"Я бачив очі своїх друзів, які вийшли з Широкиного, - це неможливо забути", - боєць 79-ї бригади

"Боєць 79-ої бригади Микола Змієвський - високий чоловік із виразним обличчям і тонким сприйняттям світу. Він відразу ж попередив, що про бої розповідати не буде, тому що живе не минулим, а сьогоденням. А в цьому його світ - це можливість приготувати смачну каву й бачити, як люди насолоджуються цим напоєм", - написала Віка Ясинська у статті для Цензор.НЕТ, передають Патріоти України.

Його покликання - бариста (буквально - "людина, яка працює за барною стійкою" - кавовар, фахівець із приготування кави, - ред.) Повільним і протяжним голосом він розповідає не про дії, а про відчуття. А коли доводиться згадувати фронт - робить паузу і задумливо дивиться всередину себе.

Я крут, но к тому же скромен. Недавно мне позвонили и позвали на контракт: "Дружочек, давай к нам, о тебе очень хорошие отзывы". Я не хочу говорить о своей боевой деятельности, а там, где надо, меня итак хорошо знают.

"Когда я вернулся, прошел курс психологической реабилитации "Побратимы", потому что мне надо было самовыражение, и я пытался понять, как этого достичь. Мне хотелось созидать, создавать и помогать. Просто ощущал, что на мне лежит какая-то миссия, но не понимал, какая. После курса, конечно, ощутил результаты, у меня даже глаза прояснели, как мне кажется. На фронтовых фотографиях они совсем другие. Тогда у меня был тяжелый такой взгляд, люди боялись, а сейчас взгляд намного посветлел и уже немножечко легче.

Вообще этот курс дал мне очень важные знания, теперь я могу помогать адаптироваться к мирной жизни таким же солдатам, как я, вернувшимся домой. Я - доброволец 79-й аэромобильной бригады. Служил в 3-м батальоне. Мне повезло с комбатом, это человек, которого я ценю и уважаю. Его позывной Почта и он действительно дорожит каждым своим бойцом.

По профессии я подручный сталевара электропечи, варил электросталь. Добровольцем пошел, когда понял, что надо защищать свою семью, свой дом. Я ни за что не допустил бы, чтоб не дай Бог с моим сыном что-то произошло, ему тогда было полтора года. Но когда я ушел служить, жена обвинила меня в том, что я их оставил одних - и теперь семьи у меня нет. Меня просто не поняли - я стал проблемой для своей жены, хотя просил, что надо просто потерпеть, что ведь вернусь назад. Не вытерпела. У людей часто не хватает терпения. Близкие люди думают, что каким солдат ушел на фронт, таким он и вернется, но это не так. В семьях очень не хватает диалога. Нельзя молчать, если что-то мучает. Ведь многие просто стесняются, а стесняться не стоит. С женой у нас сейчас дружеские отношения.

После обучения на полигоне я стрелял изо всех видов оружия, и если честно, с того момента закурил. Потому что, стреляя, ты видишь разрушительную силу и представляешь, что такое же может прилететь обратно. Наши учения продлились 2 месяца. Затем мы ушли на защиту материковой Украины со стороны Крыма. Базировались в Херсонской области, а оттуда пошли маршем на восток в Донецкую область. Сначала я был пулеметчиком, но я очень спокойный, как для пулеметчика, и мне дали другую должность - стрелок.

Первый мой выход был в Новоселовку. Для занятия позиций мы небольшой группой прошли 7 км по пахоте под дождем и вышли на дежурство в районе Тельманово, где враги расстреляли из ПТУРов нашу военную технику, которая копала противотанковый ров. Мы окопались, заняли позицию. Тогда в том районе начались обстрелы, но они прошли стороной. Именно там я и прошептал себе, что мне не страшно и переступил черту страха. А когда не страшно, то ты становишься честным. Хотя правда - она как проститутка - всем нравится, но никто ее не любит.

Я прихожанин Немецкой лютеранской общины. И когда я уходил в армию, пастор сказал мне: "Мы будем молиться за тебя каждый день!" - поэтому даже лежа на позициях, я чувствовал присутствие братьев и сестер. Помимо молитвы община помогала мне посылками, такая же огромная помощь была и от волонтеров. Когда мне пошили персональный спальный мешок - я был в восторге. И эти люди, которые помогали, они стали мне близки до такой степени, что становилось хорошо на душе. Иногда просто, бывало, позвонишь и пожелаешь им доброго дня, а иногда расскажешь, как тебе фигово. А маму своего сына мне не хотелось расстраивать. Она узнавала, что я был на выходах, только после того, как я уже возвращался с задания.

Всю зиму я пробыл в Донецкой области, а весной был сигнал, что сепаратисты хотят зайти в Мариуполь с моря и нас перекинули туда. А потом сложилось так, что я поехал на учебу, чтоб повысить свою военную квалификацию, а когда вернулся, меня не хотели никуда отправлять, мой командир сказал, что я очень ценный кадр. Вообще я очень сильно отличался от других солдат - очень тихий. За всю службу в армии, находясь на боевом дежурстве, я выпил всего лишь один раз, и то, только для того, чтоб выспаться.

Прослужил я 13 месяцев, но мне бы очень хотелось рассказать об ощущениях не на фронте, а когда ты приходишь назад, домой. Вернувшись, я выбросил всю свою старую жизнь и начал строить новую, но все равно в жизни самое важное - это семья. А человек приходит с фронта совсем другой и часто не находит понимания у близких. Хочется, чтоб люди не замыкались в себе и озвучивали все свои проблемы и желания. А еще очень важно, вернувшись, найти себя. Пусть начать с самого маленького, с какой-то крупицы. Сейчас многие в силу того, что здесь не находят себя, хотят вернуться обратно воевать. Вот так было и со мной, - я мог выбирать: дембельский автобус или эшелон с контрактниками на полигон ВДВ.

О войне не хочется сейчас вспоминать, потому что там я не только обрел многих друзей, но и многих потерял. А это ведь тоже близкие уже люди, это тоже больно. Потери - это самое тяжелое, это то, что тебя меняет. Я видел глаза своих друзей, которые вышли из Широкино - это невозможно забыть.

В зоне АТО - все очень просто и прозрачно, там все - почти как с детьми. Меня что-то попросили помочь, я помог, а потом человек бегает за мной с горстью "Барбарисок", чтоб отдать и сказать "спасибо". Это светлые истории о войне, это очень трогательно. Учитывая мой рост, я часто ездил на броне, сверху. И мне очень нравилось наблюдать, как детки бежали за нами и махали вслед. Все это очень трепетно, очень по-настоящему. Там ты завариваешь себе чашку кофе, особенно когда стоишь в карауле, а потом собирается группа людей и эту кружку пускают по кругу. Война парадоксальна, она отняла у меня одну семью, но дала другую.

Самое большое счастье, когда пацаны возвращаются с выходов. Помню, как искал Серегу, друга из разведки. У кого не спрошу - никто не знает. Пропал человек, но в "двухсотых" нет, а потом через некоторое время я его контуженного встречаю в Николаеве и тут радости столько, что не передать: "Ааа, Сережка, живой, а я тебя уже похоронил!"

После выходов мы тискали друг друга, как дети, от радости. Потому что все время живешь в волнениях, переживаниях. Я многим говорил: "Парни, как же я вами горжусь". Для меня это огромный праздник, когда возвращаются с выходов и задают мне вопрос, ну что кофе попьем?

Кофе я умею готовить очень давно. И рецепты, по сути, собирал много лет, общаясь с разными людьми, знающими в этом деле толк. Был такой случай, когда мой друг, с которым я служил, пришел из госпиталя и попросил меня: "слушай, я так хочу вкусного кофе. Приготовь мне, пожалуйста". И я взял армейскую кружку, сварил в ней напиток и дал другу. "Я мечтал об этом очень долго", - сказал он мне после того как его выпил. Я считаю, что профессия бариста - это, как профессия художника - разрисовывать человеческие настроения красками.

Благодаря киевским волонтерам у меня всегда был шоколад и кофе. На "Новой почте", когда получал посылку, работники сразу понимали что там внутри коробки, ведь он так, зараза, пахнет. Но самый вкусный кофе - когда возвращаешься после выхода. Стрелкам ведь курить нельзя, потому что запах расходится далеко, и тебя очень легко вычислить, поэтому первое, чего очень хочется после задания, - это кофе и сигарету, она тоже такой, блин, сладкой кажется.

В моей военной профессии очень большую роль играют ощущения, а в зоне АТО они очень обострились. У меня есть такая особенность - чувствовать человека, какой он, и что с ним будет. Доходило до того, что иногда парни подходили и говорили: "может, ты мне судьбу предскажешь?" Когда я работал с напарником, то знал, когда сказать ему "не высовывайся, не иди, не делай", - и это работало.