"Прикопаны" прямо на поле боя": Родичі російських солдат у шоці - РФ вони більше не потрібні, заривають без імені на Донбасі

Стаття в російському виданні Газета.ru викликає досить багато питань. У боях за терористичні організації "ДНР" і "ЛНР", крім регулярної армії Російської федерації, загинуло безліч добровольців. Хто поїхав через гроші, хто під впливом російських ЗМІ і реінкарнованого під ім'ям Дмитро Кисельов Геббельса, вони приїхали воювати в чужу державу проти міфічних "бендерівців", "хунти" і "нацистів". Проте факт залишається фактом: рідній державі вони виявилися не потрібні, їх пошуком ніхто не хоче займатися, передають Патріоти України.

Стаття опублікована без цензури згідно з оригіналом, орфографія і термінологія автора збережені.

Мать и невеста краснодарца, командовавшего батальоном во время боев за Славянск, вместе с братом 27-летнего ополченца полтора года ищут своих ребят. За это время поняли одно: официальные органы помогать им не собираются. Несколько раз в зоне военного конфликта родным намекали на возможность выкупа пропавших, рассказывали, что видели их в изоляторах Днепропетровска и Киева. Но все это на уровне слухов — мать продолжает верить, что ее сын жив. Как сотни матерей других ополченцев, без вести пропавших под Иловайском, Дебальцевом и Счастьем.

Благодарность с ошибкой

«Учился в колледже на юриста, но ушел с последнего курса. В армии у него появилась специальность, хорошо разбирается в слаботочных системах — открыл предприятие, занимался сборкой и установкой пожарных сигнализаций, домофонов, систем слежения. Параллельно с товарищами организовал движение «Трезвая Кубань», проводил «Русские пробежки», турниры по смешанным единоборствам, был заместителем атамана казачьего куреня имени Ермолова», — по очереди перечисляют мать и невеста Артема Аверьянова.

В феврале 2014 года кубанским казакам предложили помочь с присоединением Крыма к России, в командировке на полуострове Аверьянов пробыл с конца февраля по 16 марта. Его отряд стоял на самой границе с Украиной — полуострове Чонгар.

«23 апреля получил благодарственное письмо от президента Путина. Правда, отчество перепутали — он Артем Вадимович, но почему-то написали Владимирович. В этот же день он сделал мне предложение, — рассказывает Анастасия Лапшаева, невеста Артема. — 2 мая, сразу после погрома в Одессе, выехал на несколько дней в Крым, а затем сказал, что едет в Ростов. По делам бизнеса он часто ездил в соседнюю область, поэтому отнеслась нормально. Позвонил уже с блокпоста. Просил маме ничего не говорить, спокойно готовиться к свадьбе, которую назначили на 16 августа. Обещал через две недели вернуться».

«У Насти громкий динамик на телефоне, я рядом стояла.

Сын орет: «Только матери не проболтайся, это ее убьет». А эхом раскаты взрывов слышны.

Так и узнала, — перебивает мама Елена Гончаренко. — Уговаривала его: «Повоевал немного и хватит». А он: «Я командую батальоном и не могу сказать: пацаны, извините, меня мама домой зовет. Первый порыв — ехать за ним, но на кого дочку-школьницу оставлю?»

Ополченка Марина Нецветаева (позывной Тигра) до войны работала в краснодарском МЧС. Она говорит, что поначалу у их группы были проблемы и с численностью, и с обеспечением, и с военной субординацией — у подразделения даже номера не было. Когда прежний командир — атаман одного из куреней Кубанского казачьего войска — сбежал из Славянска, спасаясь от расстрела за мародерство и пьянку, Аверьянов взял руководство на себя.

Из Славянска выходили, в отличие от других частей, более или менее слаженно, подбирая по пути кинутых своими подразделениями ополченцев. В Донецке получили имя 3-го штурмового Славянского батальона, но все знали его как батальон Тора — по позывному Артема.

«Если человек погиб, значит, это не мой сын»

«Быть на грани риска, командовать людьми — это вот все его, он лидер по натуре. В 14 лет вместе с депутатом городской думы организовывал дворовые футбольные турниры», — вспоминает Настя.

Когда звонил матери, то все время успокаивал. «Звонит из Донецка: «Не волнуйся, здесь хорошо. Сижу в номере гостиницы на улице Ленина, 5, даже джакузи есть». Стала на карте искать — еле нашла, но гостиницы там никакой нет», — с горькой улыбкой кивает Гончаренко. «Какая гостиница? В это время мы в учебной части жили — сдвигали парты, бросали сверху «горки» (разновидность обмундирования. — «Газета.Ru») и так спали», — добавляет Тигра, служившая у Аверьянова начальником медчасти.

16 июля 2014 года батальон Тора вслепую бросили на передовую — из ставки командования в городе Снежное пришел приказ идти на поле подсолнухов.

«Не знаю, кто согласовывал такой план. Фактически это был приказ на уничтожение.

Через месяц убрали Стрелкова, а пока вычищали его людей. «Стрелковские» никому не были нужны. В Славянск ехали идейные люди, грубо говоря, смертники — каждый понимал, что это может быть поездкой в один конец, — строго говорит Тигра. Последний раз Тор вышел на связь 3 августа. Предупредил, что из-за проблем с сетью пару дней будет недоступен. Пропал он возле донецкого села Красная Зоря.

Саму Тигру ранили в бою 16 июля, поэтому дальнейшие события она знает от людей, которым доверяет.

По ее данным, Артем и краснодарец Артем Хоружий с тремя охранниками, среди которых был местный ополченец с позывным Двойка, поехали налаживать связь со штабом в сторону Снежного. Через день вернулись охранники — двое были «на измене», сильно напуганные, а Двойка заявил, что Тор оставил его за старшего. Так Двойка стал комбатом. «По одним рассказам, он сейчас в России за решеткой за переправку через границу автомобилей, по другим — расстрелян в чистом поле», — рассказывает Тигра.

Дальше начались долгие и пока безрезультатные поиски Артема.

«Звонили по всем номерам, которые были, — тяжело вздыхает мама Аверьянова. — Кто-то из друзей сказал, что видели некоего Тора из Краснодара в тюрьме Днепропетровска. Мы просили для подтверждения фото татуировки, но никто не прислал. Есть в ДНР такой отряд «Медведь», он занимается поиском ребят. Долго общалась с ними, пока не ответили: «Артем умер, мы уже циничными стали, устали сообщать о смертях матерям». Потом еще спрашивают в трубку: «Чего вы не плачете, вы же мама?» А я им: «Если погиб, значит, это не мой сын».

Отец комбата

В октябре в ДНР поехал отец Артема Вадим Аверьянов. Сначала мужчину в гражданке всерьез не воспринимали, даже в донецкую гостиницу селить отказывались. Тогда он обратился к Мотороле — командиру противотанкового спецподразделения «Спарта».

В соцсетях Артема немало снимков с Моторолой, в том числе и с его свадьбы. Отец Аверьянова подарил командиру бронежилет, который спас ему жизнь во время покушения.

Родители Артема были готовы к любому исходу.

«Мы рассматриваем все версии, кроме смерти. В том числе и то, что его «закрыло» новое руководство ДНР, потому что власть сменилась, — продолжает мать комбата. — Муж излазил донецкие морги, был на эксгумации из шахты убитых. Выдержал пять дней, вернулся домой поседевший и замкнувшийся. Поехал еще раз, перед этим сводили его в храм, где взяли благословление на поиски сына. И снова ничего. В третий раз Вадим остался на три месяца, записался в батальон «Кальмиус».

Родные признаются, что каких только слухов за полтора года не получали: Артема якобы видели в тюрьме Днепропетровска, говорили о его смерти, но тело предоставить не могли. Кто-то намекал на возможность выкупа, назывались суммы в пару сотен тысяч гривен (около 65 тыс. руб.). В январе 2016 года они обратились в украинское движение «Антивойна», там сказали, что в СИЗО Киева есть некий Хоружий. Они с Артемом были вместе, возможно, и он там же, сказали им.

«Но ни в списках погибших, ни в списках живых его нет, — разводит руками мать комбата. — Искали его по «списку Медведчука» (лидер движения «Украинский выбор», занимается организацией обмена военнопленными. — «Газета.Ru»), там сына тоже нет.

Неизвестные захоронения в Ростове

Несколько раз от проверенных людей, в том числе из МГБ ЛНР, слышали, что Артема вносят в списки на обмен, но почему-то постоянно вычеркивают».

Одинаковое молчание

И родные Аверьянова, и ополченка Марина Нецветаева, и разыскивающий с ними брата Андрея Хоружего (был рабочим в «Газпроме», состоял в казачестве) Антон Плотников единодушны: существуют разрозненные группы как с российской, так и с украинской стороны, занятые поиском пропавших в зоне военного конфликта в Донбассе. Власти "ЛНР"-"ДНР", так же как и официальные органы нашей страны, при этом самоустранились и не помогают матерям, женам и сестрам пропавших ополченцев. Они обращались уже во все инстанции: и в Москву, и в Киев, и даже в ОБСЕ. Все молчат. Мать пропавшего комбата говорит, что после начала активного розыска через соцсети (создала группу в «ВКонтакте») ей каждую неделю пишут десятки женщин из разных регионов России с такой же бедой.

«Когда летом 2014 года депутаты и различные активисты кричали о защите «русского мира», о том, что «русские своих не бросают», все было хорошо. Сейчас те, кто реально защищал этот мир, сами нуждаются в помощи, которой нет, — говорит Тигра. — Нет до них дела и Кубанскому казачьему войску, в котором ребята состояли и от которого поехали на войну».

В духе романов Дюма

Источник «Газеты.Ru» в СБУ говорит, что Аверьянова и Хоружего в украинских СИЗО нет.

«Россияне не понимают, что имеют дело с государственной машиной, — объясняет он. — И если бы эти люди были в СИЗО, они уже прошли бы через суды, у них были бы адвокаты и прочие каналы огласки. Но когда нашу службу обвиняют в малом количестве осужденных, люди не понимают ситуации 2014 года и задач, которые перед нами ставились. Приоритет всегда был вызволить своих! Поэтому 95% захваченных людей шли на обмен. Оставляли для суда только самых одиозных и раскрученных — ту же Нелю Штепу, например.

Собеседник уверяет, что захваченных не делили на ополченцев и казаков — последних отдавали на обмен так же, как всех. И в этом «сите» командир батальона Гиркина — Стрелкова однозначно не затерялся бы.

«Если бы взяли, пошел бы в суд и в «телевизор» или на обмен. Никакой другой ценности подобные люди для СБУ не имеют, хотя случаи бывают разные, — добавляет он. — Помню в ноябре 2014 года «Днепр-1» взял россиянина, который, насмотревшись телевизора, приехал бороться с «фашистской хунтой» на своем автомобиле аж из Мурманска. Подрывник по специальности, учил местных в спецшколе. Потом с одним из местных «учеников», будучи не совсем трезвыми, заблудились на машине и выехали прямо на блокпост «Днепра-1». Этого местного ДНР сразу начало менять и в итоге отдало за него трех наших.

А от россиянина почему-то отказались, и он провел в заключении больше двух месяцев.

Звали его, помню, Саша, и он под конец уже сам прижился и СИЗО был за старшего. Родственники им не занимались, обменяли его с большим скрипом. В рубашке человек родился, в те времена россиянин, подрывник, который попал в расположение добровольческого батальона. Разные могли быть ситуации. Но при любых раскладах всех пленных все военные всегда передавали в СБУ. Ну, иногда с опозданием на пару дней, но передавали. Так что у нас этих людей нет!»

Другой источник в донецком областном управлении СБУ все же признает, что на этой войне порой случаются самые замысловатые сюжеты в духе романов Дюма. Буквально перед этими новогодними праздниками СБУ арестовала одного из бойцов Стрелкова, прошедшего все бои в Славянске с самого начала, участвовавшего в первом взятии горотдела Славянска и воевавшего летом 2014-го.

Он умудрился до декабря 2015 года прятаться среди монахов Святогорской лавры Московского патриархата.

Боец тот оказался 1970 года рождения, зовут Виктор Степанович, гражданин Украины. К кубанским казакам отношения не имеет. Он был среди первых 50 бойцов, что ждали Стрелкова в городе, встречал машину «Новой почты», в которой приехала к горотделу группа бойцов в камуфляже, и даже есть на видео захвата здания милиции. Из той первой полусотни, которую привел к Стрелкову будущий «народный мэр» Славянска Вячеслав Пономарев, сейчас мало кто жив. Так что, можно сказать, счастливчик...

Братские могилы

Сколько всего добровольцев из России пропало без вести в Донбассе?

По данным Олега Мельникова, который командовал обороной Семеновки и работал в комиссии по делам военнопленных при минобороны ДНР, их около 1,5–2 тыс. человек.

«С местными, конечно, проще: обычно их все знали, кто и откуда родом, даже если он воевал только под позывным. С российскими добровольцами сложнее: часто, кроме позывного, о нем мало что знали, а родственники из России просто не знали, куда обратиться», — говорит Мельников.

По его словам, если человек после боя считается пропавшим без вести (в морг и больницу тело не поступало, фамилии нет в списке пленных), то на 99% он погиб. С высокой вероятностью — «прикопан» прямо на поле боя.

«Таких братских могил на фронте много с обеих сторон. Это «котлы» под Иловайском, бои под Марьинкой, Дибровкой. При хаотичном отступлении, прорывах терялась связь с командованием, и тогда часто «двухсотых» «прикапывали» рядом, поскольку не могли достойно похоронить на родине. Есть и бюрократические проблемы.

Так, перед отступлением из Славянска автобус в Семеновке с моими людьми расстреляли — погибли в том числе два добровольца из России. Так как судмедэксперта под рукой не было, справку о смерти мы оформить не смогли. Несмотря на то что мы лично похоронили людей, еще пять лет они официально будут считаться без вести пропавшими», — рассказывает Мельников.