» колбасу берешь в рот и понимаешь, что вместо колбасы ты жуешь кусок мыла... И сыра это тоже касается.

Я не хожу теперь ни в один ресторан в Крыму. Просто не рискую. То, что там подают, есть невозможно! Купила я колбасу в супермаркете, забыла название – «Фуршет», что ли? В «Яблоке» тоже безобразные продукты. Если там еще можно печеньки разные купить, что-то по мелочам: рис, макароны, то остальное …

Более того, я не хожу теперь ни в один ресторан в Крыму. Просто не рискую. То, что там подают, есть невозможно!

– Ты вообще сейчас ходила в крымские рестораны? А то ты так говоришь, как будто там тебя уже отравили.

– Нет, меня не отравили, но эта еда абсолютно невкусная… В этот приезд я пошла в тот же ресторанчик, где раньше вроде неплохо подавали, так я просто отказалась там есть. Я решила не рисковать и не заказывать европейскую кухню, а взяла обычный бефстроганов. Ресторанчик где-то в центре Симферополя, напротив раньше был магазин «Океан». Так вот, бефстроганов плавал в жиру – сразу стало понятно, что мясо приготовлено совершенно не по рецептуре. Цена – 300 с чем-то рублей за порцию.

– То есть 4 евро. А сколько такое блюдо может стоить в Испании?

– Это зависит от уровня ресторана. Качественное блюдо будет стоить и 10, и 12 евро, но если ты берешь отбивную – тебе приносят отбивную! А тут…

У моего родственника в августе был день рождения, мы пошли в какой-то ресторанчик небольшой около вокзала, недалеко от Крымского мединститута, я заплатила около 6 тысяч рублей, нас было пять человек, мы скромно посидели. Я заказала мясо. Я абсолютно не хотела заказывать его, но выбора у меня не было, рыбу уж тем более тут не закажу. Ну, ребята, оно уже предварительно было отварено! О какой отбивной вообще можно говорить?

При этом мы заказали всего лишь два овощных салата, один салат «Цезарь», трое заказали куриную грудку и я заказала отбивную.

Для сравнения, в Испании на 6 тысяч рублей, это получается где-то 80 евро, впятером можно покушать скромно, но очень вкусно. Потом, в Испании, если ты заказал на такую сумму, тебе бесплатно подадут бутылку домашнего вина. При этом будет и свежий хлеб, и свежий сыр, и оливки.

А здесь с нас взяли деньги даже за два сахара к чаю. Как оказалось, это теперь норма: в любом кафе, где ты заказываешь кофе и чай, тебе считают вот эти вот стикеры сахара. В зависимости от уровня кафе: в простом кафе эта полосочка сахара стоит 2 рубля 50 копеек, а если в дорогом кафе, то даже до 5 рублей доходит.

В Крыму очень много перемен, и меня эти перемены, честно говоря, очень смутили А вообще в Крыму очень много перемен, и меня эти перемены, честно говоря, очень смутили и отбили желание с кем-то встречаться, видеться, общаться. Потому что, как правило, когда ты сидишь, выпиваешь и беседуешь с друзьями, с которыми много лет не виделся, естественно, все разговоры затрагивают быт. А про этот быт у меня не было никакого желания слушать, потому что я тогда бы сразу же впала в депрессию.

– Я так понимаю, если бы твои друзья хвалили этот быт, то это было бы ложью, а если бы жаловались на него, то ты получила бы негатив в чистом виде?

– Точно! И я сделала для себя выбор – просто ни с кем не встречаться.

– А вот про транспорт, например, что скажешь?

– Транспорт? Ну, по Крыму мы ездили нормально. Меня смутили только городские маршрутки, которые, как мне сказали, ходят до восьми вечера, а иногда до девяти. Меня это просто убило. Люди спешат по вечерам домой. Я не раз это замечала. Я тоже стала здесь спешить домой, хотя я могу позволить себе такси.

Но ведь я приехала к своим близким, пообщаться с людьми, услышать родную речь, послушать, что люди говорят. И каждый раз, когда видела людей на остановке, они либо молчали, либо говорили: «А придет ли еще маршрутка или нет». И все это быстрей-быстрей…

– Так что, люди совсем не общаются, не разговаривают?

– Ну, уже не так активно, как раньше. В симферопольском банке, что меня поразило, все клиенты разговаривают шепотом! Чтобы в принципе не помешать кассирше, которая сидит и ничего не делает, банки ведь полупустые. И кассирша еще делает мне замечание, что я громко разговариваю! Еще я была в частной клинике, но там, где ты платишь деньги, тебя будут встречать, понятное дело, нормально.

- Расскажи о переходе границы.

- Это кошмар! Европейцы платят большие деньги за экстрим, а у меня такое ощущение, что я заплатила деньги за свои перелеты только для того, чтобы получить адреналин при переходе границы (имеется в виду административная граница между Крымом и Херсонской областью – КР). Причем адреналина, если без предвзятости, было больше с российской стороны.

На российской границе такое ощущение, что ты идешь под прицелами. Как будто ты идешь, и тебя всю просматривают рентгеном. И еще эти кошмарные длинные проходы с решеткой по сторонам! Как будто бы в зоопарке, где мы просто поменялись ролями со зверями. Там обычно хищных животных от зрителей закрывают в клетке, чтоб на тебя не напали, а ты проходишь снаружи. А здесь наоборот: такое ощущение, что это ты сам – маленькое животное и протискиваешься сквозь клетку куда-то. Это ужасно!

А назад – четыре километра пешком. Я возвращалась в Украину через Чонгар, в тот день переход через Армянск был закрыт из-за какой-то химической аварии. К концу пути колеса чемодана начали гореть, и я поливала их минеральной водой. И все люди шли такие поникшие.

Шли уже ночью, российская сторона освещалась, но метров за двести до украинской стороны света больше не было, пришлось идти в полной темноте, на ощупь. Кто-то телефонами светил. У меня были руки заняты чемоданом и сумкой, светить не могла – потому у меня колеса на чемодане и поломались, не было видно, куда идешь, где ямы на асфальте. Можно было вообще сломать ногу.

– А почему больше адреналина добавила именно российская сторона? Темнота-то была с украинской стороны.

– Из-за отношения к человеку. Российские пограничники, которые, вообще-то, государственные служащие, с тобой разговаривают так, как будто ты уже изначально в чем-то виноват.

Вот так, как бывало когда-то в пионерских лагерях, когда вожатая пыталась построить детей по стойке «смирно», чтоб дети слушались, и все дети уже заранее были плохие. И тут ты это же самое чувство испытываешь, что ты сразу уже преступник…

Меня больше всего поразило, когда пограничник линейкой на расстоянии, не вставая со стула, сквозь окошко своей будочки пытался мне замерить расстояние между глазами, при этом посматривая на фотографию в моем паспорте. Не знаю, может, их как-то специально учили на расстоянии замерять? И еще при этом пограничник прищуривал один глаз. Некоторые люди при этом терялись, кто был в очках, должен был приподнимать очки, кто-то приподнимал челку.

– Ты въехала в Крым как гражданка Украины? Не показывала российским пограничникам свой британский паспорт?

– Конечно, не показывала, потому что это была бы большая проблема. Я готова предъявить свои документы, я – законопослушный гражданин. Но если бы я показала на российской границе еще и паспорт европейской страны, то явно возникли бы проблемы. Я не жалею, что по совету друзей все европейские документы я оставила в Киеве и проехала как украинский гражданин.

Я думаю, что вопросов у российских пограничников было бы столько, что я бы наговорила на существенные проблемы, они меня бы к этому подвели просто-напросто.

– А в целом у тебя ощущение какое? Крым умирает или возрождается?

– Крым как-то… Он потух. Это уже не курортная зона, это не зона отдыха. Это мое впечатление. Раньше Крым был праздником.

– А сейчас что? Какая перспектива? Может, в будущем году Крым расцветет?

– Я даже не берусь об этом говорить. Но я знаю однозначно, что на следующий год, и вообще в ближайшее время, в Крым я точно не приеду. В этот раз я ездила не отдохнуть, а проведать родителей. Но если ты едешь отдохнуть нормально – я не увидела этого отдыха. Вот если ты едешь за экстримом – welcome to Crimea!

Мне жаль тратить на этот сервис деньги, потому что ни цены, ни сервис в Крыму меня абсолютно не устраивают. Так что лучше я эти деньги потрачу на отдых в Испании, Португалии, Италии.

Послесловие от автора.

После первой публикации интервью в комментариях, само собой, пошел срач. И, разумеется, по принципу, сформулированному давным-давно еще Жванецким, комменты по поводу самой путешественницы. Помните, « …Что может говорить хромой об искусстве Герберта фон Караяна? Если ему сразу заявить, что он хромой…О чем может спорить человек, который не поменял паспорт? Какие взгляды на архитектуру может высказать мужчина без прописки?»

Так как я привожу не свои высказывания, то все-таки хочу интересующимся пояснить.

Я попытался понять ощущения человека, давно не бывшего на родине и не вникавшего в политические бури над полуостровом, увидеть Крым ее глазами. А вовсе не ставил целью уличить нерадивую дочь в неоказании матпомощи нищей маме, тем более не собирался заниматься патриотическим воспитанием эмигрантки.

P.S. Кстати, диктофонная запись имеется и согласие на публикацию интервью получено".