"Экономика не сможет "взлететь", даже если вдруг чиновники перестанут брать взятки": Іноземцев про те, чому Росія приречена на розвал

"Публикация очередного прогноза Всемирного банка о предполагаемом развитии российской экономики, в котором специалисты банка изложили более чем скромные оценки роста (+1,2% в 2019 г. и по 1,8% в 2020-м и 2021-м против официального прогноза Минэкономики в 1,3, 2,0 и "выше 3,0%") не стала неожиданностью", - пише у своєму блозі Владислав Іноземцев, повідомляють Патріоти України, і продовжує:

"Судя по настроениям в России, в том числе подтверждающимся как ускоренным закрытием тысяч компаний, так и разочарованием, царящем на Санкт-Петербургском экономическом форуме, мало кто верит сегодня в возможность того «прорыва» (или даже «рывка»), о котором охотно рассуждают в Кремле.

Каковы причины подобного положения дел? Основные из них известны: российская экономика превратилась практически в государственное хозяйство (на том же ПМЭФ банк «Тинькофф» был единственной негосударственной компанией-спонсором мероприятия), а роль менеджеров в нем играют силовики, которые (если судить по масштабам периодически изымаемых у них сумм) давно стали его главными бенефициарами. В течение последних трех лет довольно быстрыми темпами растет отток капитала (если тенденция этого года сохранится, он может превысить $100 млрд), импортозамещение не работает, расчет на приток китайских инвестиций не оправдался, выхода из международной изоляции также не случилось.

Стагнация в российской экономике (с 2014 по 2018 год после всех коррекций среднегодовой темп прироста ВВП в России составил 0,4% против 2,4% в США, 2,9% в мире в целом и 6,9% в Китае) стала вполне привычной, и она не может быть преодолена в рамках той экономической логики, которая с 2012 года доминирует в российских элитах. В подавляющем большинстве стран основным драйвером экономического роста является конечное потребление — в США и ЕС мы видим это в относительно «чистом» виде, в Китае, где правительство активно кредитует промышленность через государственные банки — в несколько искаженном: либо граждане, либо компании, реализующие им свои товары и услуги, становятся источниками денег, которые затем «растекаются» по всему народному хозяйству. В такой системе главный удар кризиса принимают на себя именно крупные корпорации, производящие машины и оборудование; в данном секторе усиливается конкуренция и тем самым ускоряется технологический прогресс.

В России с возвращением Путина в Кремль пытаются внедрить диаметрально противоположную модель: деньги активно изымаются у конечных потребителей и малого бизнеса. Об этом свидетельствуют снижение реальных доходов, отсутствие адресных программ помощи малоимущим, повышение налогов и сборов и «кошмарение» мелких предпринимателей, а затем через профицитный бюджет вкачиваются в госкомпании, преимущественно работающие на экспорт (нефтянка) или на то же государство (оборонка, авиапром, инфраструктурные проекты). Именно поэтому экономика не может «взлететь» — и не сможет, даже если вдруг чиновники перестанут брать взятки, а все выделяемые средства будут использоваться по назначению. Просто само их «назначение» сейчас таково, что оно не может запустить экономический рост — в лучшем случае ВВП повысится на ту же сумму, которая через бюджет изъята у более эффективных собственников, чем государство.

Экономика не сможет «взлететь», даже если вдруг чиновники перестанут брать взятки, а все выделяемые средства будут использоваться по назначению

Основная проблема, приносимая продолжающейся стагнацией (причем, ни население, ни бизнес не верят в экономический «рост», изобретаемый Росстатом), проявляется в нарастающей усталости населения. Усталость эта отличается от ощущений, доминировавших в 1990-е годы: тогда у части населения проявлялось отчаяние от краха предшествующего образа жизни, зато у части возникало ощущение широких возможностей. Кроме того, резкое падение экономики продолжалось всего четыре года, а новая реальность резко отличалась хотя бы по форме от опостылевшего социализма. Сегодня в России сложилась ситуация, когда снижение доходов идет уже шестой год подряд, повышается пенсионный возраст, девальвация происходит теми же темпами, что и, например, в 1993–1997 годах, но при этом экономика вообще не дает возможности проявиться частной инициативе, «правоохранители» работают лучше любых рэкетиров, а социальные лифты остановились. Положение усугубляется тем, что власти осознанно создают у народа ощущение жизни «в осажденной крепости» и тем самым посылают сигнал о том, что на улучшение жизни в ближайшем будущем не стоит рассчитывать. В такой ситуации власть не должна удивляться снижению собственной популярности.

Это снижение сегодня отмечается практически всеми социологическими опросами: даже сверхлояльный ВЦИОМ определял рейтинг поддержки В. Путина в 30,5%, пока его руководителей не одернули из Кремля и цифра не выросла до 72%. Если бы российская элита серьезно относилась к такой безделице как Конституция, которая не предполагает права президента находиться у власти пожизненно, нынешнее положение вещей открывало бы широкие возможности для комбинации, подобной той, которой завершились 1990-е годы: так как масштабный экономический кризис на отрезке времени до 2024 года представляется практически неизбежным (следует напомнить, что циклическийхозяйственный подъем в США продолжается уже 120-й месяц при средней длине цикла за последние 40 лет в 83 месяца). Экономические проблемы на фоне падения популярности стареющего президента должны быть использованы для «раскрутки» преемника, который смог бы использовать усталость от нынешней стагнации и накопленные резервы для смены повестки и экономического рывка, возможного даже при относительно косметическом «ремонте» системы. Однако, судя по всему, ни о какой «смене караула» речи не идет: Путин, пожалуй, искренне верит в то, что экономика может перейти к росту, а его «ближний круг» не способен пожертвовать текущими финансовыми интересами ради долгосрочной стабильности. В данных условиях рейтинги будут «рисоваться» приблизительно теми же методами, что и экономический рост, и продолжаться это может еще долго.

Путин искренне верит, что экономика может перейти к росту, а его «ближний круг» не способен пожертвовать текущими финансовыми интересами ради долгосрочной стабильности

Современная российская стагнация вряд ли должна считаться опасной сама по себе. Не нужно рассказывать друг другу сказки о том, что Россия, если не ускорится, может куда-то опоздать: всюду, куда могла, она уже опоздала. Каждый новый год топтания на месте усиливает ощущение ошибочности нынешней политики и тем самым создает дополнительные предпосылки для ее пересмотра. Начало правления Путина показывает, что вполне успешные преобразования могут отнюдь не идти вразрез с интересами доминирующих элит; напротив, в нынешних условиях от начала бурного роста выиграют все, в том числе и чиновники, давно ставшие собственниками большей части отечественных активов. Опасной нынешнюю ситуацию делают три фактора: во-первых, отсутствие в элитах четкого плана перехода от путинской к постпутинской эпохе; во-вторых, внутренняя несогласованность элитных групп, результатом которой становятся крайне рискованные шаги на отраслевом и региональном уровнях; и, в-третьих, неизбежное приближение кризиса, который, скорее всего, обернется растратой резервов и переходом стагнации в продолжительную рецессию.

Не нужно рассказывать друг другу сказки о том, что Россия, если не ускорится, может куда-то опоздать: всюду, куда могла, она уже опоздала

Если сравнить в связи с этим ситуацию в российской экономике в 2007 и 2019 годах, можно заметить примечательные обстоятельства. В конце 2007 года резервы правительства находились на уровне в 3,85 трлн рублей ($156,9 млрд), а расходы федерального бюджета составляли за год 5,99 трлн рублей ($234,2 млрд). Несмотря на это, кризис привел к проседанию ВВП на 7,9% в 2009 году и потере около $80 млрд резервов. В 2018 году резервы на конец года находились на уровне в 4,04 трлн рублей ($58,15 млрд), а расходы федерального бюджета составили за год 16,7 трлн рублей. Иначе говоря, сегодня сложно мобилизовать резервы сопоставимого масштаба. Стоит также помнить, что в предшествующий кризису 2008–2009 годов период (возьмем 2005–2007 годы) сальдо притока капитала было положительным ($132,2 млрд), тогда как в 2016–2018 годах — отрицательным ($106,7 млрд). Все это говорит о том, что сегодня российская экономика куда менее подготовлена к серьезным потрясениям, нежели прежде.

Подводя итог, я бы сказал: в последние годы российские элиты полностью потеряли чувство самосохранения. Они ничего не предприняли для того, чтобы преодолеть рукотворный экономический кризис; они не пытаются смягчить недовольство населения финансовыми, социальными и экологическими проблемами, а скорее только провоцируют его, и, что самое важное, они демонстративно отказываются рассматривать происходящее в качестве прелюдии к смене политического руководства страны и ее экономической политики. Такой курс в перспективе 4–5 лет способен создать в полной мере революционную ситуацию, которую никакие нарисованные рейтинги и придуманные темпы роста не смогут предотвратить".