"Граф обНулин: и будет Россия с ним жить-поживать до самого гроба... Вопрос только, до чьего гроба - его или самой России", - Ейдман про Путіна

"Обнулив свои сроки, обнулив Россию, он, возможно, надеялся, что обнулятся и его годы, и он вновь станет таким же молодым, как в те времена, когда старый барин Борис Николаевич завещал ему беречь Россию, и он снова станет ей так же люб, как и в те далекие золотые-нулевые... Но, увы, не помолодел. Впрочем, чихать ему уже на то, что не люб. Не слюбилось – значит, стерпится. И не такое России терпеть приходилось", - пише російський соціолог Ігор Ейдман на своїй сторінці у соцмережі "Фейсбук", передають Патріоти України, та продовжує:

"Ну вот, после того как 10 марта Путин, пойдя навстречу настоятельным просьбам космонавтки Терешковой, согласился властвовать пожизненно, вероятность реализации заманчивой версии, выдвинутой рядом авторов, что весь этот спектакль с изменением конституции затеян некой таинственной группой силовиков с целью отправить Путина в почетную отставку, все более стремится к нулю. То есть, тоже обнуляется.

Как я и предполагал с самого начала, не нужно было, по совету известного монаха-францисканца из Оккама, умножать сущности и выстраивать сложные конспирологические конструкции, когда происходящему было простое объяснение: Путин, который, как давно было понятно, и без того не собирался слезать с галер до самой смерти, теперь, на всякий случай, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей, решил свое пожизненное по сути правление закрепить в основном законе. Потому этот граф обНулин и принялся обнулять все подряд: Россию, россиян, конституцию, свои сроки.

Если вы помните, тот, пушкинский граф проездом совершенно случайно остановился на одну ночь в усадьбе молодой провинциальной барыни Натальи Павловны. Он был человек образованный, читал Вальтера Скотта ("В постели лежа, Вальтер Скотта / Глазами пробегает он"). Но роман в эту ночь нисколько не занимает его, все мысли вертятся вокруг Натальи Павловны. По счастливому для графа случаю муж её в тот день как раз уехал на охоту, и некий бес нашептал Нулину проникнуть в спальню молодой барыни и завладеть ею:

Несносный жар его объемлет,
Не спится графу – бес не дремлет
И дразнит грешною мечтой
В нем чувства. Пылкий наш герой
Воображает очень живо...

Как известно, попытка того графа окончилась полной неудачей, он получил от Натальи Павловны решительный отпор, и на следующий день, когда вернулся с охоты ее муж, ретировался не солоно хлебавши.

Нынешний граф обНулин гораздо менее образован, начитан, не уверен даже, что он в курсе, кто такой Вальтер Скотт. Но 20 лет назад он оказался в кремлевской усадьбе тоже, в общем, волею случая. Однако его попытка завладеть Россией сразу же увенчалась успехом – у той, как у Натальи Павловны, не хватило духу дать охальнику отпор, а потом было уже поздно.

Впрочем, надо признать, диспозиция у нынешнего была удачнее. У Натальи Павловны муж был в наличии, он только на денек уехал на охоту.

У нас старый барин Борис Николаевич, может быть, тоже уехал на охоту, но только после того, как прожив с Россией положенные по конституции два срока, законопослушно развелся с ней и даже передал ее случайно оказавшемуся в кремлевской усадьбе проходимцу, точнее, проезжему – графу обНулину. Так что деваться России и "дорогим россиянам" было некуда – пришлось расслабиться и хотя бы получить удовольствие. Впрочем, правду сказать, пока нефть била все рекорды, удовольствия было выше крыши. И Россия как-то привыкла. Притерпелась – потом слюбилась. И обНулин даже стал казаться ей вполне себе симпатичным мушчиной.

А вот когда нефть пошла вниз, насилие осталось, а удовольствия – никакого. И глаза широко раскрылись, и стало явно, что граф этот мало того что постарел, так еще и мужичонка неказистый. И, стали поговаривать, он вообще никакой не граф.

Виктор Шендерович на выступлении у нас в Нюрнберге, кажется, в 2012-м году, накануне возвращения графа на охраняемый зиц-председателем трон, рассказал о девушке-пикетчице в Москве, державшей в руках самодельный плакатик с такой надписью: "Мы понимаем, что вы хотите в третий раз, но у нас голова болит".

С тех пор прошло много времени, у России и россиян болит уже не только голова, а обрыдлый за 20 лет неказистый мужичонка имеет Россию, как и раньше, и слезать – не собирается. А теперь вот еще и решил записать это свое право не слезать в конституцию. Видно, тот же, пушкинский – или какой другой бес нашептал:

Несносный жар его объемлет,
Он мается, а бес не дремлет,
Он шепчет графу: "Не скули! –
Взойди. Возьми ее в постели
И е... Пардон – и обнули!"

Обнулив свои сроки, обнулив Россию, он, возможно, надеялся, что обнулятся и его годы, и он вновь станет таким же молодым, как в те времена, когда старый барин Борис Николаевич завещал ему беречь Россию, и он снова станет ей так же люб, как и в те далекие золотые-нулевые... Но, увы, не помолодел. Впрочем, чихать ему уже на то, что не люб. Не слюбилось – значит, стерпится. И не такое России терпеть приходилось.

Будет она с ним жить-поживать до самого гроба. Вопрос только, до чьего гроба – его, или самой России – остается открытым".