З архіву ПУ. Як поліцейські із Одеси розбили дві роти псковських десантників (фото, відео)

Днями була річниця пам'ятного бою під Георгіївкою Луганської області, під час якої найкращим чином проявив себе одеський «Шторм» - добровольчий батальйон поліції особливого призначення, який і зараз несе службу на Сході нашої країни. «Думська» поговорила з учасниками цих подій. Патріоти України пропонують прочитати статтю про це мовою оригіналу.

«Шторм» создавался как полицейское подразделение — для борьбы с бандами и отдельными преступниками, пускай и вооруженными. Его личный состав не готовили к встрече с регулярными войсками страны-агрессора. Но 20 августа 2014 года батальону все-таки пришлось поучаствовать в настоящих боевых действиях. Да еще каких! Вооруженные легким стрелковым оружием полицейские (тогда еще милиционеры) оказались на пути российских армейских подразделений, причем не обычной пехоты, а «голубых беретов». Они сразились с двумя ротами 76-й десантно-штурмовой дивизии, псковскими десантниками. И вышли из этого боя победителями.

Вдумайтесь: вчерашние рестораторы, программисты и адвокаты одолели элиту элит путинской армии! Впрочем, справедливости ради надо сказать, что на командных должностях в бате были все же кадровые офицеры — в основном бывшие десантники. Так что, совсем уж зелеными новобранцами «штормовцев» назвать нельзя. Но, конечно, это не умаляет их заслуг.

В результате этого боя полицейский батальон обзавелся трофейными пулеметами, противотанковыми ракетами и боевой машиной десанта. Через несколько дней одесситы без потерь вышли из оперативного окружения и вывели в безопасное место колонну гражданских машин с мирными жителями и их имуществом.

«То, что мы воюем не с «шахтерами», я понял по их тактике. Как разворачивались, как двигались. Они еще тогда наш вертолет сбили», — вспоминает подполковник Евгений Мирошниченко. В августе четырнадцатого он, отставник житомирской аэромобильной, командовал второй ротой «Шторма».

Русские наступали с севера, из Луганска, в направлении Лутугино. Их задачей было захватить Георгиевку, через которую осуществлялось снабжение украинских войск, удерживавших луганский аэропорт.

«Они двигались двумя колоннами, пытаясь окружить Георгиевку, — говорит Евгений, он же Север. — Примерно в 4:30 утра началась артподготовка, да такая, что стало ясно: происходит что-то особенное. Обычно они пуляли в основном по аэропорту, и нам доставалось только «прицепом». А тут стреляли и из «Градов», и из минометов, и тяжелая артиллерия. Очень долго стреляли, больше получаса. Был сильный туман. В шесть утра мне доложили со сторожевых постов, что слышат гул техники, причем не колесной, а гусеничной. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что нас атакуют. Впоследствии выяснилось, что к нам шли две роты российских десантников из 234 полка 76-й дивизии. Контрактники, профессионалы».

Тут надо пояснить, как так вышло, что «Шторм» — полицейский, повторимся, батальон — оказался на первой линии. Август 2014-го — это один их тех моментов, которые историки любят называть «переломными». К тому времени мы, украинцы, практически «дожали» пророссийские анклавы в Донецке и Луганске, почти перерезав соединяющие их коммуникации. Еще немного, и сепаратисты должны были поднять руки вверх. Спасло их только прямое вторжение российской армии.

«Мы стояли в Георгиевке и, по идее, должны были заниматься охраной тыла, выполнять полицейские функции, — вспоминает Евгений. — Позиции в этом районе держали сначала подразделения 80-й десантно-штурмовой, которой на смену пришла 24-й механизированная бригада. У 80-ки здесь даже танк был, ПТУРы, другое тяжелое вооружение. Накануне боя началась ротация: десантников забрали, мехбригада только начала заходить. Какое-то время мы были совсем одни, потом подошла 24-я, но все равно пришлось сидеть в обороне вместе с ними».

«Штормовцы» были вооружены автоматами и ручными гранатометами. «Королевская» пехота (24-я бригада носит сейчас имя короля Даниила Галицкого) подтянула несколько расчетов управляемых противотанковых ракет и противотанковое орудие. Однако никто, на самом деле, не ожидал, что россияне попытаются устроить прорыв в этом конкретном месте. Никто не ожидал танков и атаки десантуры. Но на войне никогда ни в чем нельзя быть уверенным…

Первый и самый сильный удар россияне нанесли по блокпосту «Гагарин», который находился на господствующей высоте к западу от автодороги. Его удерживала девятая рота 24-й бригады, которая располагала двумя БМП, станковым противотанковым гранатометом и минометом. После артиллерийской подготовки на них обрушились основные силы противника. Сначала позиции львовян обстреляли танки, потом пошла спешившаяся десантура. «Гагарин» довольно быстро взяли.

Евгений наблюдал происходящее на блокпосту с крыши рыбзавода, откуда открывался прекрасный вид.

«Смотрел я в хорошую оптику, смотрели снайперы. Мы видели, как они выводили наших пленных. Двоих при мне точно расстреляли на месте. Я попросил снайпера, его позывной Укроп, открыть по ним огонь. Расстояние было больше дальности действительного огня, но так они хотя бы перестали ходить прямо, начали укрываться», — говорит офицер.

Надо сказать, что это далеко не единственный факт нарушения нашими врагами законов и обычаев войны. Ветераны АТО рассказывают, что с таким отношением к пленным столкнулись именно во время прямого вторжения, в августе 2014-го и потом, в дни Дебальцева. Ни до, ни после подобного не было. И расстреливали украинцев, как ни странно, не местные боевики, а кадровые российские военные.

«Бандиты по-разному относились, могли и побеспредельничать, и избить, и оскорбить, но убийство на месте практиковали в основном российские военные. Почему так, не знаю, видимо, у них какая-то животная ненависть к украинцам», — говорит участник боев на востоке Украины с позывным Киношник.

Но вернемся к бою 20 августа. Поняв, что россияне не имитируют атаку, а всерьез планируют прорвать нашу оборону, армейцы и «Шторм» задействовали все огневые средства, которыми располагали. По танкам противника ударила «Рапира» — 100-мм противотанковая пушка. В ход пошли и управляемые ракеты.

В этот момент враг атаковал второй важный блокпост — «Сармат» (восточнее трассы), который тоже удерживали «королевские» пехотинцы. Открыв ураганный огонь, россияне вынудили украинцев покинуть этот опорный пункт, но сами его не заняли.

Дальше события начали развиваться с головокружительной быстротой. О наступлении противника доложили командующему сектором генералу Виктору Бокию с позывным Зевс. Тот сориентировался и отправил на поле боя ударные вертолеты Ми-24.

«Одна вертушка прошла над блокпостом «Гагарин», уже занятом к тому моменту, но не обстреляла, потому что летчики не знали, кто там сидел, — рассказывает подполковник Мирошниченко. — Потом они летели над посадкой, и оттуда по ним открыли очень плотный огонь. Вертолет сделал разворот и НУРСами отработал по посадке. Враг ответил пуском ракеты — то ли из ПЗРК, то ли из ПТУРа. Сбили вертолет, экипаж (командир — подполковник Олег Бирюк, второй пилот — капитан Антон Родионов, — Ред.) погиб, но вертолетчики успели передать информацию и навести артиллерию. Сразу после падения вертолета начался артобстрел с нашей стороны».

По россиянам работал в том числе и «Смерч» — система реактивной артиллерии, залп которой создает на довольно большой территории настоящий лунный пейзаж. Через некоторое время к артиллеристам присоединилась пехота 24-й и «штормовцы». Россияне начали терять людей и откатились. Первыми ушли танки, потом потянулись на север, к Луганску, и «голубые береты».

«Я связывался с командованием и умолял дать броню в подмогу, нужен был контрудар, — продолжает Север. — Брони не было. Мы сформировали из бойцов, которые были под рукой, ударную группу, сели на «Газель» и поехали к «Сармату». Подняли на машине украинский флаг: если на блокпосту сидит враг, он откроет огонь, если его нет, то будет тихо. Но конечно, перед самым «Сарматом» спешились и рассредоточились. А там никакого не было!».

«Штормовцы» начали осторожно пробираться дальше, через кукурузное поле. И неожиданно наткнулись на брошенную БМД.

«Экипаж забрал только стрелковое оружие и личные документы, — говорит офицер. — Они бросили «эрдешки» (рюкзаки десантника РД, - Ред.), прицелы ночного видения, карты, разные бумаги, в том числе журнал выбывших. Все документы были на русском языке, с российскими печатями. Судя по всему, в этой машине был или комроты, или его заместитель, или старшина».

Боевую машину десанта одесситы забрали с собой. Она была на ходу, только пушку заклинило. Орудие починили, и БМД некоторое время верой и правдой служила «Шторму». Сейчас бронемашина стоит как памятник на территории Военной академии Одессы.

Псковичи таким трофеем похвастаться не могут.

«Потом Зевс одно танковое подразделение туда бросил, а командир пытался отмазаться: мол, у меня только три из пяти танков на ходу. Генерал вспылил: «Слушай, там менты уже воюют, а ты боишься!». Как орден, честное слово», — говорит Евгений.

Спустя некоторое время «Шторм» и подразделения 24-й все же оказались в оперативном окружении и были вынуждены покинуть Георгиевку. С собой они вывели колонну гражданских лиц.

«А знаете, что самое удивительное? — спрашивает подполковник Мирошниченко. — У нас было всего трое «трехсотых» (раненых, — Ред). И это тоже хороший результат». Слава Украине!