"Помню, в одной руке тащу автомат, в другой - медрюкзак, а самой так страшно! Но на месте я была быстрее, чем скорая доехала", - санінструктор розповіла про свої будні у Широкиному

"Викторовна, я на позиции, ты - на рации", - командир группы в полной экипировке отдает распоряжения своей подчиненной. Чувствуется сразу, что делает он это с огромным уважением и знает - Ира не подведет. А женщина, вытирая руки, которыми только что месила тесто, совсем не по уставу отвечает: "Вернетесь, к борщу будут коржики, сейчас нажарю". О булочках, которые печет Ирина Викторовна, и вовсе легенды ходят.

- Сегодня не было времени на то, чтобы морочиться с дрожжевым тестом, - улыбается в ответ на мой вопрос Ирина. - Вот я и замесила на скорую руку тесто на кислом молоке.

Так мы и разговаривали с этой женщиной, одновременно жаря круглые хлебцы, смазывая их чесноком и прислушиваясь к время от времени оживающей рации.

Дом, в котором живет Ира и еще несколько бойцов, находится метрах в ста от крайней украинской позиции. Звуки выстрелов здесь хорошо слышны. Да и "прилететь" может в любой момент. Практически все соседние дома уничтожены попаданиями артиллерийских снарядов.

"МАКС, МЕСЯЦ ТЕПЕРЬ НЕ МОЕМ МАШИНУ. НАМ ЕЕ САМ МАЙОР МЕДИЦИНЫ МЫЛ!"

– Здесь, где мы сейчас разговариваем, полтора года назад находились сепары, – рассказывает Ирина Шевченко, которая носит звание старшего матроса. - Мы их и видели, и слышали. Идешь по улице, а над головой может пуля просвистеть. В первый же день, как мы зашли на эти позиции, миномет начал бить по врагу. А мне казалось, что снаряды падают мне на голову. Помню, свет в своей комнате выключила, стою и не понимаю, что делать. На ощупь доползла до своего оружия, схватила его и затаилась... К войне, обстрелам - и своим, и вражеским - привыкаешь быстро. Но я все равно вздрагиваю при разрывах "Градов". Меня аж дергает. Не могу к ним привыкнуть.

Через неделю-полторы после того, как мы приехали, у нас был первый раненый. В посадке мальчика ранило в голову. Он счастливчиком оказался. Не тяжелый... Ехали мы за ним под обстрелом. Мины вокруг бахали. Прилетели, загрузились и... застряли! Грязь. Грунтовка. Наш хаммер сел в болото. Выбегает из посадки старший и кричит: "В блиндаж, сейчас снова е#шить будут!" А мы сидим в машине и пытаемся выехать. Я про себя молюсь: "Господи, не ради себя прошу, а пацана довезти". И только тыр - и вынесло нас. При этом идет мелкий дождь, ни черта не видно. Мы свернули в метре от фуры - чуть не загребла она нас. Ничего. Доехали. В больнице, осмотрев рану, врач сказал: хорошо, по виску скользнуло. Если бы полсантиметра выше или глубже - было бы горе. А так просто развернуло мясо.

Военного врача, майора, я попросила: "Дайте ведро воды, лобовуху промыть. Нам же назад ехать". - " А откуда вы привезли раненого?" - "Из Широкино". - "Сейчас". Набрал ведро, взял в руки швабру и давай сам нам машину мыть. Я аж водителю сказала: "Макс, месяц теперь не моем машину. Нам ее сам майор медицины мыл!"

После этого были уже и более тяжелые ранения. Но самым ужасным было, когда мина залетела точно во двор дома, где жили наши ребята. А они как раз вернулись с задания, жарили себе картошку. Один погиб сразу. Четверо были ранены. Услышав по рации, что у нас такая беда, побежала к пацанам. Причем бежала на полусогнутых - просветы между домами простреливались. Помню, в одной руке тащу автомат, в другой - медицинский рюкзак, а самой так страшно! Но на месте я была быстрее, чем скорая доехала с другой позиции. За несколько дней до случившегося я попросилась на эту позицию - надоело сидеть при штабе. А тут был мой земляк из Цюрупинска, Андрей Викторович. Мы с ним подружились еще на полигоне. После того, как ребят эвакуировали, командир разрешил мне остаться и жить на этой крайней улице Широкино. Ее, кстати, Андрей занял в марте. А я переехала в конце июня. Так что Широкино полностью под контролем украинских войск.

В зоне АТО Ирина Викторовна провела без ротации год и четыре месяца. Всего две недели назад подразделение отправили на отдых. Но уже за это время женщина успела съездить в Широкино с волонтерами. "Не сидится дома, - смеется женщина. - Да и хочу знать, что с теми, кто зашел на наши места, все в порядке".

- Какую вы занимаете должность, Ирина Викторовна?

- Самую идиотскую, какая только есть в этой жизни. По новой "штатке" я радиотелефонист-санинструктор бригадного медпункта 2-го батальона 36-й бригады морской пехоты. Раньше была санинструктором 1-го десантно-штурмового батальона. Но в новом штатном расписании санинструкторов упразднили. Теперь есть только фельдшеры. Я им быть не могу, потому что у меня нет медицинского образования. Вот поэтому и занимаю должность радиотелефониста. Многих зачисляют поварами...

Я подписала контракт 11 мая 2015 года. Все получилось спонтанно. У нас в Херсоне есть волонтерский отряд первой доврачебной помощи. Еще весной 2014-го я прошла у них курсы. Думали с подружкой Аней Турицей так: Крым рядом, мало ли что, начнутся провокации, а мы будем во всеоружии. Потом прошла у них курс преподавания медицинской помощи. И подружка подбила меня поехать в Запорожье: туда приехал Медсанбат, давай пройдем и эти курсы. После них мы рванули в Киев - там обучали такмеду. Я в таком графике не успевала дома побыть, меня с работы уже грозились уволить.

- Кем вы работали?

- Продавцом на базаре. Торговала всем подряд. Начинала с цитрусовых, потом пошли вещи, салюты, очки. Что привезут - то и продавала.

В Киев я все же уехала. В недостроенном заброшенном здании мы отрабатывали все полученные навыки. Когда прошли и это обучение, нам предложили получить лицензию, которая позволит самим обучать бойцов... Мы с подругой переглянулись. Ехали в Киев на день. Денег брали на три. А тут - на неделю в "Десну" нужно. Там я поняла, что наши преподаватели хотели посмотреть, как мы можем работать. Я очень благодарна Игорю Гаевичу и Вадиму Мацевичу за те знания, которые они нам дали. Они оказались неоценимыми. А Ирина Гук из волонтерской организации "Народный тыл" снабдила нас всем самым необходимым по медицине. И рюкзаки медикам передавала, причем наполненные по высшему разряду. Без такой поддержки было бы сложно...

Первыми, кого я учила оказывать помощь после ранения, были пограничники. А с морпехами познакомилась на полигоне Широкий Лан, где мы с подругой обучали мобилизованных четвертой и шестой волн.

Как-то к нам подошел подполковник Сергей Николаевич Куз и спросил: "Девочки, вы все равно здесь свои. Не хотите подписать контракт?" Как это не хотим? Хотим и даже очень, но я же по здоровью не проходила, хотя у кого нет проблем со здоровьем? Ничего. Медкомиссию прошла. Хотя был прикол. Один из врачей внезапно мне заявил: "С таким прикусом вам служить нельзя". "Что? - возмутилась я. - Дед шестидесятилетний в палатке сидит. У него вообще три зуба. Ему можно воевать, а мне нельзя бойцам помощь оказывать. Что за ерунда?" Решили этот вопрос...

Сначала мы прошли массированные учения в Урзуфе, в подсолнухах. Хлопцы отрабатывали свое, я - свое. Еще и в Житомир съездили. А в феврале 2015-го уже были тут, в Широкино.

- Вы не только за медицину отвечаете, но и еду готовите...

- Любая женщина на позиции сможет приготовить еду. Мужики и так себе готовят, причем очень вкусно. Но в данный момент, к примеру, слава Богу, у меня нет работы. Хорошо, чтоб ее и не было. Может прийти кто-то из ребят: тот руку поцарапал, тот обжегся. Бытовуха, в общем. Но это ж работы на 15 минут. Если больные пришли - записала, позвонила, отправила в больницу. И после этого не будешь же целый день сидеть без дела. Пацаны целыми днями укрепляют позиции, роют окопы, тягают боеприпасы. У них есть работа постоянно. Они дежурят на наблюдательных постах. Видя все это, даже просто хочется разгрузить их от бытовухи. Если я буду лежать, а они еще и жрать готовить, это будет смешно. Хоть я и говорю, что я не женщина, а военнослужащая, но все же безделье для бабы будет позорищем и стыдобой. Приносят ребята свои вещи постирать. Мне что, сложно забросить их в машину? Развесить потом? Зато они быстренько разобрали, где чье и переоделись в чистое.

- Тихо у вас бывает?

- Нет. И ночью, и утром тут громыхает. Часто "партизаны" прилетают - одиночный "Град". Он когда летит, фырчит так страшно. У меня от этого звука шкура дыбом встает - чтобы ни в кого не попало.

"ЗАЧЕМ МНЕ ТАКОЙ МУЖЧИНА, НА КОТОРОГО В ТЯЖЕЛУЮ МИНУТУ Я НЕ МОГУ ОПЕРЕТЬСЯ?"

На обеих руках Ирины Викторовны есть наколки. Но меня поразил герб морской пехоты.

- Смотри, - санинструктор соединяет руки перед собой и я вижу, что от кистей до локтей у нее выбиты слова "Спаси и сохрани". - Наколки на теле я начала делать давно. А эти появились год назад. Понимаешь, до наколки надо созреть. Просто наляпать что-нибудь, а потом его выводить, выжигать - это глупости... Когда я поняла, что морпехи в моей жизни навсегда, попросила набить герб. Кто сюда попал, уже просто уйти не сможет.

- У вас есть черный берет?

- Конечно! Мы все получали их прямо здесь, в Широкино. Говорю правду: полосу препятствий не проходила. Но командование так решило: те, кто находится на передовой, кто проявил себя, кто заслужил быть отмеченным, его получит. И в день морской пехоты береты нам вручили прямо здесь, перед этим домом старые морпехи. Причем это произошло сразу после того, как по нам "п#дары" хорошенько отстрелялись.

- Чего вам не хватает?

- Эвакуатора переднего края. Это та маленькая и мощная машинка, на которой можно вылететь на самый край, забрать пострадавшего и увезти. Здоровенные машины там не пройдут. Любую скорую видно. Расстояние от нас до врага - рукой подать. И подбить такую громадину в наших условиях - дело двух секунд. Помнишь, на Светлодарской дуге погибла медсестра? Почему это произошло? Потому что такой громадиной на ноль лететь нельзя. Нужна маленькая шустрая машинка. У нас такой нет. Кто бы что меня ни спрашивал - всегда буду это говорить. Больше мне в этой жизни ни фига не надо. Вот честно.

- А в бытовом плане? Женщине сложно постоянно находиться среди военнных? Возникают неловкие моменты?

- В смысле? - удивляется Ирина Викторовна. - Есть выезд в город - иди в парикмахерскую, постригись, если хочешь и надо. Я на войне начала отращивать волосы. Они у меня волнистые. Постоянно выравнивать их в этих условиях не получится, потому что электричества здесь нет, а генераторы включают не с самого утра. Вот я и начала заплетать косичку. Очень удобно. А под каску косичка - самое милое дело. У меня вообще никакого дискомфорта нет. Помыться надо? Кастрюля воды всегда на огне. Есть у нас летний душ. Ковшик в руки - и вперед.

- Зимой сложнее?

- Ребята сделали баню. Да и в Мариуполь бойцы могут отвезти. Нет проблем. Если ты идешь в армию и боишься, что поломаешь ноготь или влетишь в какое-то дерьмо, или выйдешь к бойцам с не выщипанными бровями, то тебе нечего здесь делать. Приходит лето, надеваешь шорты - блин, ноги ж не бритые! Но у меня отдельная комнатка. Тазик есть. Пять минут и все - вопрос решен. Люди же жили в селах, мылись в тазах, ходили раз в неделю в баню и нормально жили. Ну нет у нас тут джакузи. Но и не страдаем мы без него. Все приехали делать одну работу. А не искать себе комфортные условия.

- Как семья относится к тому, что вы добровольцем ушли в армию?

- Вся моя семья - младшая на десять лет сестра. Наша мама умерла рано. Мы вдвоем и остались. Звоню сестре, когда у меня есть время. Поначалу она обижалась, что я не всегда отвечала на ее звонки. А я ведь могу быть занята, сидеть в подвале... "Валь, - объясняла. - Будет у меня свободное время, тут же позвоню". Она долго не могла привыкнуть к такому положению вещей, но ничего, со временем поняла, что так всем лучше. Я не понимаю бойцов, которые звонят родителям каждый день и причитают: "Да у нас тут п###ец. Нас тут кроют." Все живы? Значит, все нормально. Это мой подход.

- В отпуск удавалось съездить из Широкино?

- Насильно отправили в Херсон на месяц. И жестоко обманули, пообещав что я смогу в любой момент вернуться. А я ж интернет читаю. Широкино обстреляли - начинаю всем звонить: что, как, где, кого зацепило? Выношу всем мозг. И мечусь: верните меня назад! Все равно меня заставили догулять отпуск с криками и матюками. Через день я ездила в часть, всех доставала.

Многие бойцы за глаза называют Викторовну мамой. Но обращаются к ней по отчеству. Хотя позывной у нее есть. И весьма своеобразный: Скажена.

- Водитель Макс меня так назвал, - смеется Ирина. - А я что? Согласилась. Так и есть. Бешеная.

На краю кухонного стола лежала записная книжка с ручкой - некоторые данные Ирина Викторовна записывала, чтобы передать затем командиру. Но я обратила внимание и на раскрытую книгу. Это оказался Чарльз Диккенс.

- Люблю читать. Книги беру в соседнем доме. Прочитав, возвращаю на место. Когда люди отсюда выезжали, они забирали материальные ценности. Духовные их не очень заботили. Сейчас вот Диккенса читаю. "Крестного отца" с удовольствием перечитала. Тут в основном литература дачная: Просто Мария, Богатые тоже плачут. Развлекуха. Но есть и хорошие. Что меня радует: много литературы на украинском языке. Ее же тут кто-то читал.

- Здесь, в Широкино, местных жителей нет?

- Никого. Это же зона боевых действий. В соседнем Бердянском, километра полтора между нами, местных жменька живет. Сюда и не пускаем людей. Мало ли какой человек заедет под предлогом вывезти вещи. Не известно, что у него в голове. Может, посмотрит все и позвонит своему кому-то в Донецк. Как-то приехала группа людей, которая хотела забрать свое имущество. И буквально через полчаса нам пришла информация. Противник с той стороны давал указания: "Видите белый бус? Гасите его, даже если он гражданский. Скажем, что укропы". Зачем же так рисковать? Из-за какого-то холодильника жизнь свою потерять?"