Капітан-начмед окремого мотопіхотного батальйону "Кривбас" Дмитро Пархоменко двічі побував у полоні бойовиків

Ці два роки стали початком нового життя стоматолога з Харкова, який двічі побував у полоні. Зустрічаємося з ним у Дніпрі, в місті, яке стало для нього другим домом. Навесні 2014-го, після захоплення Краматорська і Слов'янська бойовиками Гіркіна-Безлера, Дмитро закрив свій зубний кабінет на ключ і з Харкова поїхав до Дніпра - записуватися в добровольці. Пройшовши навчання і вирушивши на передову, Дмитро ні секунди не сумнівався: він зробив правильний вибір, розповідають Патріоти України з посиланням на на Цензор.нет.

"Я ПРОВЕЛ В ПЛЕНУ 154 ДНЯ И НИ РАЗУ НЕ ПОЖАЛЕЛ О СВОЁМ РЕШЕНИИ."

Первый плен. До и после.

В мирной жизни я был врачом-стоматологом... С оккупацией Крыма эта мирная жизнь закончилась. Возникло желание пойти в первую волну мобилизации, я даже не проходил срочной службы. На тот момент Днепропетровская область, в плане боеготовности, я считаю, была впереди планеты всей. 11 мая я собрал свои вещи и поехал в Днепр.
Нас собралось около 70 человек в областном военкомате в Днепре, и потом мы поехали в Кривой Рог, где формировался батальон. Основной костяк составляли жители Днепропетровской области. Атмосфера была отличная. Формировались мы быстро, 7 июня уже были в зоне АТО. Стояли на блокпостах в Старобешевском р-не, отношение местного населения было прекрасное.

Затем поступил приказ наступать на Иловайск. Там мы впервые близко познакомились с добробатовцами, с людьми из "Донбасса", "Днепра-1".

В Иловайске я пробыл с первого до последнего дня, с 9 августа по 29-е. Тогда еще мы были батальоном теробороны - то есть, в принципе, должны были стоять где-нибудь в охранении, в тылу, но никто, ясное дело, не возмущался - у других тоже было так, и нормально. Мы чувствовали, что войне скоро конец, противник сдавал город за городом. И тут ударила дальнобойная артиллерия, "Грады", еще что-то помощнее. Мы поняли: Россия по-взрослому влезла в эту войну. В Иловайске я реально видел русских кадровых военных. Так получалось, в окружении, ночами, когда мы шли, мы очень близко проходили мимо расположений вражеской техники. Мы их видели и слышали.

Есть разные версии, что они оставили технику, вышли потом через границу. Как угодно. На тот момент был факт нарушения государственной границы… Выходил я в общей колонне. Группа, достаточно большая - 28 человек, отстала от колонны и двое суток мы шли полями. В принципе без карт, шли прямо на выход, без потерь... Нам оставались считанные километры до своих. И тут на телефон одного из наших бойцов, из 93-й бригады, поступил звонок. Представился человек оперативным дежурным Сектора "Б", и сказал, что в Новокатериновке лежит раненый майор из 51-й бригады, а наша группа должна остановиться возле школы и забрать раненого, за нами якобы приедет "Красный крест". Ехать или не ехать - вопрос не стоял. Отказаться помочь своим, попавшим в беду!? Не вариант… Получается, утром 1 сентября мы вошли в эту Новокатериновку, остановились возле школы, где нас ждала засада. Поселок уже был под противником, стало понятно - дело плохо. Значит, деваться некуда, прибыли мы на место. Там стояли люди в форме с оружием, их было больше, чем нас. Вначале нам даже разрешили пройти осмотреть этот дом, при условии что мы пойдем без оружия, нас шло четыре человека, остальные оставались на месте. Когда мы убедились, что нашего раненого бойца здесь нет и пошли в обратном направлении, увидели, что основная группа уже разоружена. Соответственно, мы, безоружные, были вынуждены присоединиться к ним. Вот так я попал в свой первый плен и побывал в городе Донецке.

На тот момент обмены шли достаточно интенсивно. С 12 на 13 сентября я был освобожден и прибыл в Днепр. 11 дней, получается, провел в подвале…
Потом начали ходить упорные слухи о расформировании нашего батальона "Кривбасс". Такая была интересная формулировка "за отсутствие дисциплины".

Командованием было принято решение ввести нас в состав 17-й танковой бригады отдельным мотопехотным батальоном. Для меня вопрос: "Идти во второй раз или не идти?"- не стоял вообще, потому что я точно знал, что четыре человека из группы, которая попала со мной в плен, они шли без вопросов второй раз туда. Всем этим людям на тот момент было по 23 года.

40-й отдельный мотопехотный батальон "Кривбасс" дважды попадал в эпицентр самых кровопролитных сражений войны на Востоке. Впервые его переформировали после Иловайска. Тогда убитыми, ранеными и пленными батальон теробороны "Кривбасс" потерял половину личного состава. Только через полтора года выживших в котле наградили - за мужество в боях. Во второй раз "Кривбасс" расформировали после боев на Дебальцевском плацдарме.

ПЛЕН НОМЕР ДВА. КОТЕЛ

В декабре 2014 года подразделения батальона "Кривбасс" заняли позиции на восточной окраине Дебальцево. 5 опорных пунктов - "Зенит", "Зозо", "Копье", "Кацо" и "Мойша" - составляли единую линию обороны, которая защищала Дебальцевскую группировку войск от прорыва в тыл с восточного направления.

На момент выдвижения в Дебальцево в нашем батальоне было, по моим подсчетам, около 290 человек. Нас пламенно напутствовали полковники перед выездом. Я так чтоб, как говорится, не сеять панику перед строем, подошел к одному из них, самому "нехудому полковнику" и задал ему вопрос: "Не кажется ли вам странным, что мы таким составом едем менять свыше 600 человек?" На что мне последовал ответ: "Ничего, аэропорт же держится". 21 января все было закончено в аэропорту. Не знаю, было ли верным решение нашего командира вести людей на позиции, потому что по штатному расписанию нас опять же должно было быть намного больше, чем 300 человек. Он принял такое решение, я не вправе его осуждать... Но правда и то, что два опорных пункта наших "Мойша" и "Копье" сдались в плен по его приказу.. И по большому счету, он сохранил жизни своим людям.

8 февраля бойцы батальона отбили первую массированную атаку боевиков, уничтожив 5 танков и несколько единиц бронетехники. На следующий день, получив подкрепление, противник пошел на штурм, и замкнул кольцо окружения вокруг опорных пунктов "Кривбасса". Оказавшись в полном окружении, бойцы полторы недели защищали опорные пункты "Мойша" и "Копье", а комбат по телефону сообщил - подкрепления и прорыва навстречу не будет. И дал приказ - сохранить жизни…

У меня дома лежит газета "Сегодня" от 15 февраля 15-го года, где пропечатана прямая речь Лысенко (Андрей Лысенко - спикер Администрации Президента по вопросам АТО) с заявлением о том, что есть подвоз боеприпасов и питания. Ложь. С 13 февраля, у нас на опорнике находились два тела наших погибших. Пролежали они четверо суток, потому что, абсолютно, никакой транспортной коммуникации не было. Никакого подвоза боеприпасов и подмоги - тоже.

Мы с Ярославом Кулидой и командиром опорника "Копье" Владиславом - как старшие по возрасту, держали ребят в тонусе. Я по штатному расписанию был батальонным психологом, но понятно, что, как и другие, становился за пулемет ПКМ. Ярослав - морпех, профессионал до мозга костей. Остальные - как и я мобилизованные, попали в мясорубку с учебки. Во время этого перемирия нас поливали из всех видов оружия. Тишина длилась около 6 часов. А потом - началось… К 15-му числу у нас уже нечем было отстреливаться… 300 человек на всю многокилометровую линию обороны - это ничто. Не эшелонированную, а просто около десятка опорников, которые должны были сдерживать мотопехотную дивизию с танками, минометами, артподдержкой…
Потом было заявление Генштаба, фраза, что мы - паникеры, батальон "Все пропало"… Чуть ли не ковровыми дорожками выложили проход в Дебальцево.

Сейчас очень сложно говорить о деталях - таких, как, рассказ командования о 23 бойцах из 95 бригады, которые якобы удерживали наши позиции.( 95-я отдельная аэромобильная бригада выполняет боевые задачи в зоне проведения АТО с момента начала боевых действий). Я очень уважаю 95-ю бригаду, но вряд ли у нас в стране найдется человек, который опишет ландшафт на нашем опорном пункте - том, который мы оставили. То есть, этих 23 человек там НЕ БЫЛО, на о/п "Мойша" и о/п "Копье". Эти люди могли находиться где угодно, они могли проявлять чудеса героизма, в которых я не сомневаюсь. Но так как это было преподнесено в нескольких фразах официального заявления - это полный абсурд..

В первых переговорах с противником 15 февраля я принимал непосредственное участие, и разговор был такой: "Мы в любом случае возьмем ваш опорник, ну сколько мы при этом положим своих и ваших людей? На этот момент, я и Ярослав, изобразили браваду: "Ну, попробуйте, возьмите", намекая на то, что нам есть чем отбиваться. Держаться на о/п "Копье", по моему мнению, мы могли еще часа полтора. Не больше.
17 февраля, когда мы получили приказ об оставлении позиций, мы поставили противнику условия, что нам нужно около часа времени на сборы и попросили забрать тела наших погибших. Маме каждого из этих ребят мне не стыдно посмотреть в глаза и сказать: тела их сыновей нес лично я.

Отведенное нам время мы использовали для уничтожения личного оружия. Я даю честное слово, что ни из одного ствола, который принадлежал моим сослуживцам, которые сражались со мной, никогда больше не будет произведено ни одного выстрела.

С оружием мы покончили быстро! И тут я вспомнил, что все это время мой телефон пополнял какой-то тайный волонтер. Кто этот человек - я не знаю до сих пор. Там образовалась сумма в 500 грн. В общем, я решил перевести эти деньги кому-то из близких, как бы парадоскально это ни звучало, учитывая ситуацию. Но обычная комбинация для перевода средств не дала результата. Последние две с половиной недели связаться с близкими возможно было, в основном, ночью, в определенном месте, где ловилась связь. В светлое время суток в этом месте - ты покойник. Почти без всякой надежды, из места, где в последние дни не было связи, я вызвал оператора "Киевстар" и удивительное дело, связь сработала прекрасно. Меня бодро приветствовал некий, если я не ошибаюсь, Антон, который сообщил мне, что средства перевести невозможно, так как я нахожусь на корпоративном пакете. Почему-то на Антона в тот момент я разозлился больше, чем на всех генералов вместе взятых. Телефон я разломал в тот же момент, а вот карточку решил сохранить во что бы то ни стало. В Луганской комендатуре, именно меня, показательно перед своими подчиненными, обыскивал лично начальник гауптвахты. Карточку и 170 гривен, весь мой капитал на тот момент, спасли форменные брюки, пошитые еще в 80-х годах в ЧССР, с очень сложной системой карманов. Её я тлеющим окурком запаял в целлофан от пачки сигарет и спрятал под подкладкой обуви. С деньгами оказалось еще лучше. На гауптвахте сидели ополченцы, которых вывозили на работы в город. И, наши бойцы, которые сидели не первый месяц, сказали, что с приобретением сигарет не возникнет проблем. На следующее утро, уходя на первый допрос, я оставил им все деньги, сказав, что я уже к ним вряд ли вернусь. Я был уверен, что мне не сохранят жизнь, потому что сразу признался на допросе - я доброволец. Это очевидно. Я там единственный харьковчанин в батальоне из Днепропетровской области. Плюс второй плен… Для противоположной стороны все проверить и сопоставить не составляло труда… Скорее всего, по этой причине я задержался в подвале намного дольше, чем все мои сослуживцы, которые попали в плен в Дебальцево.

ИЗ ПЛЕНА - В ПРЕДАТЕЛИ

Предсказуемо, после первого допроса я оказался в одиночной камере, куда ко мне в день обмена всех бойцов моего батальона завели бойца "Айдара". Он был моим земляком, но к этому подразделению у меня было навязанное СМИ превратное отношение. В общем-то мы с этим парнем подружились сразу, и так в шутку, говорю: "Ну что, мародер, будем как-то вместе существовать?" Он уже знал нашу ситуацию и отвечает всерьёз: "Погоди. Вы будете предателями". И его слова оказались пророческими. Во втором плену я провел 143 дня.

Из всех, кто эти дни находился в общей камере, "айдаровца" единственного не обменяли. На тот момент, в плену, он пробыл 4 месяца. И в тот же день на гауптвахту привезли около 50 ополченцев, которых поменяли на наших бойцов, с которыми по прихоти охраны мы вынуждены были беседовать целую ночь. Кто-то заявил, что та сторона отдала трусов и предателей "Кривбаса" без всяких условий. Видимо, у нас с "айдаровцем" произошел случай групповой галлюцинации. А карточку, равно как и чехословацкие брюки со сложной системой карманов, я из плена все таки, вынес.

11 июля мы были обменяны в Счастье, группами 10 на 9. 9 было с нашей стороны.
Сейчас в плену остаются двое наших - с 9 февраля прошлого года.

Вот так дважды я сходил на войну… Насчет третьего призыва… Сейчас - нет. Это было бы бесчеловечно по отношению к моим близким. Но связь с ребятами я не теряю ни на минуту. Рано расслабляться - пока идет война.

Дмитрий просил не вдаваться в подробности его личной жизни - из соображений безопасности. Он - один из немногих в батальоне, кто так и не представлен к награде.