З архіву ПУ. "Благодаря нашей видеокамере снайпер уничтожил больше 20 боевиков", - волонтер

"У 2016 році в зоні АТО на позиції «Зеніт» під Авдіївкою (в районі Донецького аеропорту) я побачив у бійців металевий чемоданчик з екраном всередині, на який передавалося зображення з відеокамери", - говорить лідер Білоцерківської волонтерської групи Юрій Москаленко, нагороджений нещодавно орденом «Народний Герой України», передають Патріоти України з посиланням на Факти. Далі - мовою оригіналу:

"— Камера была направлена на позиции противника. Солдаты могли дистанционно наводить ее на разные объекты. Эта камера была далеко не самая лучшая, поэтому «картинка» получалась нечеткой, черно-белой. Но главное, что благодаря этой далеко не совершенной технике бойцы получили возможность видеть даже самые опасные участки фронта, не направляя туда людей. Меня это сильно впечатлило, ведь такие системы способны уберечь жизни многих наших солдат. Оказалось, что эту аппаратуру привезли на позицию «Зенит» винницкие волонтеры из группы «Мольфары». Я решил развить их инициативу — на волонтерских началах снабжать армию подобными системами дистанционного наблюдения и корректировки огня, но комплектовать их гораздо более совершенными камерами-роботами.

«Когда враг нас засек и открыл огонь из пулемета, я прикрыл собой ящики с аккумуляторами, ведь они стоят бешеных денег»

— Для создания систем дистанционного наблюдения и корректировки огня вы привлекли электронщиков?

— Вы удивитесь, но мы справились без их помощи. Я по первому образованию учитель русского языка, по второму — юрист. Но все же к электронике отношение имею — в школьные годы увлекался сборкой различных приборов. Неплохо разбираюсь в компьютерах. Полученные еще в детстве знания и навыки теперь пригодились для разработки электронных «глаз» для фронта.

Командиры подразделений сообщают, что именно они хотели бы визуально отслеживать с помощью наших систем. И мы ищем техническую возможность решить поставленные ими задачи. Выдвигаемся с командирами на передовую, присматриваем места, где бы можно было установить одну или несколько камер.

— Как далеко они видят?

— На расстояние от двух до пяти километров — в каждом конкретном случае подбираем камеры в зависимости от задач, которые они должны решать, и особенностей местности.

Важно, что все камеры, которые используем, способны визуально приближать объекты: самые прос-тые — в 20 раз, наиболее дорогие — в 36 раз. Кстати, во время тестирования одной из них мы с расстояния в 200 метров (это почти длина двух футбольных полей) запросто прочли на экране старенького телефона Nokia sms-сообщение.

— Сколько стоят ваши камеры?

— В одном случае подойдет за 15 тысяч гривен, в другом приходится покупать за 70 тысяч. Но кроме видеокамер нужно много другого оборудования. Так что в сумме одна полностью укомплектованная система видеонаблюдения обходится нам от 50 до 150 тысяч гривен. Все расходы оплачиваются в складчину: деньги дают наши друзья, друзья друзей, мои партнеры, а также конкуренты по бизнесу, ну и, конечно, мы, участники Белоцерковской волонтерской группы.

Один трагикомический случай, имеющий отношение к цене нашего оборудования, ребята вспоминают со словами: «Ну, Юра, ты тогда и учудил!» Мы устанавливали оборудование, противник это засек и открыл по нам огонь из крупнокалиберного пулемета. Вместо того, чтобы залечь, я прикрыл собой ящики с аккумуляторами, ведь они стоят бешеных денег.

Замечу, что на одном заряде пары классных аккумуляторов видеокамера работает целую неделю. Но там, где это возможно, мы стараемся обойтись без аккумуляторов — подключаем камеру к источнику напряжения.

Использование наших камер позволяет наносить существенный урон врагу. Расскажу об одном показательном примере. На участке фронта возле авдеевской «промки» (промзоны в городе Авдеевке Донецкой области) наши позиции находятся очень близко от российских. Украинский снайпер не видел вход во вражеский окоп — в его поле зрения находился лишь определенный участок укрытия. Зато установленная на большой высоте (на специальной мачте) камера давала полную «картинку» позиций неприятеля. Когда российские наемники ныряли в окоп, наблюдатель у монитора, на который передается «картинка» с видеокамеры, сообщал снайперу, например, такую информацию: «Зашли двое». Снайпер брал в прицел видимую ему зону вражеского окопа и, как только там показывались вояки, меткими выстрелам отправлял их к праотцам. Так он уничтожил более 20 российских наемников. Кстати, вполне возможно, что среди них были не только «шахтеры», но и офицеры российской армии. Ведь у противника руководящие должности, начиная с командиров взводов, занимают кадровые российские военные.

— Оккупанты объявляли на вас охоту?

— Со счету сбился, сколько раз украинская радиоразведка перехватывала сообщения российских наемников о том, что на передовую приехали волонтеры из Белой Церкви и следует смотреть в оба, чтобы помешать установить «глаз» (так они называют камеры). Охотились на нас неоднократно. Тем более что мы монтируем наше оборудование под самым носом у врага — на так называемом нуле (там, где находятся передовые посты). Однажды на монтаж системы у нас ушло около четырех часов, примерно два с половиной из них мы лежали, прижавшись к земле. Не могли головы поднять: то нас пытался достать снайпер, то по пустырю, на котором находились, бил пулемет. Но камеру тогда все же установили. Правда, работала она недолго, всего два месяца. Дело в том, что специально для ее уничтожения из России прислали стрелка экстра-класса. Первым выстрелом противотанковой реактивной ракетой он не попал в мачту, на которой находилась камера, но вторым срезал вышку, словно лезвием. Кстати, фрагмент этой мачты, а также камеру, которая помогла украинскому снайперу уничтожить более 20 российских наемников, мы передали в открывшийся в нынешнем году в Киеве Музей становления украинской нации.

— Да, даже снайперу. Ведь с позиций российских наемников (как правило, расстояние до них полто-ра-два километра) мачта выглядит в прицеле примерно как волосинка.

— Эти мачты высокие?

— Да, от 13 до 36 метров. А самая большая высота, на которой мы установили камеру, — 46 метров (это как 16-этажный дом). Сигналы с камер передаются на мониторы либо с помощью радиоволн, либо по стекловолоконному кабелю. Зачастую ставим по четыре-пять камер в разных местах и объединяем их в единую систему. Мониторы размещаем в защищенных, замаскированных блиндажах. Глядя на экран, боец с помощью джойстика направляет камеру на интересующие его объекты или участки местности.

Видя цель на мониторе, солдатам удобно корректировать огонь артиллерии, пулеметов. Кроме того, если камеры объединены в единую систему, то, сопоставляя изображение каждой из них, специальная компьютерная программа с большой точностью определяет координаты точек, с которых противник ведет огонь. Неудивительно, что враг всеми силами пытается уничтожить наши системы.

«Заявок очень много. Но мы откликаемся в первую очередь на просьбы тех подразделений, которые активнее всего воюют»

— Сколько нужно человек, чтобы установить на передовой вашу систему видеонаблюдения?

— Комплект оборудования очень тяжелый, поэтому устанавливать его отправляемся большой группой: три-четыре волонтера и несколько бойцов.

Неоднократно бывало так: когда мы во время монтажа систем видеонаблюдения попадали под обстрел и ситуация становилась уж слишком опасной, я требовал от своих парней, чтобы они уходили в тыл, мол, сам закончу работу. Но они ни разу меня не послушались.

Как-то мы монтировали одну из систем в авдеевской «промке», и враг начал обстрел. Бойцы пошутили по рации: «Всем команда „Нора“. А волонтерам продолжать работать». В тот раз с нами на «промке» был итальянский журналист Роберто Траван. Этот отважный человек часто приезжает на украинский Донбасс, работает на передовой. В Италии много людей оболванены российской пропагандой. Поэтому очень важно, что Роберто проводит у себя на родине фотовыставки о российско-украинской войне.

Знаете, за пять лет я многое повидал на фронте. Ничего романтического там нет. Реалии войны — это гибель людей в расцвете сил, тяжелейшие ранения, когда отрывает руки и ноги, выворачивает кишки наружу… С тревогой смотрю на солдат, которых война так поломала, что им будет крайне сложно в мирной жизни. Но немало и таких, заветная мечта которых вернуться домой, каждый день видеть своих жен и детей, ходить на работу, получать удовольствие от того, что живы, а с семьей все благополучно. Они говорят: «Нам не нужны „пiльги“, земельные участки. Хотим жить обыденной мирной жизнью».

— На фронте никто из вашей волонтерской группы не пострадал?

— Слава Богу, при установке оборудования никто из наших не погиб и не был ранен. Другое дело, что многие из нас подорвали на фронте здоровье: у одного расшатались нервы (он пережил сильный стресс, когда находился наверху мачты, и в это время начал стрелять снайпер), другой простудил почки и никак не может вылечиться, третий «заработал» туберкулез…

— Как экипируетесь, когда отправляетесь на передний край?

— Я камуфляж надеваю крайне редко — когда настаивают военные. А бронежилет вообще никогда не использую: у меня такие большие габариты, что он закрывает лишь небольшую часть тела. Кстати, люблю вязаные шапочки с помпонами. Бойцы и командиры увещевают, чтобы не маячил в таких головных уборах на передовой. Отшучиваюсь, мол, для уважающего себя снайпера унизительно стрелять в столь яркие и большие цели, как я.

Кстати, считаю, что волонтерам в АТО не следует носить камуфляж, ведь в людях в униформе противник видит военных. К сожалению, были случаи, когда волонтеры получали ранения и погибали из-за того, что на них была одежда армейского образца.

— Успеваете удовлетворять заявки военных на установку ваших систем?

— Нет, конечно. Заявок очень много. Но мы откликаемся в первую очередь на просьбы тех подразделений, которые активнее всего воюют. Сейчас прикурить врагу больше всех дают 24-я отдельная моторизованная бригада, 36-я отдельная бригада морской пехоты и 58-я отдельная мотопехотная бригада. Их роты и батальоны первыми врага не задевают, но стоит российским наемникам выстрелить по украинским позициям, как незамедлительно получают такую мощную «ответку», что и головы не поднять.

— Много времени посвящаете волонтерской работе?

— В первый период войны почти все время был занят помощью фронту. Из-за этого стал страдать мой бизнес (у меня свое предприятие). Но я все же уберег его от банкротства. Удалось обойтись без кардинальных сокращений коллектива. Уволил только одного человека. У меня сейчас 15 работников. Одна из задач — добиться роста доходов, чтобы поднять людям зарплату. Так что сейчас распределяю свое время между бизнесом и волонтерской деятельностью в пропорции 50 на 50.

Знаете, до 2014 года я жил размеренной жизнью, много зарабатывал и часто путешествовал, пока не заболела мама. У меня был тогда принцип: работать нужно ради путешествий, а жить — ради близких людей. Когда началась война, встретил таких замечательных людей! Одна предприниматель ради помощи фронту продала ресторан, другая передала на нужды армии деньги, собранные для операции на почках…"