"Сегодня фамилия "Гарбуз" с той стороны звучит, и мне это приятно. Да, обо мне говорят, что я каратель, руки у меня в крови и к 8 марта я приду с головорезами и всех порежу", - губернатор Луганщини

45-річний Юрій Гарбуз із тієї рідкісної породи політиків, які не люблять працювати як гвинтики в потужній політичній команді. Такий собі іноходець, який, трохи більше року пробувши депутатом Верховної Ради, вирішив для себе, що тут він марнує час, і з радістю повернувся працювати на рідну Луганщину - головою обласної адміністрації. Патріоти України пропонують вам ознайомитися із інтерв'ю, яке він дав виданню "Цензор.НЕТ". Далі - мовою оригіналу.

- С учетом перерыва, заседание Совета регионов длилось около 6 часов. Что главного для себя как руководителя одного из этих регионов вы услышали в выступлениях Президента и премьера?

- Главное – я прочувствовал дух Президента: что он сегодня рук не опустил, и нет никакой растерянности, как об этом пишут многие СМИ. Понимаете, в ходе вращения колеса эволюции рождение всего нового происходит с трудом. Не знаю, какой камень мы положили под это колесо, но он лежал там 26 лет. И, наверное, как раз в этом году мы его из-под колеса выбили. Теперь все зависит от того, с какой скоростью мы движемся – и куда.

Что касается сегодняшнего заседания, то политикой оно не изобиловало. Было где-то подведение итогов за 9 месяцев – и в части децентрализации, и по реформе здравоохранения. И, кстати, в том, что касается сферы сельской медицины, я обеими руками – за вводимые изменения.

"В СЕЛАХ САМЫЕ УВАЖАЕМЫЕ ЛЮДИ – ФЕЛЬДШЕР И БАТЮШКА. РЕДКО РЕЧЬ ИДЕТ О ДИРЕКТОРЕ ШКОЛЫ, ПРЕДСЕДАТЕЛЕ СЕЛЬСОВЕТА ИЛИ ГЛАВЕ АДМИНИСТРАЦИИ"

- А подробнее?

- Это – первая, и ключевая, площадка. Люди действительно обездолены на протяжении очень долгого времени. И во всем – в образовании, здравоохранении, дорогах, коммуникациях, социальных площадках.

"ПОКА ИДЕТ ВОЙНА, Я БЫ ЗАБРАЛ В УПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВОМ ВСЕ ЭНЕРГОСОСТАВЛЯЮЩИЕ – ВОДУ, ГАЗ, ЭЛЕКТРИЧЕСТВО"

- 12 сентября ООН опубликовала свой доклад по правам человека в Украине. И там немало сказано про Луганщину. И про перебои с поставками воды и электроэнергии, и про ЛЭО. Читали этот отчет?

- Мы это и так знаем, я этими проблемами живу.

- Расскажите тогда, как вы эти проблемы видите. Потому что, если судить по отчету ООН, ситуация патовая.

- Понимаете, в энергосистеме Украины Луганская область на протяжении 25 лет является островом. Но ситуация должна измениться к концу 2018 года, когда мы построим Кременскую подстанцию, которая будет уже связана с общей энергосистемой Украины.

- А что сегодня?

- А на сегодня мы имеем 220 мегаВатт, которые мы получаем от Счастьинской ТЭЦ. Это где-то в пределах 75-80% от необходимого по нагрузке на территории области. Но меня как губернатора беспокоит вот что. У нас из Счастьинской ТЭЦ шли 3 линии: 2 резервных, одна – постоянная; за счет нее наша областная энергосистема и живет.

Но на сегодня 2 линии отключены той стороной. И мне было важно не допустить масштабно энергетической беды в области. Ведь с этой одной линией всякое может случиться: упало дерево, произошел взрыв, мороз в 30 градусов – и все замерзает…

- Можете не продолжать, в военное время этот список можно тянуть до бесконечности. И как вы в канун зимы собираетесь спасать ситуацию?

- Этот вопрос я ставил на всех совещаниях, инициированных Кабинетом Министров. Объяснял: по теплу мы готовы к зиме на 100%, по электроэнергии – на 40%. То есть риски очень большие.

- И что ситуация, изменилась?

- Сегодня до сих пор проводятся разные совещания. Мы уже обозначили чрезвычайную ситуацию – чтобы страна была готова к тому, что у нас есть такая проблема. И, думаю, мы все-таки запретим компании -монополисту отключать электроэнергию. Потому что это уже проблема не только Луганщины, но и страны в целом.

- Запретить – это лишь часть решения проблемы. "План Б" у вас есть?

- Для этого нужна Северодонецкая ТЭЦ, которая может давать в пределах 80 мегаВатт, и, в случае отключения, взрыва и других проблем, мы можем частично подключиться к Донецкой области, частично – к Харьковской. И это речь идет только о сельскохозяйственных районах: чтобы хотя бы горела лампочка, была возможность включить насос, и тому подобное.

И в рамках этого плана проблема у нас по трем городам. Именно по ним нужны эти 80 мегаВатт, из-из-за которых мне нужна генерация на Северодонецкой ТЭЦ. Я сейчас этим вопросом занимаюсь и, будем надеяться, его добью. Но все равно: чтобы запустить заводы, мощности у нас не хватает.

- И как решать эту проблему?

- Я тут бегал, бегал – но меня, к сожалению, не услышали. Ну, или не хотели услышать: все-таки серая зона риска, война, кто-то требует гарантий. Но благодаря совместной площадке, на которой мы поработали совместно с замминистра АТО Юрием Гримчаком – удалось ощутимо продвинуться к разрешению проблемы.

- Каким образом?

- Очень удачно слетали в Канаду, где подписали меморандум (его сейчас рассматривают эксперты) о строительстве объектов общей площадью в 300 га. Речь идет 150 мегаВатт солнечной энергии. С начала 2018 года начинаем работу, землю мы сейчас выделяем. Первые 80 га застроим в Рубежном. Вот сейчас эксперты все продумают, затем сессия горсовета примет решение – и начинаем работать.

- Ого! С кем подписали меморандум?

- С компанией ССС (Canadian Commercial Corporation, – ред.). И я благодарен за поддержку правительству Канады. Потому что они и риски взяли на себя. И ССС дала гарантии по своим же канадским банкам.

- Впечатляет – в особенности, если учесть, что давать гарантии по строительству в прифронтовой зоне – это поступок. Риски ведь большие.

- Риски есть. Но компания Solar - вторая в мире и по мозгам, и по качеству. Я вел переговоры с руководителем Solar на протяжении трех дней – и он меня услышал. Спасибо ему большое.

- Давайте теперь о ЛЭО.

- Давайте. Это проблема серьезная, речь идет о 5 миллиардах, которые ушли на неподконтрольную нам территорию. Об этом поднималось много шума, и больше электричество туда не подается. Но задолженность перед компанией ЛЭО и шантаж с их стороны – действительно были. И у меня была договоренность с вице-премьерами Зубко и Кистионом: при уже имевшейся у нас проплате за текущую электроэнергию в 20-30% моя задача была – вытащить ее на показатель 90-100%. А в этот момент ЛЭО не должно отключать электроэнергию, и тогда мы будем решать вопросы дальше. Я свою часть задачи решил, и моя позиция такова: либо компания ЛЭО меня слышит – либо нет.

- Ну, в очередной раз не услышит – что тогда?

- Тогда я вижу одно лишь решение. Когда идет война, мы не можем терпеть шантаж - от любого участника. И я категорически выступаю за то, чтобы электроэнергия, газ – должны быть под контролем государства. В особенности в военное время. Это энергобезопасность страны.

- Многие читатели не в курсе того, кто контролирует ЛЭО. Кто стоит за принятием решений?

- У компании есть хозяин – Григоришин Константин Иванович. А контролируют всю работу, связанную с энергетическими компаниями, - в НКРЭ.

- Вы можете назвать имена людей, заинтересованных в сохранении нынешнего статус-кво в этой ситуации?

- Сложно сказать. Я вам свою позицию рассказал. Пока идет война, я бы забрал в управление государством все энергосоставляющие – воду, газ, электричество.

"С ПОРОШЕНКО ГОВОРИМ О КОНКРЕТНЫХ ХОЗЯЙСТВЕННЫХ ВОПРОСАХ. ЧТО СДЕЛАНО, ЧТО НЕТ, КАКАЯ НУЖНА ПОМОЩЬ. ОН МОЖЕТ СПРОСИТЬ: "А ПОЧЕМУ ТЫ ВОТ ТАК ПОСТУПИЛ?"

- О чем думали, глядя по телевизору на голосование по двум законопроектам о реинтеграции Донбасса?

- Я не смотрю телевизор уже полтора года.

- Почему? Вы же знаете, как он влияет на настроения в обществе.

- Да вот именно когда влияет, ты и начинаешь заблуждаться. Опускаются руки, я расстраиваюсь, психую – потому что лично знаю 99% депутатов (Гарбуз и сам был депутатом этого созыва, но сложил мандат, уходя на работу в Луганскую ОГА, – ред.), проработал с ними и четко понимаю, кто о чем говорит и что думает. И произносимое не всегда совпадает с тем, что они делают.

- Вы можете сорваться, позвонить по телефону и накричать: "Иван Иваныч, ты что же такое делаешь?"

- Могу. Не могу сказать, что это случается часто, и вот уже полтора года я этим не занимаюсь. Но до этого было несколько звонков. Я просил о поддержке, и мне говорили: "Да, конечно, хорошо!" Но буквально через 3 дня этот человек выступает как партийный спикер – и говорит обратное.

- То есть партийные интересы оказались сильнее, да и к Киеву он ближе?

- Да. Так что телевизор я не смотрю. И прессу тоже, потому что сегодня много журналистов, которые работают "под заказ". И правды там нет. А одурачивать людей очень легко…

- Перестрою свой вопрос: итогами голосования по реинтеграционным законам вы довольны?

- Я бы хотел видеть в одном из законов не 16 листов. Потому что когда много "воды", ее можно наливать в разные стаканы. В зависимости от ситуации. Считаю, что новый закон должен быть конкретным.

А что порадовало, так это то, что Россия является страной-агрессором. Сколько времени мы об этом говорили; да и видим, что российские офицеры продолжают вести там подготовку. И вот сегодня статус агрессора за Россией закреплен. И это плюс данного закона.

- А как, по-вашему, восприняли этот закон жители оккупированных территорий? Вы же, в отличие от вашего донецкого коллеги Жебривского, известны как человек, которого крайне интересует, как происходящее у нас воспринимается той стороной.

- Здесь все зависит от того, как ситуацию в каждом конкретном случае подали журналисты. И поверьте, если бы я все время смотрел один и тот же телеканал, может, моя позиция сегодня была бы другой.

- Какой именно?

- А это в зависимости от того, какой бы канал я смотрел. И еще, что важно в этом законе: стирается клеймо сепаратиста, которое, если ты приехал с востока, тебе ставили на лоб вне зависимости от того, где ты живешь: на неподконтрольной территории или подконтрольной. Теперь это не "сепары", а люди, пострадавшие от российской агрессии. А потом уже пускай суды занимаются конкретными случаями. Когда у нас будут гуманные и честные суды, мы порядок наведем. Вот эти две позиции мне в этом законе нравятся. В остальном – много "воды".

- Президента часто обвиняют в том, что его поездки на Донбасс грешат излишним пиаром. Вот, вы с ним во время этих визитов много общаетесь. Скажите, о чем он вас расспрашивает, какими вопросами интересуется? Скажем, много ли вы говорите о политике?

- Не знаю, как с другими губернаторами, но со мной он политических вопросов ни разу не обсуждал. Речь шла о конкретных хозяйственных вопросах. Что сделано, что нет, какая нужна помощь. Он может спросить: "А почему ты вот так поступил?" То есть вопросы, не связанные с политикой.

- У вас есть своего рода "пунктик": вы убеждены в необходимости борьбы за умы и души людей, оставшихся на оккупированной территории. Успехи на этом фронте есть?

- Первый успех: сегодня фамилия "Гарбуз" с той стороны звучит, и мне это приятно. Да, обо мне говорят, что я каратель и руки у меня в крови, и к 8 марта я приду с головорезами и всех порежу. Но понятно ведь, что чем больше истерии – тем больше у меня получается.

- Это при том, что вы совершенно не относитесь к числу "ястребов", для которых живущие на оккупированных территориях – коллаборанты, а сам Донбасс – отрезанный ломоть.

- Да, вы правы. Почему я доволен этим частым упоминанием моего имени? Значит, где-то их цепляет, кусает то, что я делаю. При том, что я все-таки человек созидатель, не разрушитель. И выстроить отношения со своей семьей – это очень важно. Начиная с маленького ребенка, который находится в Краснодоне, Луганске либо Алчевске – и заканчивая бабушками-дедушками, которые попали в эту "оману".

Я тоже очень хочу, чтобы эта война побыстрее закончилась. Но меня уже беспокоит вопрос: что потом? Вот, поднялся занавес – и на первый план выходит вопрос прощения. Вопрос отношения. Вопрос доверия - а его у нас сегодня в стране – не так уж и много...

- Не слишком ли на много ходов вперед вы забегаете?

- А я так всю жизнь делаю.

- Мы с вами говорили весной этого года. Поделитесь статистикой: сколько людей с того времени покинуло Луганщину?

- Я думаю, не покинуло, а приехало. Во-первых, нельзя сказать, что Киев и Харьков могут предложить тысячи рабочих мест. Да и жилье там дорогое. Во-вторых, с учетом 12 тысяч человек, которые в одном только Алчевске остались без работы, люди сегодня перебираются – кто к родственникам, кто еще куда. Ищут возможностей…

- И для вас, конечно, вопрос строительства нового жилья – один из ключевых?

- Безусловно.

- Скажите, а люди, которые поселятся в этих домах, построенных украинским государством, – они в большинстве своем будут нашими, проукраинскими по духу? Либо же, живя в этих домах, станут думать: "Путин, приди!"?

- Ну, скажем так: до 2014 года Луганская область была не такая страшная, и все чувствовали, что мы – "наши". А потом пропаганда сделала то, что сделала…

Как они себя будут вести? Философия любви рождается, наверное, не от того, кто тебе дал этот дом. Наши деды и прадеды построили многое из того, чем мы пользуемся: заводы, пароходы, железные дороги, ТЭЦы, клубы, театры. А потом их внуки сказали: вы – коммунисты и **даки. Причем все это произошло буквально поименно: дед строил – а внук сказал: мы теперь пойдем другим путем. Я думаю, что трагедии никакой нет: просто есть момент эволюции, и примирить стороны должно созидание.

"КОГДА ХОЧЕТСЯ ПЛЮНУТЬ НА ВСЕ И УЙТИ В ОТСТАВКУ, ВСПОМИНАЮ КИТАЙСКУЮ ПОСЛОВИЦУ: "ИСКУШЕНИЕ СДАТЬСЯ БУДЕТ ОСОБЕННО СИЛЬНЫМ НЕЗАДОЛГО ДО ПОБЕДЫ"

- Перейдем к вопросам читателей. Юрий Александрович интересуется: "Какой процент закупок через тендеры "Система публічних електронних закупівель ProZorro" не состоялся – в том числе по причине неготовности и/или саботажа кадров "на местах"? Назовите, пожалуйста, конкретную сумму.

- Я не готов сказать в процентном и денежном измерении о том, сколько закупок через тендеры не состоялось. Скажу в целом. Система "ProZorro", принципе, неплоха. Точнее, сама идея. Какие минусы? Очень многие компании заходят – и демпингуют. Условно говоря, проект стоит 3 миллиона – а человек приходит и говорит: "Выиграет моя компания!" Его спрашивают: "Почему твоя?" Он: "А у меня она самая лучшая. И я сделаю этот проект за 1 миллион".

И, естественно, он этот проект выигрывает. И, естественно, он этот проект не делает. И, естественно, деньги оттягиваются. И таких ситуаций у нас – предостаточно! Часто, к сожалению, и силовики занимаются этим вопросом.

Но у нас система "ProZorro" работает, и никакой трагедии в этом нет. Более того, знаете, что я хочу сделать? Я уже направил письмо на Кубива (первый вице-премьер-министр — министр экономического развития и торговли, – ред.), где прошу поддержки в таком начинании: постановлением Кабинета Министров создать здесь ДП – и все закупки отдать на него. Все! Было бы прозрачно и правильно. То есть один кабинет, который решает все закупки в Луганской области!

- И что, понимание наверху нашли?

- Понимание вроде есть – так, плечами водят…Удивляются: обычно руководители на себя все хотят забрать – а я готов отдать…

- Александр Щеглов задает серию вопросов по дорогам. Вот первый: "Сейчас наконец-то сделана ОДНА дорога на Славянск, с остальными по-прежнему очень плохо, достаточно съездить в Старобельск. Что-то планируете с этим сделать? От себя добавлю: с министром инфраструктуры Омеляном контакт у вас есть?

- С Омеляном контакт есть; мы общаемся, хотя и не так часто. Сразу должен сказать, что из государственных денег мы на строительство дорог получили всего 40 миллионов. А так – все делаем за свои областные деньги, 265 миллионов, которые мы выделили с прошлого года. И я буду предлагать следующий год сделать годом дорог. Мое желание – вытянуть где-то миллиард – миллиард двести на дороги Луганской области.

- Другой вопрос по дорогам: "Почему такая разница в дорогах Северодонецка и Рубежного? Очень наглядно видно разницу в качестве на границе Рубежное-Северодонецк".

- Да, это правда. А разница видна потому, что в Рубежном сработала "политическая диета" (и они получили деньги и динамично развиваются), а в Северодонецке – нет.

- Что именно вы подразумеваете под "политической диетой"?

- Политическая диета – это когда, вне зависимости от партийной принадлежности, все, что связано с развитием территории – голосуется "за" и в полном согласии. И как раз такую диету я имею в виду, когда говорю, что нам нужен "третий уровень". Очень нужен. У нас, воюющей области, нет областной больницы, нет нейрохирургии, урологии, областной гинекологии. У нас нет кардиологии. И сегодня мы тысячами теряем людей. Да, у нас война, и это многое усложняет. Но надо же что-то делать и менять!

Так вот, пока Северодонецк полтора года решает вопрос о выделении одной только земли, я за это время потерял уже двух инвесторов, которые готовы были войти на определенных условиях. А город Рубежное вопрос по онкоцентру, когда я им об этом сказал, решили за полтора суток. И после этого, естественно, все, что я мог отдать, я отдал туда.

- Жесткий кадровый вопрос. Журналистка Анна Николаенко интересуется: "Можливо, ви розпитаєте, як формується команда. Наприклад, з псевдо-атошників, таких, як його водій, що сьогодні очолює управління внутрішнього аудиту? Чи як стала заступником керівника апарату панянка, що прекрасно співпрацювала під усіма партійними прапорами, та хто її просунув?"

- Первая часть вопроса. Речь идет об Александре Пекарском. Во-первых, он у меня не был водителем. Это подполковник; человек, который воевал. Свое звание он получил не сейчас: задолго до этого закончил артиллерийское училище; затем служил. То есть он реальный офицер. И должность я ему дал не за это, а за то, что он – довольно-таки сильный экономист. И назначение не было связано с тем, что он АТО-шник. Просто он – профессионал, который умеет составить команду и навести порядок. У меня таких двое – это генерал Король – глава администрации в Меловом – и Пекарский. Что касается панянки, о которой говорит ваш читатель, то я не вполне понимаю, кого она имеет в виду.

- Ну, и вопрос "на хвіст". Должность губернатора фронтовой области – хлопотная и насыщенная стрессами. Как часто испытываете желание послать все к чертям и написать заявление об уходе?

- Как часто? Ну, вот, в последний раз – час назад.

- В связи с чем?

- Давайте я воздержусь от описания…Но в таких случаях я всегда напоминаю себе китайскую пословицу: ""Искушение сдаться будет особенно сильным незадолго до победы".

- Сказано красиво, но знаете, масса людей сдаются – и никакой победы не происходит.

- Ну, какая же победа, если он уже сдался (улыбается)?