"Я що, повія, щоб зраджувати український народ?": Спецназівець Іван Зуєв не став присягати Росії разом зі своїми командирами в Криму

З Іванком, так він попросив себе називати, не засумуєш. Він постійно сипле жартами, посміхається, і про бої, в яких сам побував, згадує так, як ніби переповідає захоплюючий бойовик. Командири називають його відчайдушним і підірваним. Але саме ці якості й дозволили Вані не раз і не два врятувати життя тим, хто перебуває поруч. Про це йдеться в статті Віолетти Кіртоки для Цензор.нет, передають Патріоти України і цитують далі без змін:

В отличие от большинства разведчиков и спецназовцев, Зуев позволяет публиковать свои фотографии с открытым лицом. И это не бесшабашность, а четкое понимание: враг и так знает, с кем воюет. Тем не менее имена своих побратимов спецназовец изменил. Зачем подставлять людей, которые постоянно работают в тылу врага... Несколько дней мне не удавалось дозвониться до Ванечки. Почти месяц спецназовец выполняет боевые задания в Донецкой области. И в ближайшее время не собирается выходить из зоны АТО. Ведь война в стране продолжается...

- Костю из моей группы ранили неподалеку от Амвросиевки. Когда? Я не запоминаю дат. Было очень жарко - это правда. Мы зачищали село. За бронированной машиной, осматривая улицы, шел "Правый сектор". Наши две группы вылетели вперед. И с горки по нам начали стрелять из гранатомета. Сразу же подбили БРДМ. Водитель погиб на месте, два или три "правосека" были ранены. Мы вытянулись, начали отстреливаться, чтобы "Правый" отошел. Не понимаю, каким образом Костя выскочил вперед. Но его тут же ранило. Я вроде рядом с ним был, а меня даже не задело. Подлетает Костин друг, попытался наложить жгут. Подбежав к Косте, не смог найти его аптечку. Из своей достал бутарфанол. Вколол. Вижу, что у него вся шея в крови. Остальные ребята нас прикрывали, поливая врага так, чтобы он не мог даже высунуться. В это время Косте пытаются наложить жгут через руку. А я смотрю: рана рваная, ткани шеи начинают набухать, раненому тяжело дышать. Срываю жгут. Прижимаю пальцем в ране поврежденный сосуд. Так и погрузили Костю в "Урал". Я руку не отнимал ни на секунду. В Амвросиевке в больнице остался охранять нашего бойца - боялся, что его отравят. Там же непонятно было, кто свой, кто чужой, как врачи относятся к украинским военным...

- Сколько ты закрывал разорванный сосуд?

- Даже не знаю. В такие моменты не задумываешься о времени. В больнице я сам боялся отключиться - настолько сильным был запах крови! Я отворачивался, чтобы не дышать этой кровью... А Косте анекдоты рассказывал, пытался смешить его. Ему больно было вдыхать, а выдыхать мышцы заставляли. Я понял: нужно смешить. Тогда Костя рефлекторно глубже вдыхал. В Амвросиевке рану только обработали. Операцию делали уже на нашей стороне. Выяснилось, что я пальцем прижал мелкие осколочки, они припеклись и не пошли в сам сосуд. Когда Костя вышел из больницы, позвонил мне: "А ну быстро ко мне". Мы как раз вышли из АТО. Я был в Кировограде. Приехал в дендропарк. Издалека увидел Костика. И тут ко мне бросается какая-то женщина. Обняла меня так, что чуть хребет не сломала. Оказалось - жена Костина. Плачет, а мне неудобно. Я не любитель таких сцен.

- Но ты же действительно Косте жизнь спас...

- Ну да, - соглашается Ванечка. - Меня за это даже подали на государственную награду. Но в Вооруженных силах документы имеют свойство теряться... У меня есть "За мужество" третьей степени, хотя и вторая степень тоже должна быть. Меня подавали и на орден "Богдана Хмельницкого", медаль "За воинскую доблесть". Этих пока нет.

- Ты спас и своего раненного командира...

- Это было зимой 2015 года. Мы пробили дорогу на Дебальцево, а 140-й центр нашел "шикарную" лазейку на Авдеевку: внизу можно было попасть в засаду, а поднявшись на горочку, мы попадали под артиллерию. В те дни Юра Бутусов, который вскоре погиб, доложил, что не может выехать из Дебальцево. Мы пошли его встречать. А накануне из нашей группы уехали двое провинившихся. Освободился пулемет. Я его и взял с собой. Командир нашей группы, Андрей, которого я называю Командором, еще удивился: "Зачем тебе столько всего?" Я возразил: "Это ж моща". Приготовил короб на сто патронов. В общем, подъезжаем к этой дороге. Сашка и Витька остаются в машине. А мы идем по яру снизу вверх, ищем группу наших ребят. Переходим речку и резко выныриваем из-за горки. И видим перед собой метрах в тридцати - "друзей" немеряно, беленьких. Они же в маскхалатах были, зима... По белым лентам на одежде Командор сразу понял, что это враги. Я услышал команду "контакт". И начал целиться в ближайшего человека. Вот тогда на секунду задумался: стрелять-не стрелять... И тут этот человек падает - в него попал Никита. Стрельба началась со всех сторон. Ранили одного нашего бойца. Он нырнул в люк БТРа. А Командор и еще один наш человек внезапно исчезли из поля зрения. Мы с Никитой отстреливаемся. КПВТ БТРа отказал, два пулемета заклинило. Но мы все же подавили огонь противника. Пацаны потом говорили, что я кричал и матерился страшно. Запрыгнули в БТР. Начали отъезжать. Я стрелял по горизонту, чтобы никто не высунулся. Видел, как один попытался посмотреть, что к чему, выглянув из-за БТРа. И стал "двухсотым".

Тут я понял, что не слышу голос командира. Ныряю вниз. Нет его. Убили? Вылез посмотреть, может, на решетке сбоку лежит. Услышал, как по нам работает одиночными снайпер. Но не прячусь - ищу и не могу найти Командора. "Стой, машина!" - кричу. Я, Никита и медик возвращаемся. Внезапно на связь выходит Игорь, который вместе с командиром был. Говорит: "Я раненый, плечо пробито". У него оказалось уникальное ранение: пуля ударилась о лопатку и по мембране легкого, не повредив его, прошла и остановилась, не задев ничего важного. Только кость лопатки треснула. Мы точно под Богом ходим.

В общем, медик мотает Игоря. Никита побежал за БТРом. А я в рацию повторяю: "Командор, Командор..." Тишина. И тут: "Группа-группа. Ноги..." Я аж подпрыгнул: "Ты где?" Он объяснил, что отполз к воде. Залажу в речку и иду вброд. Чуть мимо не проскочил. Командир был серьезно ранен. Пытался себе жгут наложить... Но это было ни к чему... Ему пуля раздробила шейку бедра. Следом за мной прибежал наш боец. Я уже накинул на себя броник Командора. И давай пытаться нести нашего раненого. Ой, что рассказывать? Там больше смеха было, чем эвакуации. Я схватил Командора за ремень, и он как бы провалился в штаны. "О, - говорит. - Так не больно". Но нести его в таком положении было невозможно. В итоге я на плечо его себе взвалил и побежал к БТРу. Скользко было... Запихивали Командора в БТР - пару раз ногу задели. Покричал он немного.

Командира группы сначала прооперировали в Украине, но вставленный протез сустава вскоре сломался. В Германии поставили такой же, но подлиннее ножку сделали. Командор уже нормально ходит, вернулся на службу, принял роту.

Командир Ивана тоже получил орден "Народный герой Украины" во время награждения в Киеве. О его подвигах подробно рассказывал известный журналист Юрий Бутусов.

- Мы всегда с Командором вдвоем, - продолжает Ванечка. - И награду получаем, и работать будем только вместе. Пока Командор лечился, я не мог нормально служить. Коленца выкидывал. А вот когда он на месте, мне комфортно.

Уже после того, как мы вывезли Командора, выехали на прямую дорогу на Луганское, у меня внезапно начали трястись руки. Курил одну сигарету за одной. Я по натуре "балакушка". Приеду из засады, рассказываю все: еще чуть-чуть и попали бы на мину, смешно она из земли торчала... А тут спать не мог трое или четверо суток. Постоянно снился чувак, который выглянул из-за БТРа. Я когда выстрелил, видел, как его голова отлетела. Мне настолько это запомнилось... Комбат, увидев мое состояние, отправил меня на пару дней домой, чтоб я дурачком не стал. Хотя Иван-дурак во всех сказках в итоге становится царевичем... Дома успокоился, сразу уснул нормально. В общем, отошел быстро. Сейчас стараюсь не думать о том, что со мной было, не зацикливаюсь на этом, все оборачиваю в шутку. Мне так проще.


- Дед мне был за отца, - улыбается спецназовец. - У меня вся семья за Украину. Хотя родным пришлось взять русские паспорта.

- Как думаешь, вернется Крым в Украину?

- Я даже больше скажу: Россия сама его отдаст, не нужно будет даже воевать. Она сама мучается, это видно. Пытаются построить легендарный мост, но у них ничего не получится. На стыке тектонических плит это сделать невозможно.

- Как ты попал в спецназ?

- Я окончил девять классов, затем "бурсу" - у меня среднее специальное образование. И пришла повестка. Врач военкомата, увидев, что я высокий, сказал: идешь служить в президентский полк. Я ответил: "Тогда в армию не пойду. Найду миллион способов, чтобы не служить". "А куда хочешь?" "Бойцом быть, а не по плацу ходить". "Высоты боишься?" - спросили. "Да". "Перебороть страх хочешь?" "Да". "Тогда в десантники". "Добро". После этого разговора в Симферополе из 23 крымчан выбрали 20 человек, которых повезли в Кировоград. Так 13 ноября 2006 года у меня началась служба в войсках специального назначения.

- Отбор пришлось пройти?

- После присяги мы неделю занимались физической подготовкой вместе с "дедами". На первой зарядке у нас пять человек потеряли сознание. Бежим-бежим. И вдруг - гуськом давайте... Потом прыгаем жабкой. Ноги после такого вообще не носили.


- Раньше меня называли Кирпич. И командир никак не мог запомнить этот позывной. Как только не называл меня: и Кирпуль, и Шлакоблок, и Камень, и Цемент. И всякий раз говорил: "Нужно менять тебе позывной". Это произошло летом 2014-го. Наша база находилась возле Саур-Могилы. Стояли в селе, которое до этого никогда не обстреливали. Мы приехали с задания. Быстренько начистили картошку, поставили ее тушить. И начался обстрел. Мы в погреб заскочили. Сидим, засекаем время. Высчитали, что между обстрелами есть 15-20 секунд. А я перед этим видел через хату от нашей бабушку, которая полола цветочную клумбу. После второго или третьего обстрела с той стороны повалил черный дым. Как же мне стало жалко бабушку. Мало ли думаю - хата горит, она не знает, что делать... Или раненая, не дай Бог. И между обстрелами рванул туда. Подбегаю к воротам, а бабушка как раз отъезжает на своей машине. Я падаю, прижимаюсь под бордюр и начинаю легонько так материться: "Зачем я сюда побежал? Сейчас накроет, а мне спрятаться некуда"... Когда вернулся к своим, услышал от командира много новых слов. Обстрел продолжался еще долго. Мы сидели в погребе и развлекались в эфире радиостанции. Один из пацанов и предложил: "Ты же бабушку спасал. Будешь "Спасатель Малибу". Тут же сократили до "Малибу". Мне нравится.

Мне часто говорят: ты к другим относишься лучше, чем к себе. Но ведь это правильно. Относиться же нужно к другим так, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе. Я всегда таким был. В детстве выходил во двор с пакетом конфет. Угощал всех. И внезапно понимал, что уже ничего не осталось. Бегу домой, плачу. Но в следующий раз снова все раздаю...

- Есть у тебя самое яркое воспоминание о войне?

- Осенью мы были в Авдеевке, там, где комплекс "Царская охота". Бойцы, которые стояли на блокпосту, попросили проверить их минные поля. И оценить местность. К частному сектору вплотную подходит лес, откуда врагу удобно подходить к нашим позициям. И непонятно было, где сепары. Мы пошли. Первым поставили человека, который идеально проходит минные поля. У него в руках палочка - он ею делает специальные движения, обнаруживая растяжки. Так прошли километра полтора. И вдруг Санек не заметил один проводок и наступил на него. Не знаю, как среагировал, само собой получилось, но я тут же прыгнул. И в момент, когда вылетело кольцо, схватил гранату в руки. В голове сразу пронеслось: радиус поражения Ф-1 - 200 метров. Она была чугунной. Мелкие осколки, говорят, пилят даже бронежилеты. С момента, как выдернуто кольцо, до взрыва проходит всего две секунды... В общем, успел. Вместо кольца в гранату вставили булавку и пошли дальше...

Чтобы я лучше понимала, как и что происходило, Ванечка сначала нарисовал в моем блокноте схему местности. Затем гранату в разрезе. А сами передвижения по минным полям показывал на чайничках и чашках - мы беседовали в одном из киевских кафе. Все это мне напомнило известные кадры из фильма о Чапаеве, который на картошке учил, как громить врага.

- Я уже говорил и повторю еще раз: мы точно под Богом ходим, - продолжает Ваня. - Есть видео, на котором меня спрашивают, нужен ли священник на войне. Я тогда вспомнил слова нашего капеллана: "Вера - как щит". Так и есть. Не знаю, почему другие боятся боев, войны. Может, потому что у них семьи есть, а у меня пока нет. Но ведь можно бояться обстрелов, прятаться, а погибнуть в мирной зоне, переходя дорогу. Это все случай! Нужно всегда быть осторожным. Но не надо бояться.

- Война тебя изменила?

- Стал ценить время. В отпусках много езжу по стране. Захотелось съесть бургер в Киеве - поехал. Оттуда куда можно махнуть? В Винницу. Все, вечером сижу возле фонтана. Затем можно рвануть во Львов. Обожаю ресторанчик в центре города "Криївка".

Когда начался Майдан, у меня со многими сослуживцами были разногласия. Даже хотел увольняться. Принципиально говорил, что, даже получив приказ, не пойду на Майдан против людей. Я принимал присягу на верность украинскому народу, а не командирам и чиновникам. Во время аннексии Крыма переживал, что у меня все родные там. Каюсь, возникла грешная мысль перевестись в российскую морскую пехоту. Но когда увидел, как начальник украинского морфлота принимает российскую присягу, подумал: я что, такая же проститутка? Мне что-то там не понравится, и я пойду еще куда-то? Нет. Остаюсь.

В те дни мой двоюродный брат как раз окончил суворовское училище. И несмотря на требования отца остаться в Крыму, забрал все свои документы, выписался и уехал на материковую Украину. Когда его спрашивали в училище, почему он бросил Севастополь, он сказал: решил пойти по стопам брата - он у меня служит в украинской армии. Я аж прослезился, когда это услышал.

Иван не скрывает, что у него часто возникают конфликты с командирами. А все из-за слишком неугомонного характера.

- Я постоянно всех перебиваю, - объясняет Ванечка. - Мне сразу хочется высказаться, а ведь офицеров нельзя перебивать. Я все равно пытаюсь свое доказать. Командор меня понимает. И всегда выслушивает всех ребят в группе. И только потом принимает решение. Мне нравится в нем то, что он, как и я, мыслит нерационально. Мы с ним даже кеды будем шнуровать иначе, чем остальные, всегда выдумываем что-то. Например, нам дают маршрут - мы едем по нему не так, как выбрало бы большинство, а третьим или даже четвертым путем. И в период, когда группы сливали врагам, нам удавалось не попадать в засады.

Как-то меня отправили на полигон в Широкий Лан на учения. После чего оставили на несколько недель инструктором. Я с бойцами занимался картами. И придумал своеобразную эстафету. По координатам нужно было добраться до определенной точки. Там, чтобы получить следующие координаты, следовало на время собрать-разобрать оружие, отжаться или выполнить еще какие-то задания. На другой точке ждал врач с парашютиком и рассказывал легенду, мол, я раненый десантник, у меня такие-то повреждения. Оказываешь первую помощь - получаешь новые координаты. На очередном этапе по памяти приходилось зарисовывать палаточный городок, мимо которого пробегал, определять, где находится узел связи, где и какие орудия, блокпосты, есть ли собаки, сколько приблизительно людей... У меня, кстати, всегда с собой блокнотик. Для разведчика это самая нужная вещь. В него записываешь расчеты, зарисовываешь местность.

- У тебя необычная для Вооруженных сил прическа...

- Меня подстриг товарищ со второго батальона. Предыдущий командир части требовал от меня сделать нормальную прическу. Я ему объяснил: "Мы воюем? Выполняем задания? Оставьте в покое мою прическу". Он, правда, поинтересовался: а что она значит? Объясняю: козак, попадавший в Запорожскую Сечь, стригся под горшок. После первого боя волосы с боков подрезали. Постепенно получался чуб. Если козак дорастал до атамана, чуб подрезали спереди. Оставался оселедець. Я остановился пока на чубе. Но и он у меня неправильный. Волосы непослушно ложатся. Их нужно зачесывать на левую сторону. Потому что на правом плече у нас ангел сидит, а на левом - дьявол. Зачесывают чуб на левую сторону, чтобы закрыть ухо и не слышать слова дьявола, а слушать только ангела. Кроме того, чуб еще нужен для того, чтобы козака, убившего много врагов и попавшего в ад, батюшка мог за него оттуда выдернуть...

После награждения орденом "Народный герой Украины" Иван отдал на переплавку серебряную монету, выпущенную в Советском Союзе в 1924 году: "Я нашел ее в Донецкой области на дороге. Сделал дырочку и носил в качестве талисмана. Пусть теперь ее частички будут в народных орденах", - объяснил свое решение спецназовец.