"Судебное наступление на "ПриватБанк", или Чего на самом деле хочет Коломойский", - експерт

"Украинские суды за последние дни приняли ряд важных решений в интересах бывших собственников "ПриватБанка. Что скрывается за этим судебным бенефисом?" - пише у своєму блозі Олексій Кущ, повідомляють Патріоти України, і продовжує:

"Безотносительно симпатий или антипатий к бывшим собственникам Приватбанка, нужно отметить, что необходимые процедуры, связанные с его национализацией, были проведены государством скомкано, с нарушениями и юридическими ляпами. То есть были заложены скрытые и не очень юридические крючки, с помощью которых можно было бы оспорить процедуру национализации в целом и по частям. Это, утрируя, как если бы в суд доставили подозреваемого, которому не зачитали его права и не предоставили адвоката на том основании, что "всем и так очевидно, кто виновен".

В последние дни суды лишь подтвердили, что с формальной стороны правы бывшие собственники. В правовом государстве это привело бы к повторному расследованию, на этот раз более тщательному. Но уже с другими "следователями". Параллельно все те, кто "слил" процедуру национализации, должны были бы понести ответственность. У нас же высшие должностные лица НБУ и Минфина, которые делали эту работу, либо продолжают занимать свои кресла, либо нацелились на новые.

Пропущенная "трешечка"

Вернемся в обитель Фемиды. Сперва Окружной админсуд Киева (ОАСК) удовлетворил иск бывшего бенефициарного собственника банка Игоря Коломойского и принял решение, согласно которому признание Приватбанка неплатежеспособным и выведение его с рынка по инициативе НБУ было незаконным. И с этим трудно не согласиться. Ведь сама процедура введения администрации Фондом гарантирования вкладов физлиц (ФГВФЛ), признание банка неплатежеспособным, затем подлежащим национализации, была "упакована" в несколько дней, хотя обычно на такие дела отводится до полугода. Более того, после введения в банк администрации ФГВФЛ он осуществлял финансовые транзакции, что прямо запрещено законом. Но не это главное. У банка не было явных признаков неплатежеспособности в виде непроведения клиентских платежей в течение определенного законом срока, структура его собственности была прозрачной, и уровень капитала отвечал действующим нормативам. Более того, банк привлекал миллиардное рефинансирование от Нацбанка, то есть проходил проверку финансового состояния со стороны регулятора, и в органах управления банка постоянно находился куратор от регулятора, который визировал все крупные транзакции. Кроме того, куда смотрел банковский надзор, когда, начиная с 2014 г., банк в полтора раза нарастил депозитный портфель?

Однако решения суда о незаконности национализации было лишь началом большого судебного "бадабума". ОАСК принял решение по делу, в котором истцом выступала кипрская компании Triantal Investments Ltd. Здесь оспаривался определенный НБУ перечень связанных лиц, денежные средства которых в банке были списаны после национализации в его капитал по так называемой процедуре bail-in.

Решение о конвертации обязательств Приватбанка перед связанными физическими лицами принималось уполномоченным лицом ФГВФЛ на основании признания банка неплатежеспособным. Государству банк передавался уже чистым от "лишних" обязательств. Решение о признании тех или иных физических лиц связанными с банком принималось на основании данных НБУ. Ведь именно банковский надзор ответственен за их выявление и контроль. Документ был оформлен протоколом специальной комиссии 13 декабря 2016 г.

Само собой разумеется, что доказательства о связанных лицах должны собираться до, а не после принятия решения о выведении банка с рынка. Казалось бы, простое дело: предоставьте в суд материалы инспекционной проверки банка с перечнем связанных лиц или материалы комиссии, которая определяла связанных с Приватбанком лиц на заседании 13 декабря 2016 г., и получите необходимое судебное решение в интересах государства. Но, как показали результаты судебного расследования по иным делам, связанным с процедурой bail-in, Нацбанк предоставлял распечатки с веб-сайтов юридических лиц и прочие доказательства, полученные уже после решения о проведении данной процедуры.

На подходе решение Лондонского суда относительно еврооблигаций банка. Специфика украинского законодательства не позволяла эмитентам выходить непосредственно на рынок еврооблигаций со своими выпусками. Для этого регистрировались SPV (special purpose vehicle) - иностранные компании, полностью принадлежащие украинским эмитентам, которые и осуществляли выпуск бондов на международных рынках. Привлеченные ими валютные средства направлялись в Украину в качестве кредитов нерезидентов или субординированного долга. Приватбанк также применил эту расхожую схему. Было создано UK SPV Credit Finance plc., которое в течение нескольких лет непосредственно выпускало еврооблигации. Привлекли порядка $600 млн, которые были перечислены банку в качестве кредита нерезидента. Национализировав банк, государство получило в придачу и этот долг. Но госменеджеры, ничтоже сумняшеся, помножили на ноль эти обязательства, приняв решение конвертировать их в капитал банка (более 15 млрд грн в эквиваленте), то есть, по сути, лишили держателей облигаций их законных инвестиций. Прикрыли все это красивым термином bail-in, что означает "принудительную конвертацию необеспеченных требований кредиторов", а также статьей Закона Украины "Про систему гарантирования вкладов физических лиц", которая предполагает возможность обмена неотягощенных денежных обязательств банка перед связанными лицами на акции банка. По сути, произошел обмен долговых ценных бумаг, предусматривающих выплату их владельцам фиксированного процента и конечный срок погашения номинальной стоимости, на ничего не значащую часть корпоративных прав. Причем эти акции транзитом через ФГВФЛ оказались в распоряжении государства в лице Минфина. И вот тут и возникает формальная коллизия. С одной стороны, SPV принадлежит банку и формально относится к связанным лицам, то есть решение о принудительной конвертации вроде бы законное. С другой - SPV размещала облигации среди широкого круга инвесторов, среди которых нет связанных лиц (во всяком случае, не все). Уже в январе 2017 г., как сообщило агентство Bloomberg, держатели облигаций подали иск о возврате своих средств в сумме $120 млн.

Хотя для получения денег "бондхолдерам" уже не обязательно вести длительные прения в королевском суде Лондона. Собственники так называемых субординированных еврооблигаций Приватбанка, по сути покупатели структурированных, производных инструментов, выпущенных на часть облигационного выпуска, начали пытать счастья в украинских хозсудах, и одна панамская компания уже даже получила позитивное решение на выплату ей государственным Приватбанком нескольких сотен тысяч долларов. Здесь вообще складывается для госбанка аховая финансовая модель, и при наиболее негативном раскладе он вынужден будет заплатить по списанным еврооблигациям дважды: вначале погасить долги по производным облигациям в соответствии с решениями украинских хозяйственных судов по искам субординированных владельцев, а затем примерно столько же отдать и по "первичным" облигациям на основании решения Лондонского суда, для которого все судебные прецеденты, зафиксированные в нашем правовом поле, будут лишь дополнительным аргументом в пользу частных истцов.

Ну и вишенкой на торте стало решение Печерского районного суда о признании недействительным договора поручительства Коломойского по кредитам рефинансирования, которые Приватбанк получил в НБУ. И здесь руку помощи бывшему акционеру банка протянула та, кто ему больше всех мешал. В мае 2017-го Валерия Гонтарева заявила "Интерфаксу-Украина" о Приватбанке буквально следующее: "Банк нам (НБУ. - "ДС") хочет погасить это рефинансирование, но тогда они избавят Коломойского от всех гарантий, и мы потеряем эти залоги. Поэтому мы не хотим, чтобы Приватбанк нам погашал". Более того, в этой же статье прозвучала информация и о том, что данное обязательство (отказ от погашения рефинансирования, полученного Приватбанком до момента национализации) Украина якобы прописала в меморандуме с МВФ. Таким образом, Коломойский мог абсолютно четко доказать в любом суде, что задолженность Приватбанка перед НБУ не была погашена в силу субъективных обстоятельств с признаками фиктивности, когда руководители НБУ, пользуясь государственной принадлежностью банка, фактически заставили его не погашать полученный кредит, хотя ликвидность банка вполне позволяла это сделать.

Что нужно Коломойскому

Во всей этой истории, естественно, возникает вопрос об истинных причинах судебной возни вокруг банка. Иски - это как юридический камуфляж, дымовая завеса, отвлекающая внимание и позволяющая достичь реальных целей. Финансовая стабильность Приватбанка опирается сейчас на портфель ОВГЗ с нерыночными условиями выпуска, то есть их даже на вторичном рынке продать нельзя (или можно, но с существенным дисконтом). То есть лишь НБУ и другие госбанки могли бы монетизировать облигации, внесенные в уставный капитал Приватбанка в процессе национализации. Без поддержки государства - он банкрот с обязательствами перед клиентами в размере 220 млрд грн.

Учитывая личную ответственность собственников за платежеспособность финансового учреждения, Коломойскому вряд ли нужны новые косвенные обязательства в эквиваленте $8 млрд. Да и получить $2 млрд компенсации тоже, скорее всего, не удастся, даже если суд вынесет такое решение, ведь тогда Украине придется полностью прекратить любые формы сотрудничества с международными финансовыми организациями и странами-донорами. Страна превратится в финансового изгоя, а ее "элиты" станут нерукоподаваемыми.

А для этого нужно собрать как можно большее количество тузов в рукаве. И обменять мировое соглашение по банку на удовлетворение корпоративных интересов и гарантии неприкосновенности на ближайшие годы. Учитывая формат отношений Зеленского с Коломойским, эта задача не выглядит сложной.

Но даже в такой реалистичной программе реакция МВФ и тех же США может быть совершенно неожиданной. Западные партнеры ждут компенсации средств, выведенных из банка, ведь пока они кредитовали страну в самый тяжелый период 2014-2016 гг., "кто-то", возможно, выводил. Почему возможно? Потому что независимое следствие так и не установило ни сам факт вывода, ни его сумму, ни виновных. В таком случае, на что рассчитывают инициаторы исков по возврату банка? Скорее всего, на очень короткое окно возможностей. В первые месяцы президентства Зеленского западные партнеры вряд ли захотят портить с ним отношения, включать менторский тон и блокировать сотрудничество. И уже осенью новый президент сможет заявить тому же МВФ, что суды "порешали" все в период междувластия.

В заключение отметим, что суды - лишь регистраторы того, что происходит в стенах НБУ и Минфина, включая и многослойную паутину аффилированных связей и использование инсайдерской информации, полученной в служебных кабинетах, но в личных целях. И единственный грех судов, что формальная фиксация существующего положения вещей произошла не в 2017-м, а в 2019-м, когда государство уже потратило на национализацию банка более 140 млрд грн. Хотя, может, так все и планировалось..."