Прийняв смерть як справжній солдат: Роковини за вбитим російськими окупантами на Донбасі генералом

Сергій Петрович Кульчицький добре усвідомлював, що в час відновлення українського війська в ході важких боїв з сильним та підступним ворогом особиста присутність його як командира на передових позиціях виправдана та необхідна, зазначають Патріоти України. Приймати як можна оперативніше тактичні рішення для своїх підрозділів, швидко вирішувати кадрові питання. Врешті надихати недостатньо озброєних та навчених новобранців, вчорашніх майданівців: все це в складних обставинах весни 2014 року вартувало смертельного ризику вважав начальник управління бойової та спеціальної підготовки Головного управління Національної гвардії України, генерал-майор НГУ. І він свою ціну сплатив сповна...

Смерть від російської зброї Героя України зустрів 29 травня 2014 року, під Слов'янськом, поблизу гори Карачун. Загинув, як і жив, - на зльоті ... Може, якби Кульчицький був живий, багато в цій війні змінилося б, вважають чимало людей, котрі знали генерала за життя...

Про життя і долю Героя йдеться у матеріалі Фактів. Далі мовою оригіналу.

Сергей Кульчицкий родился в 1963 году в Веймаре, где его отец служил в группе советских войск в Германии. В 1981 году окончил Уссурийское суворовское военное училище, в 1985-м — с отличием — Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище, а в 2003 году — Академию обороны Украины.

Служил в 61-й Киркенесской бригаде морской пехоты Северного флота в Мурманской области. После распада СССР вернулся в Украину, где жила вся родня. В 2012 году возглавил управление боевой и специальной подготовки Внутренних войск МВД.

29 мая 2014 года на Донбассе боевики из переносного зенитно-ракетного комплекса сбили близ горы Карачун вертолет Ми-8, в котором находился генерал Кульчицкий. 30 мая Сергей Петрович планировал уйти в отпуск…

Дома его ждала дружная семья: жена, сын с невесткой и внук Саша, которого дед обожал. Своей супруге курсант Кульчицкий сделал предложение на третий день после знакомства. А потом три года длился их очень красивый роман в письмах, завершившийся свадьбой.

По словам тех, кто его знал, генерал умел буквально все: без проблем мог отремонтировать любую технику, подогнать на швейной машинке форму по фигуре, перекрыть крышу, побелить потолок и сварить борщ. Для многих подчиненных он был образцом настоящего офицера и патриота Украины.

Имя Кульчицкого сейчас носит батальон Национальной гвардии, бойцов которого воспитал и по-отечески опекал «Небесный генерал», ставший для многих символом украинской армии — отважной, боеспособной, сильной и надежной.

О Сергее Кульчицком вместе с «ФАКТАМИ» вспоминает Мирослав Гай, руководитель благотворительного фонда «Мир и Ko». Той весной в составе первого добровольческого батальона Национальной гвардии он защищал подступы к Славянску…

— Три года назад мы попали в район горы Карачун под Славянском. Заняли позиции вместе с 95-й бригадой, — рассказывает Мирослав Гай. — С нами работала агентурная группа из местных, которые поддерживали Украину. Они помогали корректировать огонь артиллерии и координировать действия батальона. Благодаря жителям города, которые, рискуя жизнью, передавали нам информацию, в Славянске удалось избежать большого количества жертв и разрушений. Наш шестой блокпост близ Карачуна обстреливали и бомбили каждый день. Много ребят полегло.

Ситуация с материальным обеспечением на позиции была сложная. Не хватало еды, трусов, носков… Все осталось в пунктах постоянной дислокации, а забрать что-либо оттуда было нереально — обстрелы адские. Только колонна выдвигалась, сразу попадала в засаду.

Катастрофически не хватало воды. Нам еще повезло, потому что недалеко находился технический резервуар, но мы его быстро опорожнили. Фильтровали воду через противогазы, еще как-то. Собирали в бочки дождевую воду. А ребята с соседних блокпостов, чтобы попить, ползали к реке за несколько километров.

Помню, когда первая партия воды пришла, мы ее честно разделили между десантниками, «беркутами» и нашими гвардейцами.

Кульчицкий лично привозил нам на вертолете боекомплекты к пулеметам, съемные стволы для них, сухпайки, воду. Помогал разгружать…

— Есть предположения, что кто-то «слил» информацию о том, в каком из двух вертолетов находился Кульчицкий. Ведь боевики объявили за него (живого или мертвого) вознаграждение — четыре миллиона долларов.

— Не было «слива». Вертолет был один — тот, на котором генерал прилетел на наш шестой блокпост.

По какой-то причине его «вертушка» села не там, где обычно совершали высадку другие пилоты, а на более открытой местности. Этот Ми-8 можно было легко наблюдать отовсюду.

До точки сбора мы добирались на «хаммерах» 95-й бригады. Это достаточно далеко и требовало определенного времени. В тот момент, когда генерал отправился от нас на пятый блокпост, где стояла 25-я бригада (это несколько километров), мы загружали в машины привезенные им вещи. Услышали хлопок и взрыв, увидели черный дым и поняли, что сбили вертолет Кульчицкого. Туда побежали наши ребята с пятого блокпоста, но спасти никого не удалось…

— В вертолете кроме генерала были еще 12 человек.

— С ним летели «беркута» из Ивано-Франковска, которые против нас на Майдане стояли.

…Когда мы оказались в одном подразделении, сначала было жуткое недоверие. Не сказать, что ненависть, но опасение, что кто-нибудь стрельнет в спину. Но отправлялись на боевые выезды, одинаково рискуя. На первый БТР садились ребята из 95-й бригады, на второй — «беркута», на третий — наши из батальона. С одним бойцом из подразделения «Ягуар», которое штурмовало нас на Майдане, мы сейчас лучшие друзья.

В общем, мы не раз обсуждали все эти события. Пытались понять, почему так получилось, что стояли друг против друга. К тому времени многие наши стали осознавать, что для военных означает приказ и как это сложно. И вот эти ивано-франковские ребята погибли у нас на глазах…

— Кульчицкий понимал, что эта война — надолго?

— Да. Мы все понимали. Вот говорят, что Кремль остановится там, где мы остановим. Но если не идти вперед, то на эти темы будем разговаривать в эмиграции в Польше или еще где-нибудь. Или в российском ГУЛАГе.

— Генерал верил в победу?

— Мы это даже не обсуждали. Кульчицкий четко понимал: если начнется полномасштабное наступление российских войск, бойцы нашего батальона, стоящие в первой линии обороны, — смертники.

Я считаю ошибкой то, что он лично летал, чтобы доставить нам все необходимое. Генерал все-таки должен был беречь себя для будущего. Может, будь он жив, многое в этой войне поменялось бы…

— Помните первое впечатление, когда вы увидели Кульчицкого?

— Обычный генерал. В отличие от других более подтянут, несмотря на возраст. Нам его представили как командира первого добровольческого батальона Национальной гвардии, сейчас это батальон его имени. Познакомились в учебном центре под Киевом в марте 2014 года.

— В Новых Петровцах?

— Да. Тогда между майдановцами и бойцами внутренних войск было сильное противостояние. Естественно, мы считали генерала представителем прежней, эмвэдэшной системы. Но со временем Кульчицкий заслужил серьезный авторитет у большинства личного состава.

— Сколько человек было в вашем батальоне?

— В тот момент пятьсот, но на войну отправилась примерно половина.

— Легендарный «киборг» Анатолий Свирид, которого три года назад пригласили в Нацгвардию инструктором по боевой и тактико-специальной подготовке, рассказывал мне, что Кульчицкий смог снять накал напряжения между двумя сторонами: «Вы пришли сюда защищать страну. А все разногласия уладим, когда одолеем общего врага».

— Дело даже не в том, что он снял напряжение. Кульчицкий оказался грамотным генералом. Он не пытался превратить обучение бойцов в тупую солдафонщину и прекрасно мог объяснить многие вещи (как нам казалось, глупости или уставщину) с практической стороны.

В учебке в Петровцах добровольцы ходили даже на строевую подготовку, хотя в любой военной части ее терпеть не могут. Но Кульчицкий сумел нас убедить в необходимости и этого. Объяснил, что мы — первый батальон Нацгвардии — фактически являемся лицом добровольческого движения, и от того, насколько слаженно маршируем, зависит, как ни странно, очень многое с точки зрения информационно-пропагандистской поддержки. Так и случилось.

После нас как грибы стали возникать другие добровольческие батальоны. Помню, как мой товарищ Леонид Кантер презрительно говорил, что Нацгвардия будет какой-то милицейско-полицейско-жандармской службой. Но, приехав в Петровцы и увидев все своими глазами, сказал: «Такое нужно пройти каждому мужчине». И записался во второй батальон.

У нас были стрельбы, какая-никакая инженерная подготовка, занятия по рукопашному бою, полоса препятствий. За два месяца прошли интенсивный курс молодого бойца — тренировки с утра до вечера. Нас муштровали будь здоров как.

Кульчицкий был идеологом Национальной гвардии. Это была его мечта — сформировать подразделение, как в европейских странах или НАТО, куда вошли бы в первую очередь ветераны Вооруженных Сил и люди, имеющие боевой опыт. Он жил этой идеей.

— Бойцы конфликтовали с генералом?

— Мне навсегда запомнилась такая история. На построении Кульчицкий здоровался с батальоном: «Бажаю здоров’я, товаришi!» А после этого кто-нибудь обязательно выкрикивал: «Слава Українi!» И весь батальон откликался: «Героям слава!» Потом следовало: «Слава нацiї!» — «Смерть ворогам!» И это неизменно повторялось каждый раз.

Он, конечно, сопротивлялся. В первый раз сказал, что это неуставное приветствие. Но больше споров не возникало, ведь батальон ежедневно совершал такую внутреннюю «диверсию». А где-то через месяц генерал пришел, оглядел всех и вместо традиционного «бажаю здоров’я» сказал: «Слава Українi!» Конечно, батальон взорвался в ответ: «Героям слава!»

То есть он принял нашу сторону, и в результате это приветствие стало общенациональным, перекочевало во все рода войск. На наших глазах происходила ломка старой системы и становление новой армии и Национальной гвардии. Мы были первыми.

Генерал дневал и ночевал с нами, лично заходил в палатки. Мы видели его каждый день. Он формировал будущий плацдарм первого батальона из мотивированных людей и вкладывал в нас душу.

— Рассказывали, что он не переносил халатности и расхлябанности.

— У нас жестко карали за пьянство. Если кого-либо уличали в этом, вопрос решался мгновенно: с позором на выход.

Что касается расхлябанности… Нам тогда оружие давали только на стрельбах. Сейчас я понимаю, насколько это правильно. А то некоторые говорят: «Дайте нам автоматы!» А зачем он тебе, если ты не умеешь им пользоваться?

Как-то один молодой боец нацепил на себя три ножа, компенсируя таким образом желание быстрее дорваться до оружия. Кульчицкий спросил пацана: «Зачем тебе нож? Тебе скоро дадут автомат». И обратился ко всем: «Прекращайте этот детский сад!» Дисциплине он придавал большое значение. Но без перегибов, разумно.

Поймите, это дорогого стоит, когда генерал подтягивается не меньше, чем рядовой боец, когда он ложится в грязь и показывает, как стрелять…

— Это не показное было?

— Нет! Он же боевой генерал. Для него это — как дышать, нормальное состояние.

Когда вы с таким человеком общаетесь… Вот он начинает что-то говорить, и все замолкают. Потому что понимают: сейчас будет полезная информация, важно ничего не упустить. Он не читал нотации, не отвлекался на какие-то абстрактные бредни. У нас многие офицеры любят поумничать перед личным составом, хотя сами из себя ничего не представляют, и это сразу видно.

А у Кульчицкого все было четко: видение Национальной гвардии, территориальной обороны, представление о партизанских отрядах, о войне в городских условиях.

— Тогда ведь о таком и речи не было.

— По крайней мере, мы не слышали. А у него эти концепции уже были. Кульчицкий о них говорил как о будущих проектах, как о векторе развития, куда надо двигаться.

Помню, как весной 2014-го, перед отправкой на фронт, мы попали в часть МВД в Павлограде. Уже получили оружие и готовились. Правда, сами не знали, к чему.

К тому времени уже начали организовывать первые блокпосты на въезде в Павлоград, контроль трафика, работу с местным населением, проверку транспорта на наличие оружия. Помню, как ждали автобус с пограничниками. Их тайно вывезли с Луганщины, опасаясь, что перестреляют этих пацанят. Встречали автобус по полной боевой. Все тогда боялись проникновения диверсионных групп.

— Читала, что Кульчицкий сам показывал, каким, к примеру, должен быть правильный блокпост.

— Да, полностью! Лучше и грамотнее организованных блокпостов я не видел. Нас учили тогда украинские инструкторы, участвовавшие в международных миротворческих операциях. К слову, я до сих пор автоматически оцениваю правильность действий полицейских по задержанию автомобиля (подход к транспорту, задержание вооруженных преступников и так далее), ведь нам дали очень основательные знания. И это, конечно, заслуга Кульчицкого.

— Генерал ведь тоже добровольцем отправился в АТО. Мог бы в Киеве спокойно остаться. Но не бросил своих.

— Кульчицкий не «паркетный» генерал. Он фанатик военного дела, которому был абсолютно предан. Классно понимал организацию обороны, принципы общевойскового боя и прочее, хотя это не функции Нацгвардии. Он смотрел на батальон как на полноценное боевое подразделение не полицейского формата и характера, а военного. Считал, что у Нац­гвардии должна быть артиллерия, тяжелая техника, вертолеты и так далее.

Когда убили Кульчицкого, все стало разваливаться. Я вообще считаю, что реформа Национальной гвардии не закончена. Нацгвардия как бы есть, но совсем не та, какой ее хотел видеть генерал…"