На смітнику історії, або чому нас так радують руїни "совка"

Коли люди Коханівського в 2009 році відбили ніс рожевому Леніну біля Бессарабки, комуністи скинулися і виготовили вождю нове обличчя, пише у своїй статті журналіст Євгеній Якунов, повідомляють Патріоти України.

Когда зимой 2013-го его сбросили с пьедестала, коммунисты разбежались. Никто не похитил и не спрятал в катакомбах тело вождя. Никто не выкупил за личные сбережения его голову, которую держит в рабочем кабинете в качестве «бедного Йорика» кто-то из националистов.

Тело обезглавленного Ленина никому не интересно. Ника Самофракийская тоже лишилась головы и рук, но до сих пор будоражит воображение. А безголовый Ленин - нет. Хоть и считался долгое время памятником культуры.

–
Просто вожди - они такие, что даже самой малой царапинки на гранитной жилетке не могут себе позволить. Нам весело, что кобыле бронзового Щорса какой-то заготовщик маталлолома укоротил ногу - а половину постсоветского пространства это повергло в шок: памятник погублен!

Но у каждого гранитного ленина и бронзового щорса есть шанс стать украшением жизни - положите его на бок где-нибудь в ботаническом саду, позвольте покрыться мхами и лишайниками, зарости мятликом и овсяницей, разрешите дождям и градам очистить от имперского налета их лица - и вы увидете: они чертовски напоминают скифских баб. Эти бабы тоже ведь когда-то были изваяниями куманских вождей, и на совести у них немало загубленных славянских душ... Но у кого это теперь вызывает негодование? Они стали частью природы, желанным объектом для селфи.

В природе действует неумолимый закон: чем больше разрушены развалины, тем эстетичнее они выглядят. Свежеобвалившийся дом где-нибудь на ул. Богдана Хмельницкого вызывает страх, тревогу и желание наказать виновных. Развалины замка в Карпатах - вызывают чувство умиротворения.

Каждый раз, приезжая в годовщину аварии на ЧАЭС в Припять, замечаю, как меняется восприятие безлюдного города. Уже нет ощущения смерти на его улицах. Наоборот, пробившиеся сквозь асфальт дикие яблоньки, расцветающие белым, и ракитника, цветущего желтым, дарят чувство вечной победы жизни над холодом и тьмой. И даже старые коммунистические лозунги на фронтонах домов воспринимаются всего лишь как мох в древних колоннадах... Только детские тапочки для бассейна, разбросанные по школьному коридору, все так же ярки: синтетика разлагается почти так же долго, как и империи.

Там, в России, не могут понять, почему нас так радуют руины Совка, развалины Империи. Они - и путинцы, и либералы - мучительно пытаются их склеить, как разбитую чашку, уже никогда не способную удержать воды.

Для них загадка наше веселье, наши бесконечные игры в названия городов над поверженным колоссом с ногами из глины. Они продолжают жить в пирамидах Хеопса, не приспособленных для жизни, а только для смерти.

Они пытаются прогнать диких коз с арены российского Коллизея, вернуть и поставить на места камни, растасканные на фундаменты галантерейных лавок. Они мечтают вернуть его величие, запустить на арену гладиаторов, хищных зверей и может быть даже христиан...

Они отреставрируют плаху на Лобном месте, проведут евроремонт в казематах Петропавловки, откопают бассейн «Москва» на месте Храма Христа Спасителя, запихнут зубную пасту базарной терминологии в тюбик сталинизма.

Они, россияне, и наши отечественные «русскомирцы», живущие среди развалин прошлого и не замечающие, что это уже давно развалины, - называют нас варварами. Так всегда называют народ, который не падает ниц перед «твоими» идолами. Потому что у него есть свои святыни.

И если нас это еще как-то задевает, если мы нервничаем и порой испытываем страх, что призраки оживут, то только потому, что Империя в нас самих еще не выветрилась окончательно. Сидит паразитами сознания в кротовых норах нашей памяти.

Стоит пригреть весеннему солнцу, и развалины начинают шевелиться. Чаще всего на 9 мая, в память о дне, когда народ, отпраздновавший победу, вдруг понял, что проиграл. Или на 22 апреля, когда родился тот, кто не разложился до сих пор. Или 1 мая, в день праздника, привившего нам стойкое отвращение к красному цвету.

Они напяливают советские гимнастерки, слушают распадающихся в мелкий песок кобзонов и повалий, запрещают нам переименовывать проспект Победы в Брест-Литовский, ходят по нашим улицам «бессмертными полками», крестными ходами московской патриархии, учат нас говорить «на Украине» и креститься на икону Николая Второго. Призраки из прошлого, мумии, выбравшиеся из древних саркофагов.

Хочется сказать им: брысь все! Не мешайте развалинам разваливаться. Дайте прошлому спокойно умереть.

Пусть ветшают многочисленные пушкины, ватутины, строкачи и кожедубы в наших парках. Ветер времени превратит их в элемент городского декора, в копии кариатид на старых киевских доходных домах. Пусть живут, избавившись от лишнего и безо всяких стараний Вятровича, проспекты Правды и Свободы (в коммунистическую бытность названные в честь газеты «Правда» и чехословацкого коммунистического вождя Людвига Свободы).

Пусть ржавеют недостроенный советский крейсер на стапелях Николаева и советский челнок «Буран» на задворках завода Антонова - их возвращение в современность бессмысленно. Дайте спокойно умереть ядерному прошлому Украины - это не ее прошлое, это прошлое нашего общего с Россией совка, и никогда это не будет реальностью независимой Украины. Если мы конечно не станем КНДР.

Мы гуляем среди омытых дождем руин советского прошлого - так дети смеясь, играют в догонялки среди выбеленных временем глыб гитлеровского бункера в Виннице, или на раскопках капища на Владимирской, среди валов Лысогорской крепости или под сводами дюкера, что на Оболони.

И мы не сожжем сотни тонн советских книг - ажаевых, кочетовых, мариет шагинян, которыми нас изводили в юности, подобострастных пьес Корнийчука, сценариев Довженка, стихов Тычины, фильмов Мащенко, скульптур Бородая - славивших партию и вождей и сотворенных по принуждению или из страха. Мы их не будем жечь, пусть они гниют и разлагаются в подвалах. Дайте им перегнить, не тащите на свет божий в качестве компромата на тех, кто сдался. Хорошо перепревший перегной не издает смрада.

Все это уже не история - это геология, химия, расщепляющая прежние идеологемы на молекулы.

Руины прошлого - это удивительное место, это радость от сознания, что будущее наступило. Это поистине сладостное состояние - пнуть ногой какой-нибудь краеугольный камень империи. Присесть на первой ступеньке бесконечной лестницы, некогда покрытой кумачом парадной дорожки. Полюбоваться красотой орнамента в надписи, на языке, который давно забыт. И плевать, что эта надпись прославляет вождя или проклинает врага. Только лишаясь черт сакральности, артефакт становится достоянием истории - писал Умберто Эко.

Мир без «русского мира», без Московского патриархата, без Дугина и Чаплина значительно светлее и чище, давайте представим, что всего этого нет, что это просто ландшафт.

Жизнь вечна, а империи смертны. Когда-то и мы пройдемся с экскурсией по развалинам Кремля, чтобы поселфиться на горах исторического щебня. Половить в видоискателе фотокамеры галок, галдящих в зубцах кремлевской стены. Ощутить гармонию барвинка и дерезы, увивших кирпичные останки Спасской башни.

Разве не радость?

Пушкин был неправ. «На обломках самовластья» не напишут имена поэтов и философов, героев, разваливших империю. И никогда не писали. Обломки империй слишком мелки для таких имен. На развалинах империй пишут задорное и хулиганское: «Киса и Ося были здесь».