Ползучее наступление. Попробую объяснить, что я вижу на передовой и слышу в общении с военными - Серж Марко

"Ребят, мы сейчас разберёмся с термином «ползучее наступление», дабы вы не были, как всякие лидеры мнений с Facebook." Про це пише на сайті Петр и Мазепа волонтер Серж Марко, передають Патріоти України, продовжуючи:

В СМИ часто говорят о «ползучем наступлении». Как правило, говорят тогда, когда боевики оставляют позиции и на них заходят бойцы ВСУ.

Подобная война порождает массу конспирологических теорий. Лидеры мнений, которые считают себя единственными д’Артаньянами, а всех вокруг — дерьмом под ногами их верных коней, критикуют подобные боевые действия. Правда, как надо воевать — не указывают.

Кто-то считает, что каждый ВОП боевиков захватывают по личному указу Порошенко и Муженко. Кто-то говорит о спланированной операции по возврату земель. Попробую объяснить этот термин согласно тому, что я вижу на передовой и слышу в общении с военными.

Вот вам пример «ползучего наступления».

Сидит, например, на передовой со стороны ВСУ украинец Лёша, а со стороны «молодой республики» — ДНРовец Баясхалан (типичное славянское имя, очень распространённое в ОРДЛО в последнее время). Допустим, расположена оная передовая на участке, который, по Минским соглашениям, должен был оставаться под контролем Украины, но с которого она отошла во время дебальцевского отступления. Допустим.

Сидят они второй год уже и воюют. СПГ и гранатомёты, пулемёты — в общем, рутинная работа по обстрелу друг друга из того, что есть под рукой. «Серой зоны» практически нет, позиции противника разведаны ещё больше года назад, в итоге обе стороны воюют на дистанции досягаемости стрелкового оружия.

В один прекрасный день Лёше надоедает этот статус-кво. Особенно Лёше не нравится, что противник сидит на удачной высоте, которую если бы занять, то можно было бы в районе создать ещё больше проблем врагу и нехило укрепить свои позиции. Лёша собирает офицеров, подтягивает соседей по флангам, и они садятся и разрабатывают операцию, применяя при этом примерно такие эпитеты:

– Вот сюда мы «Шилочку» подгоним. А если сюда потом три СПГ поработают навесиком? Пулемётчика бы сюда ещё посадить. Не высунется там никто из ДОТа — мы снайпера посадим вот тут, он будет в окошко закидывать им. Миномёты нельзя, но если сильно хочется, то вроде бы и можно. А тут мы дорогу двумя «Дашками» им перережем — и хрен к ним кто-то с эвакуацией или ротацией на этот ВОП в эти дни сможет пробраться.

Используя такие фразы вперемешку с матами, офицерский состав набрасывает схему того, как сделать бытие утомившего глаз противника как можно более невыносимым.

А потом наступает день П. Надеюсь, не надо уточнять, от какого слова? И начинается «ползучее наступление». ВОП противника выгребает люлей, неся потери убитыми и ранеными; к нему обрезают логистику. В ответ боевики кроют артой всё, что видят и не видят; фронт гремит, как в 2014-м. А через несколько дней боевики утаскивают с ВОПа тела бравого командира Баясхалана вместе с его замом Мансуром и сваливают по-быстрому, потому что без ротации и подвоза БК ты много не навоюешь.

ВСУ заходят на ВОП, окапываются. Центр прекращения огня воет, чтобы все перестали стрелять. После чего между бойцами ВСУ, представителями Центра прекращения огня и боевиками происходит своеобразный диалог, к которому подключаются наблюдатели ОБСЕ.

ЦПО: Это нарушение Минских соглашений, прекратите огонь.

ВСУ: Так мы не против, мы, наоборот, за. Пусть прекратят огонь, а то они стреляют, мешают нам окапываться на новых позициях. Мы его готовы прекратить в любой момент.

Боевики: Отдайте ВОП — и мы прекратим огонь.

ВСУ: Нихрена себе заявочка. А не пошли бы вы…

ОБСЕ: Мы обеспокоены.

ВСУ: И вы, кстати, тоже вслед за вот этими товарищами идите на….

ЦПО: Успокойтесь все. Так, давайте потихоньку снижать накал…

Боевики: ЦПО, иди на…

ВСУ: Они не могут туда пойти, вы там слишком много места занимаете.

ОБСЕ: Мы замечаем эскалацию конфликта, но не можем рассмотреть, кто и откуда стреляет. Но давайте все вы тут успокоитесь, чтобы эта эскалация не вылилась в рассмотрение на международном уровне.

Боевики: Но наш ВОП… А как же Минские соглашения?

ОБСЕ: А где проходит линия разграничения согласно Минским соглашениям? Ваш ВОП, судя по всему, размещён на территории, которая должна быть под контролем ВСУ.

Боевики: Чёрт! Опять просрали позицию.

ВСУ: Ну, что упало — то пропало. LOL!

Боевые действия потихоньку затихают, солдаты окапываются на позициях, периодически перестреливаясь с боевиками. Бои входят в привычное русло… до того момента, пока Лёше опять что-то не взбредёт в голову.

Вот и всё «ползучее наступление». Всё очень упрощённо, ну чтобы общая картинка была ясна.

Ну и некоторые тезисы, которые сразу возникают, исходя из данной ситуации.

Что тогда делает Генеральный штаб, если такие «операции», по сути, разрабатывают на месте?

Генеральный штаб поддерживает функциональность ВСУ по всей линии обороны. Есть негласное правило подбирать всё, что плохо лежит. В случае какой-либо ситуации, которая требует реагирования, ГШ подтягивает резервы, усиливает оборону ещё одним эшелоном или делает вещи, о которых я тут писать не буду. Ошибочно мнение, что Муженко разрабатывает операции по взятию ВОПа силами пехотного взвода/роты – ну согласитесь, это не уровень начальника Генерального штаба. Муженко отвечает не за взятие ВОПа, а за всю линию соприкосновения.

Да, много в этой системе зависит от переменных: от мотивированности командиров на местах — хотят ли они воевать или тихо досидеть до следующей ротации; от боеготовности личного состава; от техники и оружия, что есть на месте; от готовности брать на себя ответственность и интеллекта офицера, который по ротации становится командующим ОТП, в котором начинается «ползучее наступление». А ведь есть у нас такие люди, которые тоже хотят по-тихому ротацию пересидеть, чтобы на их участке ничего экстраординарного не произошло.

Но, как правило, «ползучее наступление» — это инициатива «снизу» и последующая поддержка «сверху». Поддержка бывает разная. Например, могут «Ураганы» к передовой подъехать, если уж слишком артой противник валить начал, как бы говоря: «Вы там эскалацию конфликта заказывали? Так вот мы приехали!».

Иногда этого хватает, чтобы арта противника сразу утихомирилась. А бывает, что приходится утихомиривать, как на Светлодарской дуге — тогда больницы Горловки, Макеевки и Донецка забиты битком, как, впрочем, и морги.

В общем, тактика малых групп с поддержкой свыше, построенная на инициативе, с ограничением по калибрам в виде Минских соглашений. Это наша нынешняя война.

Потому после очередной эскалации можно с уверенностью говорить: скорее всего, наши что-то там отжали. Чуть позже боевики, обломавшись их выбивать артой, успокоятся. На время.

Пока очередному Лёше опять не захочется сделать шаг вперёд.

А мы пожелаем этому Лёше удачи.