З архіву ПУ. Дешевий популізм, цинізм, тотальна брехня і дитяча безвідповідальність: Рахманін заявив, що Зеленський веде Україну до катастрофи

Дешевий популізм і захмарний цинізм, тотальна брехня і якась дитяча безвідповідальність, витончена словесна еквілібристика і імітація бурхливої діяльності давно стали невід'ємними якостями вітчизняного політикуму. І хоча здавалося, що обіцянкам зробити з України суперсучасну соціальну державу люди вже не повинні вірити в принципі, в минулому році багато повелися на чергові обіцянки. Аж надто красиво вони були упаковані. Танці на граблях - свята справа. Наша непорушна традиція... Про те, що відбувається в країні, журналісти поговорили з головою парламентської фракції «Голос» Сергієм Рахманіним, в минулому відомим українським журналістом, чиї глибокі аналітичні статті в «Дзеркалі тижня» завжди викликали резонанс. Патріоти України 21 вересня 2020 року пропонують вашій увазі текстовий запис цієї бесіди. Далі - мовою оригіналу.

«Плана деоккупации и реинтеграции Донбасса у Зеленского нет»

— Сергей, президент и его команда с самого начала каденции декларируют главную цель — в кратчайшие сроки достичь мира на Донбассе. На днях в интервью австрийской газете Wiener Zeitung Зеленский вновь подчеркнул, что обещание добиться завершения войны и возвращения украинских территорий «не просто пустые слова, а его главный приоритет». Вы глава парламентской комиссии по возобновлению территориальной целостности Украины. По вашему мнению, выполнить обещанное реально?

— Мир, безусловно, замечательная цель. Но для достижения любой цели нужны план действий и механизм реализации. У меня глубокое убеждение, что у Зеленского как не было плана и механизма, так и нет до сих пор. Соответственно, достижение мира теми способами, какими он пытается его добиться, невозможно в принципе. И то, что делается сейчас, нас никоим образом и ни в какой мере к миру не приближает. Это первое.

Второе. То, что происходит сегодня на фронте, — это не перемирие. Это режим прекращения огня, который в действительности соблюдался ровно шесть дней. Если не ошибаюсь, на седьмой день начались первые нарушения, которые продолжаются до сих пор. А то, что не используется тяжелое вооружение и снизилась интенсивность ведения огня, не означает, что это перемирие или прекращение обстрелов. Это означает, что возможность появления человеческих жертв снижена, но не сведена к нулю. Жертвы были. Они могли быть и раньше, потому что периодически в окопы прилетали ВОГи (выстрел гранатометный. - Авт.) и пули. И то, что они ни в кого не попадали, — это везение, а не заслуга политиков.

Следующий момент. Президент Зеленский обещал, что у него будет план достижения мира. Прошло больше года после его избрания, а плана нет. Если планом называются Минские соглашения, то их заключал не он. Более того, он их критиковал. Тогда чем отличаются его план и его действия от действий Порошенко? Я понять не могу. Иногда мир является скрытой формой войны. На мой взгляд, мир, обещаемый Зеленским, именно таков. И эта война без шансов на выигрыш.

Разница лишь в том, что контакты между Киевом и Москвой сейчас происходят несколько более оживленно. Но это исключительно потому, что в Кремле Зеленского считают более податливым, чем Порошенко (в данном случае не защищаю и не нападаю на Петра Алексеевича, а просто констатирую факт), значит, ему можно навязывать определенные вещи, навязывать которые Порошенко было сложнее. Вот, собственно, и все.

Если мы говорим о конечном результате, то он такой же, каким был год-два назад: мы не приближаемся к миру и не отдаляемся от него. Мы находимся на тех же позициях, на которых и были. Нюанс только в том, что ситуация хуже с точки зрения сопутствующих обстоятельств.

Что я имею в виду? Дело в том, что предвыборные обещания Зеленского, за которого голосовали и патриотически, и пророссийски настроенные избиратели, были достаточно размыты, поэтому каждый воспринимал и трактовал их так, как хотел. Тем не менее после его прихода на Банковую в его окружении были люди, настроенные патриотически, прозападно и достаточно прагматично (хотя бы относительно) в вопросах, касающихся обороны, национальной безопасности и Донбасса.

— Кого таковыми считаете? Персонально о ком мы говорим?

— О бывшем главе Офиса президента Богдане. Можно его так или иначе оценивать, но в вопросах отношений с Россией он был более прагматичным, чем Ермак, который, мягко говоря, податлив. О бывшем министре обороны Загороднюке. Как бы кто к нему ни относился, он точно был более прагматичным, чем нынешний министр Таран, который, на мой взгляд, уже пересидел в этом кресле, хотя недавно его занял. К великому сожалению, позиция МИДа сейчас более конформистская, нежели та, что была, когда это ведомство возглавлял Пристайко. Да и Кучма, и Кравчук в качестве руководителей украинской делегации в Трехсторонней контактной группе на переговорах в Минске — это две разные величины. Уж не говорю о персонах помельче. Таких, как потенциальный руководитель концерна «Укроборонпром» Тихонов (экс-нардеп от партии Витренко возглавляет департамент безопасности и оборонно-промышленного комплекса в Офисе президента; 10 сентября Шмыгаль внес представление о назначении его генеральным директором «Укроборонпрома». — Авт.). У меня вопрос: мы оборонную промышленность будем развивать в интересах какой страны — Украины или России? Извините за откровенность.

Такая политика, к сожалению, на самом деле набирает обороты, поэтому говорить о том, что мы двигаемся в правильном направлении, нет ни малейших оснований. Как считал, так и считаю, что человек, избранный год назад президентом этой страны, до сих пор не до конца понимает масштаб и глубину ответственности, свалившуюся на него. Может, понимает лучше, чем раньше, но, судя по тому, что и как он делает, не понимает до конца. Это раз.

Два. К сожалению, он не сильно преуспел и в глубине познаний, касающихся его основной сферы деятельности. Президент почему-то забывает, что его главная задача не проверять, покрашены или не покрашены детские площадки в садиках, не перерезать ленточки и не бросать баскетбольный мяч в корзину. Он не должен этим заниматься. Его задача — это безопасность и международная политика. И в этом, особенно в вопросе безопасности, он преуспел не сильно.

В общем, увы, мы движемся не туда. Слава Богу, пока не так быстро, чтобы бить в колокола и кричать о каких-то очень серьезных угрозах. Но эти угрозы есть, и они периодически возникают самыми разнообразными способами. То у нас обсуждают точки разведения в тех местах, где это категорически нельзя делать. То собираются корректировать постановление о проведении местных выборов, чтобы сделать возможной избирательную кампанию на оккупированных территориях. То собираются проводить какие-то мифические опросы общественного мнения на выборах, что противоречит Конституции и здравому смыслу, не говоря о том, что это опасно, потому что такими данными можно манипулировать, ими можно подменять или подкреплять порочные, ошибочные или угрожающие государственные решения. С такими вещами мы сталкиваемся если не ежедневно, то еженедельно точно.

Плана деоккупации и реинтеграции Донбасса у Зеленского нет. Движемся мы туда, куда нас Россия подталкивает с 2015 года: проведение псевдовыборов, чтобы в итоге мы повесили себе на шею регион, который никогда не сможем контролировать, но при этом будем обеспечивать из государственного бюджета.

Когда кто-то сравнивает Донбасс с Приднестровьем, возражаю сразу. Потому что Кишиневу, в отличие от нас, хватило мозгов не брать на себя ответственность за Приднестровье, они не кормят его из государственного бюджета. А нам предлагают закрыть глаза и сделать вид, что мы там сможем провести выборы и юридически — лишь на бумаге — вернуть эти территории в лоно Украины, понимая, что мы их контролировать не будем, россияне оттуда не уйдут, но при этом снимут с себя бремя финансовой ответственности. То есть они будут продолжать там свои деяния, но содержать фактически оккупационный режим будем мы. В чем смысл такого «мира», мне непонятно.

«Наша устойчивость и жизнеспособность выше, чем кажется нашим врагам»

— 20 августа Кравчук письменно обратился к Раде с предложением рассмотреть вопрос о соответствии постановления о местных выборах закону о местном самоуправлении и оценить соответствие постановления Минским соглашениям: «Наши оппоненты — и Россия, и ОРДЛО — заявили, что если данный вопрос не будет решен, то никакие вопросы решаться не будут». Он попросил, «чтобы постановление отрегулировали и изменили согласно Минским соглашениям, ведь они являются международным документом и одобрены ООН». Как Рада отреагирует на инициативу Кравчука?

— Это обращение находится за пределами юридической плоскости. Вносить изменения в постановление невозможно в принципе. Это акт одноразового действия. В данном случае нельзя постановление Рады корректировать еще и потому, что избирательная кампания уже началась.

Теоретически в парламенте можно найти определенное количество желающих нажать кнопку «за», но это будет достаточно сложно. Поскольку даже те, кто готов поддаться давлению и вопреки собственным убеждениям иногда нажимают на эту кнопку, все равно чутко реагируют на происходящее за стенами Рады. Наверняка они прекрасно понимают, что любая попытка проголосовать за подобное решение вызовет массовый и жесткий протест. Поэтому будут взвешивать «за» и «против», чтобы на такое решаться.

Периодически мы к этому вопросу возвращаемся, но делаем все от нас зависящее, чтобы он не попал в повестку дня и тем более не был проголосован.

— На предстоящих местных выборах «Слуга народа» наверняка не повторит прошлогодний успех. Голоса избирателей кому-то перейдут, и, скорее всего, это будут пророссийские силы. Может случиться их реванш?

— Зеленский во время своей избирательной кампании не давал четких ответов на подавляющее большинство вопросов. Но размытые формулировки позволяли дорисовывать эти ответы тем, кто хотел слышать или видеть определенные ответы или позиции. Соответственно, те, кто сидели, скажем так, в засаде, сочли, что власть меняется если не кардинально, то во всяком случае достаточно, чтобы позволить себе говорить и призывать к определенным вещам, которые, еще раз скажу, были невозможными еще совсем недавно.

Я в свое время, будучи журналистом, спрашивал социологов, поскольку они оперируют конкретными цифрами и реальными срезами общественного мнения: Украина прошла или не прошла точку невозврата в своем определении вектора? Многие специалисты говорили, что об этом можно будет судить по выборам-2019 и двум годам после. То есть, если они правы, условно говоря, в 2021 году получим приблизительный ответ: прошли или не прошли мы эту точку невозврата.

Понятно, что ситуация непростая. С другой стороны, если мы говорим о выборах на востоке, в частности в Донецкой и Луганской областях, там она осложняется еще чем? Сейчас, например, ОПЗЖ очень сильно спекулирует на теме чрезмерных, как им кажется, полномочий военно-гражданских администраций (дескать, поскольку там нет военного или чрезвычайного положения, то выборы должны проходить во всех объединенных территориальных громадах (ОТГ) на контролируемых Украиной территориях, иначе будет нарушено конституционное право граждан; этот вопрос они собираются каким-то образом обжаловать в суде) и отмене местных выборов в 18 ОТГ.

Но ЦИК принимает решение о невозможности проведения выборов на определенных территориях, опираясь на выводы военно-гражданских администраций, а те в свою очередь — на данные, которые получают от СБУ и руководства операции Объединенных сил. В ЦИК мотивировали свое решение. Они считают, что есть угроза безопасности граждан в период избирательной кампании в конкретных 18 ОТГ. Можно спорить: обоснованно или не обоснованно это в отношении, например, Северодонецка. Но в любом случае оно принято.

Однако тут есть еще другая проблема. Дело в том, что, когда подходила к завершению так называемая реформа децентрализации, власть настолько увлеклась «преобразованиями», что забыла ликвидировать райсоветы (как планировала), как лишнее звено в цепочке местного самоуправления. Чем будут заниматься райсоветы, кроме пиара, непонятно. Но Центральная избирательная комиссия вынуждена была назначить выборы в райсоветы, поскольку де-юре они существуют.

Вопрос, насколько эти советы будут легитимными, достаточно сложный. Объясню на простом примере. Вот в районе пять объединенных территориальных громад. Но в четырех выборы не проводятся, поскольку ЦИК считает, что там для этого нет возможностей. Значит, депутатов райсовета будут выбирать жители одной ОТГ, то есть, грубо говоря, четверть населения. Соответственно, это будет дополнительным фактором риска для возможной дестабилизации ситуации, особенно если политсилы или кандидаты, которые победят на этих выборах, станут раскачивать ситуацию, спекулируя на настроениях граждан. В данном случае, если власть еще помнит, что она власть, она должна будет брать ситуацию под контроль всеми законными, подчеркиваю, и демократическими способами, которые у нее есть. Но по-любому она должна быть очень щепетильной и внимательной, поскольку раскачивание ситуации после выборов вполне возможно.

— Обещанная Зеленским полная перезагрузка власти завершится после местных выборов? Она вообще происходит?

— Это красивое словосочетание, не имеющее ничего общего с реальностью. Перезагрузка власти не произошла. Оказалось, что для того, чтобы руководить государственными органами и принимать государственные решения, мало иметь добрые намерения, если предположить, что таковые были. Еще ведь требуются опыт, понимание, знания, квалифицированные кадры и системный подход. То есть все то, чего не было и, к сожалению, нет и сейчас.

А все, что делается позитивного, то это не благодаря, а вопреки. Благодаря какому-то количеству людей, рекрутированных уже в процессе формирования институтов власти, которые знают, как все работает, и в силу своего опыта и понимания пытаются каким-то образом корректировать глупости, долетающие сверху.

— А что у нас позитивного произошло, на ваш взгляд?

— Скажу так: позитив в том, что, несмотря на все колоссальные сложности и вызовы, Украина сохранилась как государство. То есть наша устойчивость и жизнеспособность выше, чем кажется нашим врагам.

— У многих ощущение, что риск развалиться нарастает с каждым днем.

— Подобный риск существует давно. Не разваливаемся — значит, обречены на существование. Надеюсь, на существование счастливое, которого мы заслуживаем. Потому что все равно есть какие-то люди и какие-то политические силы, которые пытаются ситуацию корректировать, отвечать на вызовы и, как минимум, уменьшать потери.

Еще положительный момент — определенное развитие местного самоуправления. К сожалению, оно тоже пошло несколько кривовато. Они не смогли даже завершить реформу, которая до них была придумана и написана. Но худо-бедно, несмотря на все нюансы, это может быть некой точкой опоры, если не допустить перекоса. Если допустить перекос и центр не будет контролировать регионы, то государство может разделиться на удельные княжества. А вот если центр даст больше полномочий местному самоуправлению, но при этом будет блюсти общегосударственные интересы, тогда местное самоуправление станет силой, способной обеспечить нормальное развитие государства.

«Украина демонстрирует излишнюю чуткость к кремлевским пожеланиям»

— Возвращаюсь к Донбассу. Россия хочет вывести Киев на прямые переговоры с Донецком и Луганском, чтобы в итоге мировые лидеры поверили, что у нас гражданская война. Недавно главарь так называемой «ДНР» выдвинул ультиматум, на который почему-то отреагировала украинская делегация в ТКГ. Более того, там согласились на совместную с боевиками (!) инспекцию позиций ВСУ в районе поселка Шумы под Горловкой, которая, правда, потом не состоялась. Но сам факт, что мы идем на поводу у распоясавшихся вдруг кремлевских марионеток и откликаемся на их «хотелки»…

— Вы же прекрасно понимаете, что мы не Пушилину уступаем. Давайте разберем эту ситуацию на составляющие. Первое. Есть человек, которого избрали президентом. Его фамилия Зеленский. Он неимоверно чуток к социологии и видит, что у общества запрос на мир — один из самых главных. Он должен на него реагировать. Иначе это моментально скажется на его рейтинге. Так что ему нужно делать что-то, чтобы чаяния граждан, которые хотят, чтобы война на востоке прекратилась, оправдались. Допускаю, что он сам как человек заинтересован в мире (надеюсь, ничто человеческое ему не чуждо). Это позиция первая.

Позиция вторая. Понимая, что это надо сделать, Зеленский не имеет ни малейшего представления, как это сделать.

Позиция третья. Есть план, который придумали за него и до него. Его нынешнее окружение и люди, которые вступают с ним в контакт, убеждают его в том, что единственный возможный способ — это идти по логике Минских соглашений, как-то их корректируя, насколько это возможно. Таким образом, конечную цель этих выполненных соглашений можно подать как мир, чтобы на этом заработать какие-то очки. Он прекрасно видит, что его рейтинг растет, например, после обмена удерживаемыми лицами. Вот вернули 35 человек — ему плюс.

Он весьма падок на такие вещи, как встречи в нормандском формате. Я же помню, как очень долго и радостно нам рассказывали, насколько они важны. Мол, Порошенко сколько не встречался (после заседания в Минске в феврале 2015 года в мае 2018-го прошла встреча Порошенко, Меркель и Макрона в немецком Аахене, остальные контакты были в телефонном режиме. — Авт.), а вот Зеленский встретился сразу. Правда, какая от этого практическая польза, никто так и не понял. Но сам факт Зеленскому важен.

Для того чтобы состоялся очередной обмен и прошла очередная встреча, Зеленский готов идти на любые уступки, готов не отвечать, молчать, не замечать и не слышать ради «конкретного результата». На самом деле эти уступки мало приближают к достижению цели, но это, как принято говорить у молодежи, заходит в умы. Соответственно, это можно, опять-таки выражаясь сленгом, «продавать».

А тут еще Москву, которая не удовлетворена характером и глубиной происходящих процессов, очень сильно раздражает, например, постановление Рады о местных выборах. Напомню, что пункт, согласно которому выборы на оккупированных территориях станут возможны только в случае, если произойдет полная деоккупация и реинтеграция Донбасса, был внесен нашей фракцией.

Кремль крепко раздражает и то, что украинская сторона упирается и не хочет прямых переговоров с главами самопровозглашенных террористических республик и что до сих пор не приступили к узакониванию так называемой формулы Штайнмайера, кстати, не предусмотренной Минскими соглашениями. И так далее.

Что делает Россия в таких случаях? Меняет пряник на кнут. Вот они согласились контролировать прекращение огня: «Не будете более гибкими и сговорчивыми — мы продолжим стрелять». Но для того, чтобы сохранять лицо миротворца, как им кажется, они не могут сами выставлять ультиматумы, поэтому в данном случае человек по фамилии Пушилин озвучил позицию Кремля. Всего-навсего. Путин не мог и не захотел делать подобное, чтобы не выходить из той роли, которую он сам для себя выбрал, а какому-то Пушилину это сделать несложно.

Объясню ситуацию. Работы по укреплению позиций ведутся обеими сторонами по всей линии фронта на разных участках. Вопрос только в том, куда роют — если в направлении противника, то это является формальным нарушением условий прекращения огня. Противник нарушает это условие регулярно. Но я что-то ни разу не слышал, чтобы украинские представители в Трехсторонней контактной группе требовали инспекций позиций российских оккупационных войск, например, в районе Водяного в южном направлении, где представители незаконных вооруженных формирований сокращают дистанцию между позициями, роют траншеи практически не маскируясь, прекрасно понимая, что огня не будет. И не помню, чтобы украинская сторона спросила: «А почему не отведено тяжелое вооружение в той или иной точке?»

При этом Украина демонстрирует излишнюю чуткость к кремлевским пожеланиям, потому что Зеленскому очень важно, чтобы состоялся очередной обмен. А ведь суть не в том, чтобы обменивать, а в том, чтобы не было новых пленных, суть в том, чтобы война наконец-то закончилась. Но она не закончится, если мы идем на уступки. Процесс завершения войны начинается с отстаивания собственной позиции. Тот, кто идет на поводу у врага, рано или поздно проигрывает. Удивительно, почему такой совершенно очевидной вещи никто не понимает.

«Мы потеряли время, чтобы заморозить ситуацию на максимально выгодных для нас условиях»

— Представители власти подчеркивают, что в Париже Зеленский не переступил красные линии. При этом у многих ощущение, что они эти красные линии постепенно отодвигают.

— Во-первых, никто до конца не знает и не понимает, какие именно договоренности достигаются сторонами в рамках минского процесса. Как это происходит обычно? Очень часто российская сторона что-нибудь заявляет, а наша либо опровергает это заявление, либо говорит: «Ну да, было, но не так». То есть в любом случае мы получаем неполную и искривленную информацию. Достоверных сведений о том, кто, с кем и о чем договаривается, у нас нет.

Мы знаем, что в ТКГ договариваются о новых точках разведения сил, но даже приблизительно не представляем себе, о каких конкретно точках идет речь. Само по себе разведение в условиях незавершенной войны уже выглядит странно. Как показывает опыт разведения, например, в Золотом-4 или Петровском, оно не привело к повышению уровня безопасности граждан.

Есть места, где разведение потенциально опасно. Существует неофициальная информация, например, о том, что обсуждается вопрос разведения сил и средств в районе Широкино, то есть превращение этого села в серую зону с возможным открытием контрольного пункта въезда-выезда в Лебединском. Что это означает? Что позиции украинских военных окажутся под Мариуполем. Тем, кто забыл, как «Грады» били по жилым кварталам этого города, предлагаю освежить свою память, отыскав соответствующее видео в YouTube.

У войны всегда есть два способа решения: мирный и военный. Военный недостижим при сегодняшнем наборе обстоятельств. Мирный — пока невозможен без ущерба для национальной безопасности. Но есть и промежуточный способ. Его никто не отменял и он применялся в разных подобных войнах и конфликтах. Он называется замораживание. Это единственное, что мы можем в этой ситуации сделать.

К великому сожалению, мы потеряли время, чтобы заморозить ситуацию на максимально выгодных для нас условиях. Для этого необходимо было приложить определенные дипломатические усилия, привлечь в качестве активных сторонников Соединенные Штаты Америки, Великобританию и Германию. Такая возможность была. И встречный импульс со стороны дипломатов и политиков этих стран был.

Следовало предложить альтернативу «Минску», что и сделал «Голос», обнародовав «Стратегию холодной деоккупации». Инициатором подобного документа был я, но работала над ним практически вся фракция. Краткосрочными, но очень важными целями должны были стать полное шестимесячное прекращение огня, создание демилитаризованной зоны, формирование условий для привлечения международного миротворческого контингента. Были и поводы, и возможности, и условия заинтересовать наших западных партнеров, чтобы они вынудили Россию, в обмен на определенные уступки, и добились этого.

В любом случае, увы, на уступки идти придется. Просто уступка уступке рознь. Но обещания легализовать оккупационную власть при помощи псевдовыборов и содержать эту власть за деньги украинских налогоплательщиков — это не уступка, это форма предательства. Сейчас единственный, хоть и болезненный выход — замораживать ситуацию в одностороннем порядке. Превращать линию соприкосновения во временную административную полосу. Создавать вдоль нее полноценные базы и военные городки. Вкладываться в развитие инфраструктуры и экономики освобожденных территорий Донбасса. Проводить полноценную реформу Вооруженных Сил. Усиленно работать над объемным, поливариативным планом деоккупации. Быть готовым к тому, чтобы при появлении благоприятных обстоятельств либо возвращать оккупированные территории политико-дипломатическим путем без ущерба для национальных интересов, либо проводить успешную военную операцию, предполагающую минимальные потери. И не просто ждать благоприятных обстоятельств, а максимально приближать их всеми возможными способами.

— Вряд ли Зеленский и его команда на такое пойдут.

— Думаю, нет. Скорее всего, они либо согласятся на псевдовыборы, либо будут тянуть время. В этом случае либо вернется активная фаза войны, либо мы окончательно отдадим контроль над этими территориями россиянам, при этом оплачивая ее за государственный счет.

Ситуация идиотская и угрожающая, потому что на самом деле это прелюдия к новой масштабной войне. И к миру или к возврату украинских граждан и территорий это не приближает нас ни на миллиметр.

— С приходом Ермака очень серьезно изменилась риторика Офиса президента. Она все чаще не жесткая проукраинская, какой должна быть. Иногда оттуда доносятся откровенно прокремлевские тезисы. Вас не смущает это обстоятельство?

— Не то что не смущает, оно меня тревожит.

Я уже говорил, что в нашей кадровой политике совершенно очевидный крен в пророссийскую сторону. И это очень опасно, потому что, извините, войну никто не отменял, она продолжается.

Для меня было загадкой, почему так долго не утверждается Стратегия национальной безопасности (14 сентября Зеленский подписал указ о введении в действие решения СНБО «О Стратегии национальной безопасности Украины». — Авт.). Напомню, что согласно Закону «О национальной безопасности» этот документ должен быть разработан и утвержден на протяжении полугода после вступления президента в должность. Сколько прошло с этого момента? Это раз.

Два. На основании этой стратегии разрабатываются остальные программные документы, которыми руководствуются структуры сектора безопасности и обороны. То есть у нас фактически ни один орган, отвечающий за национальную безопасность и оборону, не мог составить программный документ, поскольку у него не было базы — Стратегии национальной безопасности.

«Большинство в Раде зависимо от главы государства»

— Вы как-то отметили, что у Зеленского отношение к Верховной Раде, как к обслуге и как к приложению к Офису президента. Сразу после избрания нынешний парламент очень активно взялся за работу. Все помнят пресловутый турборежим. Как изменился парламент за первый год каденции?

— Нынешняя Верховная Рада сильно злоупотребляет упрощенными, сокращенными процедурами подготовки и рассмотрения законопроектов. Сейчас суеты и спешки стало несколько меньше. Не так сильно, как хотелось бы, но в любом случае законы теперь проходят больше ступеней проверки. Хотя в каждом случае по-разному. В принципе качество законодательной работы немного улучшилось. Это во-первых.

Во-вторых, понятно, что люди набираются опыта, лучше осваиваются в новых (а для подавляющего большинства это было именно так) обстоятельствах. При этом, когда в высшем законодательном органе большинство имеет одна фракция, это сказывается на конечной цели любого законодательного процесса. То есть можно сколько угодно спорить о том, какие у них трения, противоречия и интересы, но все равно от позиции одной фракции по большому счету зависит большинство важных принципиальных решений.

Понятно, что другие фракции научились этому противостоять и влиять на процесс принятия законов. Фракция «Голоса» не является исключением. Считаю, что она самая эффективная с точки зрения соотношения количества депутатов и качества законодательной работы.

А фракция «Слуга народа» — это набор разнокалиберных, разнознаковых, зачастую произвольно подобранных людей. У них общий знаменатель только один. Он называется очень просто — Владимир Зеленский и его высокий рейтинг. Поэтому, пока этот рейтинг все еще достаточно высокий, они будут, даже наступая на горло собственной песне, голосовать за его инициативы и предложения, даже тогда, когда они выглядят не вполне целесообразными или разумными.

Большинство в Раде зависимо от главы государства, а это ненормально и с точки зрения Конституции, и с точки зрения здравого смысла. Формально Украина — парламентско-президентская республика. Фактически — глава государства управляет Кабмином и максимально влияет на решения высшего законодательного органа. И это ненормально.

— В одном интервью вы сказали: «У нас есть единственный заметный и системный процесс — попытка президента сконцентрировать власть в своих руках». Мы знаем, чем заканчивается узурпация власти. Зеленский досидит каденцию?

— Делать прогнозы в политике — неблагодарное дело. Все, кто с важным видом рассказывает, что именно и как именно случится через полгода или год, пытаются ткнуть пальцем в небо. В 1989 году никто не знал, что Украина обретет независимость. В 1991-м, когда триумфально победил Кравчук, — что в 1994-м он уйдет с поста на досрочных выборах. В 1992-м никто не предполагал, что через два года президентом будет Кучма. В 2005-м — что Янукович станет следующим президентом. В 2010-м — что через три года он покинет страну. Я могу таких примеров привести множество.

Да, потом задним числом люди говорили, что это было неизбежно, что такое можно было предсказать, кому-то удавалось даже это угадать, именно угадать, потому что максимально просчитать подобное невозможно. Политика — огромный котел, в котором постоянно что-то варится. Кто-то плюнул, кто-то подсыпал порох и поджег его, кто-то долил нефти, кто-то начал заливать огнетушителем, кто-то добавил сладкого, кто-то соленого, кто-то перца, кто-то подкрутил огонь, кто-то сделал его сильнее. Пока мы с вами беседуем, в политике что-то уже произошло. Так что точно рассчитать, что и как будет, невозможно.

Тем более политики, помимо всего прочего, склонны и к эволюции, и к деградации. У любого политика есть шанс переступить через собственную глупость или, наоборот, поддаться собственным искушениям и опуститься ниже плинтуса. Как будет с каждым конкретным персонажем, в том числе и с тем, кто занимает высший государственный пост, точно предсказать сложно.

«Власть в том виде, в каком она существует сегодня, не выполняет свои функции»

— В июле глава партии «Голос» Кира Рудик заявила, что вы переходите в оппозицию: «За год мы увидели, что монобольшинство изменило ценностям, которые декларировало. Мы увидели президента, который стесняется сказать, что Россия — это агрессор. Мы поняли, что наш конструктив не приносит пользы. Власти не нужно помогать, ее нужно менять. Пришло время ее изменить». Как собираетесь это делать, если у вас такая малочисленная фракция и партия?

— Мы с уважением отнеслись к части наших избирателей, которые искренно поверили обещанием, данным Зеленским в ходе его избирательной кампании. Год — достаточный срок, чтобы даже самые наивные убедились, что большинство обещаний выполнены не будут.

Если не призывать к смене власти, то она меняться и не будет. Речь идет не о замене конкретных персонажей, а о замене системы власти. Потому что власть в том виде, в каком она существует сегодня, не выполняет свои функции. Людям, которые находятся на самом верху, катастрофически не хватает масштаба, системности и ощущения ответственности.

— Парламентская временная следственная комиссия по истории с «вагнеровцами» будет создана?

— Постановление по ее созданию зарегистрировано. Несмотря на то, что большинство депутатских фракций и групп отказались делегировать туда своих представителей.

— Как это?

— Фракция «Слуга народа» с самого начала заявила, что она отказывается и не будет голосовать за создание комиссии. Фракция «Опозиційна платформа «За життя» и депутатские группы «За майбутнє» и «Довіра» сперва сказали, что рассмотрят такую возможность, но тоже своих представителей делегировать отказались. Только три фракции, причем сразу, заявили о том, что их представители будут в этой комиссии. Это фракция «Голос» как инициатор, «Европейская солидарность» и «Батьківщина».

Часть информации, с которой придется работать членам комиссии, будет носить закрытый характер. Однако это не повод не создавать комиссию. Как шутят разведчики, «чтобы не говорить лишнего, надо знать, о чем именно стоит молчать». Как шутят журналисты «чтобы бороться с фейками, следует знать, как выглядит правда».

Комиссия необходима для того, чтобы убедиться в отсутствии даже намека на государственную измену.

— Рисков и вызовов сейчас хоть отбавляй — в бюджете огромная дыра, грядет вторая волна пандемии и т. д. Справимся ли мы со всем этим? У меня, как и у очень многих украинцев, опускаются руки.

— Начиная с 1991 года, если мы берем новейшую историю Украины, периодически возникают ситуации, когда кажется, что еще чуть-чуть — и это государство рухнет, расползется, расслоится, что у нас происходит дезинтеграция и деградация власти.

Но у украинцев есть одно удивительное качество. В момент наивысшего и наиболее острого вызова мы умеем концентрироваться и быстро отводить угрозу. Правда, потом нам не хватает терпения и выдержки, чтобы закрепить результат этой победы…

Если, не дай Бог, возникнет угроза государству, здоровая часть общества эту угрозу отведет. Каждый окажется на том месте, на котором должен быть.

Мы такое проходили очень много раз. К сожалению, угроз не становится меньше, но, думаю, мы в состоянии на них ответить адекватно. То, что времена сейчас смутные и смурные, — факт. Но все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Пока мы живы, еще ничего не закончилось.

Всегда вырастают люди, которые становятся на место тех, кто устал, отошел, разочаровался, умер. Этот кадровый ручей иногда становится более тонким, но не иссякает. Сейчас в политике в полный голос о себе заявляют люди, которые в 1991 году, когда государство только образовалось, были детьми или даже не родились. И если когда-нибудь они разочаруются, устанут или отойдут, на их место тоже кто-нибудь встанет. Этот процесс непрерывный.

Нашей стране, нашему народу, нашему языку постоянно отказывали в праве на существование. Но мы невероятно жизнеспособны и свободолюбивы. В силу отсутствия именно опыта государственности наш народ еще не стал народом-державотворцем. Для этого требуется время.

А серьезные испытания — не повод опускать руки. На самом деле в испытаниях и проявляется способность и каждого конкретного человека, и народа в целом к сопротивлению. Мы свое право существовать как государство все еще должны отстаивать, хотя прошло почти 30 лет после обретения независимости. Потому что все еще много тех, кто нам в этом праве отказывает, и тех, кто считает нас географическим и геополитическим недоразумением и не до конца уверен в нашем праве на существование. Это должно только заставлять нас еще более жестко, еще более принципиально, еще более самоотверженно, если хотите, доказывать всем, кто сомневается или тем, кто вредит, что мы выстоим, что мы крепко стоим на ногах, что все равно мы построим государство, за которое не будет стыдно никому, кто в нем живет. Конечно, хотелось бы, чтобы это происходило быстрее, но это не значит, что эта цель неосуществима. Это неизбежно, просто реализация этой цели несколько откладывается. И каждый из нас должен приложить максимум усилий, чтобы этот процесс ускорить.