Хіти тижня. Як це було: 5 років тому "зелені чоловічки" захопили Донбас (фото)

Однак наш колега, на очах якого на сході країни розгорталася «русская весна», стверджує, що вони прибули в його рідне місто раніше. Причому практично не ховалися за спинами «протестуючих» проти бандерівців, які «їхали з Майдану захоплювати Донбас», передають Патріоти України з посиланням на Факты. Далі - мовою оригіналу:

"Владислав Сергеев (настоящее имя не называем из соображений безопасности), как и многие его земляки, навсегда покинул родной город.

— Владислав, тогда, в апреле 2014-го, вы уже ощущали какие-то признаки начинающейся войны?

— Анализируя события той весны, понимаю, что знаковым было буквально все. Даже случайно услышанные фразы и случайно сделанные снимки.

Апрель стал переломным: тогда окончательно захватили ряд административных зданий в Донецке. Я в тот период в качестве фиксера(в журналистике это наемные координаторы на месте событий, помогающие организовать рабочий процесс в незнакомом регионе и встречи с нужными людьми для интервью, обеспечить проживание и передвижение. — ред.) помогал корреспонденту иностранного издания по имени Бен. Мы с ним стали свидетелями захвата зданий Донецкой облгосадминистрации, областных управлений СБУ, прокуратуры, милиции. Седьмого апреля нас с Беном допустили в штаб, расположенный в облгосадминистрации (ее накануне заняли окончательно). Перед центральным входом за баррикадами из шин и колючей проволоки мы и увидели «зеленых человечков». Несмотря на то что в палатках для «защитников ОГА» были установлены микроволновки, чтобы разогревать еду (от здания были протянуты электропровода), они при температуре плюс 17 жгли в бочках дрова, по-детски копируя Майдан.

— Действиями этой разношерстной публики явно кто-то руководил, создавая нужную телекартинку, — продолжает собеседник. — Некоторые «режиссеры» и боевые командиры уже не прятались. Мы знали, что в Славянске это был Игорь Гиркин (Стрелков), в Горловке — Игорь Безлер (Бес), в Донецке — Александр Бородай. В интервью местной «Муниципальной газете» Бородай заявил, что прибыл из аннексированного Крыма, а Донбасс для него — «продолжение творческой командировки в Украину». А эфэсбэшник Владимир Антюфеев, руководивший в свое время «министерством госбезопасности» непризнанной Приднестровской республики, вскоре в эфире захваченного областного телевидения пообещал, что «врагов молодой республики будут уничтожать». Так и случилось. Многие патриоты Украины, не успевшие выехать, были убиты, пропали без вести или побывали в плену.

На входе в обладминистрацию парни в «гриппозных» масках с татуировками на руках проверили наши документы. Бен предъявил свое удостоверение. Перед иностранной прессой сепаратисты тогда благоговели. Я показал паспорт с донецкой пропиской, ведь сотрудников украинских СМИ сначала почти никуда не пропускали, а спустя несколько дней и вовсе стали преследовать. К слову, на обратном пути от нас уже потребовали листок с «аккредитацией». На документах ставил свою подпись известный сепаратист Андрей Пургин.

— Седьмое апреля в так называемой «ДНР» считают историческим днем, — говорит Владислав. — Ведь именно тогда ныне покойный «спикер народного совета ДНР» Владимир Макович зачитал «декларацию о суверенитете ДНР».

— Но перед этим прошло рабочее совещание «народного совета», где обсуждали вопросы включения российских телеканалов, отключенных накануне. Мы с Беном вошли в тот момент, когда выступал какой-то российский политик лет около тридцати. Фамилию его мы не услышали. Позже этого персонажа я часто видел на российском ТВ. Он сурово отчитывал Маковича за то, что не весь пакет российских телеканалов подключен. Макович резко ответил. Мол, Москва тоже своих обещаний еще не выполнила: «Обещали, что Россия присоединит Донбасс так же быстро, как и Крым, а это пока не случилось».

В ходе перепалки Макович скомандовал парням в медицинских масках с битами: «Выведите его из зала!» Гостя вывели, однако кто-то из «правительства» осадил «спикера»: «С Москвой так нельзя». Макович согласился. Он послал за гостем гонцов, а сам стал учить присутствующих, как правильно захватывать здания.

— И как же?

— Он требовал, чтобы чиновники-коллаборанты не просто впускали туда захватчиков, а подписывали «акты передачи зданий представителям новой власти».

К слову, среди новых «правителей» я заметил немало «регионалов». Некоторые лично участвовали в захвате админзданий. Как, к примеру, участник захвата управления СБУ Алексей Грановский — будущий «министр промышленности ДНР».

Напротив нас восседал «член временного правительства», который не так давно в моей квартире устанавливал стеклопакеты, а рядом с ним — увешанный какими-то медалями казачий атаман Александр Моклюк, ставший казначеем «ополчения».

А о том, что сам Макович до войны зарабатывал себе на хлеб передержкой и дрессировкой собак, я случайно узнал от общих знакомых-собаководов. «Владимир Иванович казался мне приличным человеком! И вдруг вижу его по телевизору в рядах захватчиков обладминистрации! Я сказала своему мужу: „А Макович-то бандит!“ Но муж стал его оправдывать: „Понимаешь, когда жена его выгнала, ему стало негде жить“. Вот он и нашел, где жить», — возмутилась знакомая.

Очень быстро новые «жильцы» разграбили обладминистрацию. Видеокадры, как они выносят оргтехнику, телевизоры, мебель, попали почти во все новостные СМИ. А канализация забилась за три дня!

Просуществовало «временное правительство» недолго, а после гибели московского телеоператора (оператор «Первого канала» Анатолий Клян погиб в зоне боевых действий под Донецком в ночь на 30 июня. — ред.) Макович угодил «на подвал». Впрочем, почти все известные предводители «русской весны» или побывали «на подвале», или были изгнаны из Донецка своими же подельниками. И не всем им позволили вернуться.

— «Зеленые человечки» контактировали с местными правоохранителями?

— Те, кто командовал возле облгосадминистрации, старались спрятаться за спинами маргиналов в масках, но тем не менее ни с кем из них не общались. Они предпочитали разговаривать лишь с теми милиционерами и эсбэушниками, которые перешли на их сторону.

— Мне довелось случайно пообщаться с тогда еще действующим командиром спецподразделения «Альфа» Донецкого облСБУ Александром Ходаковским, перешедшим на сторону боевиков, — рассказывает Владислав. — До этого мы не были знакомы. Весной он активно раздавал интервью и всем предлагал работу в созданной им организации «Патриотические силы Донбасса», которая в начале марта расположилась в помещении общественной приемной Партии регионов на проспекте Шевченко (прямо напротив облгосадминистрации). В подвале этого здания и в подвалах ОГА вскоре устроили тюрьмы и пыточные для патриотов Украины.

Наш разговор случился накануне фейкового «референдума» в Крыму. Когда Ходаковский представился нам с Беном, я его спросил, что он как офицер, давший присягу Украине, будет делать, если «зеленые человечки» придут на Донбасс? Он ответил: «Я не давал присягу этому правительству (имея в виду правительство, избранное на Майдане. — ред.). Я давал присягу народу. Потому не должно пролиться ни единой капли народной крови».

— И как можно было бескровно противостоять оккупантам?

— Ходаковский изложил это коротко: «Нужно организованно сдаться превосходящим нас силам условного противника. Россияне — это условный противник. Мы же единый народ». В тот момент я понял, что люди, которые обязаны нас защищать, уже фактически нас сдали.

— Для вас это стало переломным моментом?

— Таких моментов было несколько. Правоохранители, чиновники, регионалы, коммунисты, разного рода коллаборанты и обманутые пропагандой люди, не способные анализировать ситуацию, меня не сильно удивляли. Скорее вызывали горькую иронию. Они не осознавали, что стали пособниками оккупантов, которые в итоге превратили наш процветающий город в жуткое гетто.

Как-то мы с Беном, следуя по рынку за мужиком в камуфляжных штанах с военной выправкой и пачкой газет-агиток, призывавших «защищать свои города от фашистов и бандеровцев, захвативших власть в Киеве», наткнулись на мою знакомую пенсионерку, бывшую чиновницу. Она тут же попросила ее просветить, кто будет руководить регионом: арестованный на тот момент «народный губернатор» Павел Губарев или Макович.

«Я больше всего боюсь добычи сланцевого газа и губернатора Таруту, — заверещала она. — Тарута олигарх. А Паша Губарев — не олигарх! Он честный!»

Когда я объяснил, что «честный Паша намедни повел толпу казначейство грабить», она заявила: «Значит, эти деньги нужны молодой республике!» — «Ну да. А завтра они начнут грабить банки. И у вас уже не будет пенсии, у молодых мам — пособий, а у бюджетников — зарплаты». — «Деньги нам платит Украина», — бойко парировала собеседница.

«Путин у вас будет», — мрачно заметил Бен, когда-то делавший репортажи из Абхазии. «Да бедный тот Путин, ему приходится на всех фронтах русских людей защищать! Весь мир ополчился против России!» — снова взялась за свое старушка. Бен только тяжело вздохнул. Он уже понимал, чем все это закончится.

— А вы понимали?

— Начинал понимать, но отказывался верить. Надеялся, что силовики из столицы и политики, зачастившие на Донбасс накануне досрочных выборов президента, все еще способны остановить войну. Но они приезжали и уезжали, повторяя то, что я уже слышал: «Мы не можем допустить кровопролития. Власть региона способна справиться с ситуацией». А власть не справлялась.

Участники мирных патриотических акций уже в апреле стали выезжать. Затем регион покинули чиновники и олигархи. Силовики оставили Донецк по приказу. Никуда не уехали только те, кто открыто перешел на сторону оккупантов.

Когда на главной площади Донецка стали раздавать георгиевские ленточки, журналист, с которым мне часто приходилось бок о бок работать, вдруг жадно схватил «колорадку»: «Я ждал этого больше 20 лет!» Оторвав кусок, он всучил его мне: «Возьми, может, она тебе жизнь спасет!» Действительно, на людей без «колорадок» в Донецке смотрели с подозрением. А представителей украинской прессы, которые никак не шифровались, демонстративно фотографировали.

Теперь, правда, этот бывший коллега признается, что он «не такого ждал»: «Выдачу российских паспортов и присоединение к РФ уже столько раз анонсировали…» А я ему всякий раз напоминаю, что на фейковом «референдуме», прошедшем у нас 11 мая, вопрос о присоединении Донбасса к России даже не стоял.

— Вы больше не общаетесь?

— Лишь в соцсетях. Он присылает свои сюжеты о «героях Новороссии», о «достижениях» в экономике (типа восстановленного трамвая, который так и не вышел на маршрут). Спрашивает, где бы найти свежие кадры для редакций, которые уже на грани закрытия, так как больше не нужны.

— Когда вы уезжали, предполагали, что это может быть навсегда?

— Я выехал летом 2014-го. Покинул город после гибели супруги. Однозначно навсегда.

Весной я, возвращаясь домой, рассказывал жене о том, что не может быть такого, чтобы донецкие бабки вдруг оторвались от домашних хлопот и любимых телесериалов и пошли строем захватывать СБУ или ОГА. Тем более что местные уже ходили в легкой одежде, а основная массовка была в теплых штанах, а то и в шубах. Говорил ей, что не встретил в Донецке ни единого бандеровца, зато на улицах появилось подозрительно много «дончан» с флагами РФ, которые, тыча пальцем в сторону памятника Шевченко, спрашивали, кто это, и пьяных «чегевар» (так окрестили захватчиков админзданий, которые закрывали лица медицинскими масками и банданами — на манер кубинского революционера. — ред.). Безусловно, их деятельность, а также тонны печатной продукции и поставку триколоров кто-то оплачивал.

Увы, жену я не переубедил. Она продолжала верить прокремлевским телеканалам. Пропаганда была настолько убедительной, что в итоге супруга объявила, что идет в «ополчение» «защищать свой народ». Вскоре она погибла в ДТП: отжатая легковушка врезалась в отжатый «Урал».

Я забрал ее тело из морга. И в тот же вечер ко мне явился участковый. Он объявил, что в отношении меня возбуждено уголовное дело по факту… похищения трупа. Объяснил, что на меня поступило заявление от «комбата ополчения», без чьего позволения забирать тело моей законной жены я, мол, не имел права. И велел написать объяснительную в «полицию ДНР».

На этом моя творческая жизнь в Донецке окончательно закончилась. Это на мирной территории я специалист своего дела с именем, а в Донецке я уголовник, которому въезд в родной город запрещен."