"Вся эта мирная жизнь - благодаря солдатам. Но никто об этом не вспоминает" - історія українського бійця на прізвисько "Немо"

"В больничной палате было три кровати. Две из них пустые, на средней лежал мой друг Немо. Кроме скомканной белой простыни, на нем не было ничего. Из груди и туловища торчало множество трубок. Вдоль брюшной полости, где делали операцию, была наложена большая повязка. Его ноги напоминали картины Джексона Поллока – покрытые красными, фиолетовыми и черными пятнами." Про це пише міжнародний кореспондент The Daily Signal, колишній льотчик ВПС США і ветеран війни в Іраку та Афганістані Нолан петерсон, передають Патріоти України з посиланням на Новое время.

Я познакомился с Немо на фронте в Восточной Украине, когда вел репортажи из Песков, будучи прикрепленным к 93-й бригаде.

Высокий, мускулистый, коротко стриженный солдат по прозвищу Немо очень тщательно заботился о своей физической форме. Каждый день он занимался в импровизированном тренажерном зале, который сам и соорудил во дворе разрушенного дома. Помню, не мог поверить своим глазам, когда наблюдал, как он выполняет подтягивания и упражнения с гирей на фоне громыхающей вокруг артиллерии.

У Немо был протеиновый порошок, который он принимал после каждой тренировки. Кроме того, Немо выращивал клубнику, причем заботился о ней ежедневно, даже во время боевых действий.

Теперь Немо лежит в Центральном военном госпитале в Киеве. Некогда мускулистое тело исчезло за густым покровом пластиковых трубок, гудящих приборов, емкостей с препаратами, которые вливают в него, и емкостей, куда собирается все, что выходит из него.

Пуля раздробила таз, разорвала толстую кишку и кишечник, остановившись в печени. Граната изрешетила его ноги и спину. В печени остался кусок шрапнели. Хирурги собрали таз, удалили толстую кишку и сделали операцию по удалению пули из печени. Осталось убрать оставшийся осколок гранаты и перенести длинный перечень других операций.

Не мог поверить своим глазам, когда наблюдал, как он выполняет подтягивания и упражнения с гирей на фоне громыхающей вокруг артиллерии

Из-за повреждения пищеварительной системы отходы метаболизма теперь собираются в специальный мешок, который время от времени опорожняет медсестра. Лицо Немо выглядело изможденным, глаза были темные и запавшие. Но увидев меня, он улыбнулся.

«Я думал, ты забыл обо мне», – сказал он. «Ни в коем случае», – ответил я.

Воин

Простая и спокойная манера поведения Немо в бою завораживала. Во время артиллеристских обстрелов я инстинктивно пригибался, руки дрожали. Немо, тем временем, прогуливался вокруг без рубашки, в сандалиях и с повязанной вокруг головы черно-белой куфией.

Он был жестким, дисциплинированным солдатом, членом специального подразделения 93-й бригады, куда входили разведчики и снайперы. Во время наиболее интенсивных боев, когда другие солдаты ищут укрытие в подвалах брошенных домов, Немо и его подразделение экипируются и выдвигаются в дорогу.

Когда я только приехал в Пески, Немо отнесся ко мне с недоверием – иностранный журналист, которому позволено жить непосредственно вместе с его подразделением. Но он быстро подобрел, когда узнал, что я тоже служил в армии, только в своей стране.

«Патриот», – сказал он, указывая пальцем сначала на меня, а потом на себя.

Мы жили в небольшой комнате в подвале заброшенного дома, который был пристанищем для подразделения Немо. Я приехал неподготовленным, без спального мешка и одеяла. Проснувшись утром на второй день, я обнаружил, что укрыт по шею теплым одеялом. Это было одеяло Немо. Он положил его на меня ночью.

Близкое расстояние

Даже в лежащем на больничной кровати Немо можно было распознать солдата: мозолистые руки, загоревшая кожа. Мускулы уменьшились, но руки по-прежнему подтянутые.

На момент, когда я встретил Немо в июне 2015 года, он воевал в Песках уже пять месяцев кряду. Его ранило во время боя около Луганска 18 июля 2016 года – на 519-й день после вступления в силу второго минского перемирия.

По словам Немо, битва была напряженная. Враг находился лишь в 20 метрах, достаточно близко, чтобы попасть в противника из пистолета или бросить в него гранату. После того как они вступили в бой с врагом, начали прибывать российские солдаты, «очень натренированные ребята».

После ранения товарищ отвез Немо в безопасное место. Через несколько минут тот же солдат потерял руки. Бронеавтомобиль, на котором он возвращался к месту боя, подорвался на мине.

Сидя в госпитале и наблюдая за тем, как по коридору проходят медсестры и посетители, слыша запах лета из окна, сложно поверить, что где-то идет война. Что на расстоянии одного дня езды от киевских кафешек и торговых центров продолжаются такие бои, как описывает Немо.

Мужество

Пока мы говорили с Немо, к нему постоянно подходили медсестры, проверяя раны. В какой-то момент он дотянулся до опорной рукоятки, подвешенной над его постелью, и подтянулся, приняв сидячее положение. На нем был специальный ремень, удерживающий колостомный мешок. Он собрал все трубки, подключенные к его телу, расположив их так, чтобы они ни за что не цеплялись. Посидел минуту, а потом, тихо скривившись от боли, медленно и осторожно поднял туловище и свесил ноги с кровати. Простынь слетела. Он сидел голый на краю кровати.

Навестить Немо вместе со мной пришел еще один украинский солдат, Константин Бернатович, который, правда, уже не служит в армии.

Константин стоял напротив Немо. Казалось, стеснение этим мужчинам неизвестно. Немо потянулся и положил руки на плечи Константина. Он раскачивался взад и вперед несколько раз, будто набираясь сил и мужества для следующего шага. Потом Немо наклонился вперед, его тело напряглось, и после ряда попыток, наклоняясь со стороны в сторону, как при восхождении по лестнице, он встал.

Тело Немо дрожало от напряжения. Константин что-то прошептал ему по-русски. Я не знаю, что именно. Наверное, сказал, что гордится им. Еще два дня назад Немо не мог сидеть прямо. Теперь он мог встать, пусть и с помощью другого человека. Мужество солдата не так легко победить, как его тело.

Через несколько секунд Немо сел, все еще держа руки на плечах Константина. Он посидел немного на краю кровати, пока Константин вытирал его влажными салфетками. Товарищ тщательно и аккуратно смахнул липкие остатки бинта со спины Немо. Протер руки, плечи и под мышками. Оба при этом молчали.

Немо сидел, наклонившись головой вперед. Его руки были вытянуты вдоль туловища, чтобы снизить нагрузку на торс. Обнаженное тело дрожало – свидетельство того, какую боль испытывал раненый солдат. После обтирания Немо осторожно лег на постель и натянул простыню до пояса. Когда все было закончено, он слегка улыбнулся мне.

Мы говорили, вспоминая то недолгое время, когда я находился при 93-й бригаде. Немо показал мне фотографии с линии фронта. Константин и Немо говорили о старых друзьях, о живых, погибших, раненых, о тех, кто вернулся домой и о тех, кто по-прежнему воюет.

Через некоторое время медсестра и санитар вкатили носилки в палату и сказали, что должны забрать Немо на процедуры. Я положил руку ему на плечо и сказал, что горжусь им. Сказал, что не забыл его и никогда не забуду. Он протянул свою руку и пожал мою. «Друг», – сказал он по-русски.

Мы с Константином вышли во двор госпиталя, посидели некоторое время на скамейках под деревьями, поговорили. Потом покинули территорию госпиталя и вернулись в город.

«Все это, вся эта мирная жизнь, – сказал Константин, проходя по шумным киевским улицам, – все благодаря солдатам. Но никто об этом не вспоминает».