Через наклеп сусіда: Останню страту бійця УПА в СРСР провели в розпал горбачовської перебудови в 1989 році

Бійцю УПА з волинського села Грудки Івану Гончаруку був 21 рік, коли його з кількома побратимами схопила сталінська охранка - загін НКВС схопив їх зненацька в сараї на горищі одного з селян, що співчували повстанцям, - каже представниця Українського інституту національної пам'яті у Волинській області кандидат історичних наук Леся Бондарук. - Це було в 1946 році. Івана засудили до розстрілу. Але потім вищу міру замінили на 20 років позбавлення волі. Хлопця відправили на Колиму. У таборах ГУЛАГу ув'язнені масово гинули через жахливі умови життя і каторжної праці. Молодий здоровий організм Гончарука витримав. Відсидіти Івану довелося десять років: після смерті Сталіна влади стали скорочувати терміни вироків політичним в'язням і випускати їх на волю. Івану теж зменшили термін, а в документах записали: «Звільнити з огляду на недоцільність подальшого утримання в неволі». А через 40 з гаком років КДБ «згадав» про пенсіонера Гончарука. Проти нього сфабрикували нову кримінальну справу - нібито за невідомими раніше фактами. Ця історія завершилася сумно - Івана засудили до смертної кари. Його розстріляли рівно 30 років тому, в самий розпал горбачовської перебудови. Гончарук став останнім бійцем УПА, страченим радянським режимом. Патріоти України пропонують вам дізнатися подробиці цієї шокуючої справи. Далі - мовою оригіналу статті.

«В отряде Иван отвечал за снабжение продовольствием»

— В чем конкретно КГБ обвинил Ивана Гончарука?

— В участии в ликвидации людей, которых служба безопасности УПА разоблачила как доносчиков, а также советских активистов, — отвечает Леся Бондарук. — Еще во время следствия в 1946 году Иван рассказал, что стоял на страже, когда его товарищи пытались уничтожить жителя одного из сел Юрия Турковца (в НКВД он проходил под оперативным псевдонимом «Груша»), который сдавал чекистам односельчан, помогавших УПА. Раненый Турковец сумел уйти от возмездия, а вот его жена Горпина погибла. НКВД не обвиняло Ивана в участии в других подобных акциях. Ведь в отряде он занимался совсем другой работой — был «господарчим» (отвечал за снабжение). Поясню, как было организовано снабжение отрядов УПА. В селах выбирали человека, который собирал помощь бойцам — продукты и одежду. Он приносил все это в лес в условленные время и место, передавал «господарчому» отряда. В 1980-е следователи КГБ решили не обращать внимания на то, что Гончарук был хозяйственником, им нужен был «каратель» для показательного судебного процесса.

— Что стало предлогом для ареста?

— Организованный КГБ донос. В родном селе Гончарука Грудки жил некий Николай Найдич, который 1940—1950-е годы был осведомителем НКВД. Ему чекисты и поручили написать заявление. Он сообщил, что «узнал» в человеке, приехавшем в Грудки в апреле 1986 года, националиста УПА, который во время войны избил его мать, отчего она через несколько месяцев умерла. При этом в уголовном деле фигурирует заключение из онкологического диспансера о том, что мать Найдича болела раком и скончалась от этого недуга. При объективном ведении следствия обвинение в ее смерти с Гончарука нужно было снять — ясно, что пожилая женщина умерла от онкозаболевания. Но в задачу следователей не входило установление истины. Вообще, они не сумели найти ни одного прямого доказательства участия Ивана в акциях по ликвидации доносчиков и советских активистов. Но чекисты ухватились за его признание в том, что он стоял на страже во время попытки убить агента НКВД Турковца. По каждому из убийств, участие в которых вменялось в вину Гончаруку, написали, что он стоял на страже.

Я не хочу его обелить. Но мне ясно, что уголовное дело против него шито белыми нитками.

— Раз Иван в 1986 году приехал в родное село Грудки, то, получается, он жил прежде в каком-то другом населенном пункте?

— Да, в селе Комсомольское (ныне Слобожанское), что вблизи Харькова. Когда Ивана в 1956 году выпустили на свободу, возвращаться на родину ему запретили. Он остался на Колыме, устроился поваром в воинскую часть. Спустя год познакомился с девушкой из Украины Галиной Проценко, которая приехала из родной Сумщины работать швеей в Магаданскую область. Вскоре молодые люди стали мужем и женой. В 1958 году расформировали воинскую часть, где работал Иван. Но ему удалось найти место повара в торговой конторе. Затем он окончил курсы руководителей производства и стал заведующим столовой на Колымской трассе. Там, на Колыме, в семье Ивана и Галины родились дочь и сын. Кстати, их дочь Наталья рассказывала мне, что они жили на Севере в маленькой однокомнатной квартире без централизованного отопления. Но бытовые неурядицы компенсировались тем, что у них была хорошая семья, родители почти никогда не ссорились.

В конце 1960-х с помощью родителей Галины купили дом с приусадебным участком в селе Комсомольское под Харьковом. Но он нуждался в ремонте. Гончаруки несколько лет высылали родственникам Галины деньги на приведение жилья в порядок. В середине 1970-х семья перебралась жить на Харьковщину.

До этого Иван раз в три года ездил на родину в село Грудки навестить сестру Домну и других родственников. А после переезда в Украину стал бывать в Грудках гораздо чаще. В связи с этим у следователей КГБ должен был возникнуть вопрос, почему Найдич раньше не «узнал» в Гончаруке бойца УПА, якобы избившего его мать и «уничтожившего двух советских граждан»? Ведь Иван начиная с 1959 года, то есть почти 30 лет, регулярно наведывался в родное село. Не видеть его Найдич не мог, ведь он жил по соседству с сестрой Ивана Домной. Но в связи с этим вопросов к Найдичу у следователей не возникло.

«Незадолго до расстрела Гончарук просил жену забрать его зубной мост — чтобы было что положить в могилу после приведения приговора в исполнение»

— Откуда известно, что Найдич был осведомителем советских карательных органов?

— Своих агентов чекисты всячески скрывали, но в деле Гончарука четко сказано, что один из бойцов УПА пытался ликвидировать Найдича как доносчика, но не смог.

Кстати, уголовное дело Гончарука необычайно большое — целых семь томов. Несколько из них посвящены не обвиняемому, а являются основательным обзором борьбы повстанцев с советскими оккупантами в нескольких районах Волынской области — там содержится много интересной информации для историков.

Найдич также написал в своем заявлении в КГБ, что Гончарук убил двух «советских граждан». Один из них — некий Шептур, который в 1939—1941 годах служил в советской милиции. Когда гитлеровские войска оккупировали Волынь, Шептура немцы не тронули. В 1944-м, после изгнания фашистов, его с несколькими односельчанами призвали в Красную армию. И он сдал НКВД тех из них, кто во время гитлеровской оккупации был в рядах ОУН. Этих людей отправили в ГУЛАГ. За их гибель служба безопасности повстанцев расквиталась с Шептуром, как только он вернулся с войны домой. Но доказательств того, что в этой акции участвовал Гончарук, следователи так и не нашли.

Поразительный факт: по делу проходило несколько ветеранов УПА, которые не отрицали своего участия в ликвидации доносчиков и советских активистов. Однако обвинений этим ветеранам предъявлено не было — они давали показания в качестве свидетелей. Никто из них не указал, что Гончарук кого бы то ни было убивал.

— Как он держался на следствии?

— Первое время давал объективные показания, но потом понял, что правды от него не ждут. В какой-то момент сломался и стал подписывать все, что требовали следователи. Он понимал: его судьба была предрешена еще до начала суда.

Судебный процесс, начавшийся 1 октября 1987 года в райцентре Камне-Каширском, превратили в политическое шоу: власти позаботились о том, чтобы на каждом заседании зал был заполнен до отказа. Причем в основном школьниками. Несколько дней детям вдалбливали в головы россказни о «зверствах националистов». И только затем суд приступил непосредственно к рассмотрению дела обвиняемого. Многие свидетели осмелились заявить, что не уверены в участии Гончарука в преступлениях, в которых его обвиняли, но суд на эти слова внимания не обращал. Дочь Гончарука вспоминала, что, когда был объявлен приговор — смертная казнь, мама бросилась к отцу, но конвоир ее оттолкнул.

— Семья Гончарука пыталась добиться смягчения приговора?

— Конечно, по поручению семьи адвокат подал кассационную жалобу в Верховный суд Украинской ССР. Но приговор оставили в силе. Не помогло и обращение с просьбой о помиловании в президиум Верховного Совета УССР.

На все это ушло два года. Гончарук сидел в СИЗО Луцка. Во время свидания с женой он попытался передать ей свой зубной мост — чтобы было что положить в могилу. Надзиратель не разрешил. После приведения в исполнение расстрельного приговора власти предложили вдове приехать в Луцк забрать вещи мужа. Женщина отказалась, но попросила прислать его зубной мост. Просьбу выполнили. Дочь Наталья сказала мне, что мост прислали в коробочке, напоминавшей миниатюрный гробик. Где похоронен Иван Гончарук, семья не знает до сих пор.