"Штурми монастиря 16 і 17 січня 15-го року були не потрібні. Тільки хлопців поклали. Все це треба було робити набагато раніше і великими силами", - «кіборг» 95-ї бригади

Патріоти України пропонують матеріал, котрий підготувала Віка Ясинська для Цензор.Нет.

Когда собираешься брать любой объект, нужно знать максимум информации от противника. Мы ничего не знали. И самое важное - перед каждой операцией – должна быть независимая связь между командирами, а ее тоже не было.

Я живу в Киеве с женой и дочкой, а родом из Житомирской области. После срочки какое-то время прожил в России, но потом вернулся.

Мне было 22 года, когда набирали контрактников в Ирак. А у меня как раз такой период был, что хотелось куда-то далеко уехать, чтоб то ли поменять свою жизнь, или доказать себе что-то. В общей сложности я воевал в Ираке полтора года, съездил первый раз на 8 с половиной месяцев и второй почти на столько же. А после того, как вернулся, начал как-то на жизнь по-другому смотреть, ценности пересмотрел.

Я увлекаюсь фотографией, поэтому снимал там, то, что мне было интересно: архитектуру, природу, жизнь людей. Вернулся оттуда и купил первый цифровой фотоаппарат. А уже хороший, зеркальный мне жена подарила на 30 лет, почти 5 лет назад. И он прошел со мной всю мою службу, в том числе и ДАП.

Позже пришли такие времена, когда армию понемногу разваливали. У батальона, который воевал в Ираке, был хороший боевой опыт, и мы просили, писали письма, чтоб его не расформировывали, но все закончилось тем, что мало кто из ребят остался служить. В основном все уволились. Было видно, что армия никому не нужна, а когда пришел Янукович, то я понял, что там делать вообще нечего. Это был 2006 год, дослужив контракт и не продлевая его, я вернулся домой. Знакомые предложили мне работу в банковской сфере, в инкассации. Там я работаю до сих пор, прерывался на Майдан и войну.

У нас в банке есть служба военной инкассации - это специфическая работа, тем не менее, во время первого и второго призыва нас не трогали. Но несмотря на это, у меня самого были мысли, что нужно идти воевать, я даже собирался записываться в "Донбасс".

Но, когда в августе 2014 года началась третья волна, законопроект относительно брони военных инкассаторов изменили, и ребят начали забирать служить. Узнав об этом, я сам побежал в военкомат, а там оказалось, что уже был в списках, то есть я их опередил. В течение месяца прошел медкомиссию, ждал, когда будет отправка.

Учебку мы проходили за Житомиром, в учебном центре высокомобильных десантных войск. Нас сразу взяли в 95-ую бригаду, а потом был полигон.

И первые места на востоке, куда нас отправили - это район донецкого аэропорта. Минус в том, что у меня уже был хороший опыт после Ирака, а многие ребята были вообще необстрелянные.

26 ноября мы прибыли в Пески, а оттуда 29 ноября поехали в аэропорт.

Приехали утром, а вечером нам должны были передавать старый и новый терминал.

Наша первая рота 90-го батальона, подразделения 93-ей бригады и 74-го разведбата должны были поменять сводную роту 95ой и 79ой бригад. Планировалось, что на следующий день утром приедет еще один наш взвод, и все вместе мы должны были расположиться на новом и старом терминале, но не успели. Начались очень мощные бои и к вечеру старый терминал отбили противники. В тот момент на него зашли два отделения наших ребят, то есть 15 человек, без прикрытия сзади, оказались почти что в окружении. В течение часа они вели бой, но стали отходить, понимая, что шансов нет. Тем более помимо кадыровцев, туда уже вошли русские войска и спецназ.

Сначала я был гранатометчиком. Мой помощник - Женя Яцина заболел воспалением легких, вместо него со мной поехал Андрей Терещенко. По сути, он был водителем БТРа и не должен был ехать, но сам захотел и очень радовался, когда узнал, что его берут. Но он погиб, когда сепары после старого терминала, наскоком хотели взять новый. Я видел, как он упал в полутора метрах от меня - попали в голову. Мы оттащили его в наш штаб, где был медик. Положили на обеденный стол, с которого сразу все сметалось, если приносили раненого, но спасти его не удалось. Андрюха погиб первым из нашей роты. Женя еще очень переживал, что вместо него поехал человек и погиб. А сам лишился жизни в январе, в том же аэропорту. Ему перебило ноги после второго взрыва, но умер фактически от переохлаждения.

Пока мы держали терминал, дошло до того, что сержанты выполняли обязанности командиров взводов, потому что за несколько дней многих ранило и убило. И несмотря на то, что я таскал гранатомет до самого дембеля, все надеялся, что подобью сепарский танк, мне пришлось стать исполняющим обязанности командира отделения. В итоге, мы держали оборону, сосредоточившись только на новом терминале.

Почти через неделю нас сменила вторая рота. Нам повезло и заходить, и выходить из аэропорта через взлетку. Потому что после второго минского соглашения, ребята проходили, так называемые, "позорные" выезды через блокпосты, когда сепары осматривали каждого из наших. Оказалось, что при осмотре, сепаратисты украли наши рации. В конечном результате, что бы мы ни планировали, и куда бы ни наступали, они нас везде ждали.

Во второй раз в район аэропорта, село Водяное, мы приехали 16 января. Но на терминале ситуация была уже критическая: враги захватили верхние этажи нового терминала и паркинг. Место, где можно было подъехать к терминалу было всего одно, и тоже хорошо простреливаемое. А ребята, которые оставались там, держались на одном небольшом пятачке.

В этот же день мы пошли на штурм монастыря и церкви, или "дома с крестом", как называли эту позицию. По сути, мы должны были пробить окружение, захватить эту территорию и закрепиться, отвлекая внимание противника от аэропорта на себя. Там надо было продержаться до утра, пока придут наши основные войска. Но оказалось, что нас там просто уже ждали враги и тщательно подготовились.

А мы пошли, как я думаю, совершенно необдуманно и быстро, возможно потому, что ребят из аэропорта надо было срочно вытягивать. Но даже несмотря на это, я понимаю, что делать прорыв надо было совершенно другими силами. Из техники у нас было всего два танка 93-ей бригады, и то у одного не работала башенка командира, то есть он был фактически слепой. А у второго не работал электрический поворот башни - и это было наше прикрытие. На штурм нас шло около 40 человек. Опять-таки, сводных войск: мы, "Донбасс" и 93-я. Ехать должны были на 4 БМП и двух МТЛБ. При этом, у одной МТЛБ было только 40 снарядов боекомплекта. У второй башня не поворачивалась - клинила, а у третьей - заклинила пушка. Исправно работала только одна машина.

Когда мы построились, я выяснял у "донбассовцев", какую точно поставили им задачу, а мне отвечают: "вот ваша БМП, садимся и едем". То есть нас всех отправляли на штурм двух зданий наугад. Мы не знали ничего о том, что там сейчас происходит и кто там находится. А еще перед выездом нам пообещали, что мощно поработает наша артиллерия, вплоть до "ураганов" и " смерчей", но все, что я слышал, - это несколько выстрелов, которые неизвестно куда попали. То есть распугать там никого не вышло, что тоже сыграло немаловажную роль. Я считаю, что такие ответственные операции не делаются так не продуманно.

Ясно, что нам не удалось дойти до цели. Как только выгрузились несколько БМП, начался сумасшедший обстрел. Оказывается, что враги свезли к монастырю кучу техники, заминировали территорию и сделали противотанковые рвы. Да и живой силы у них там было немало.

Мы высадились и должны были еще метров 400 пройти пешком по открытой местности, а танки нас прикрывали бы. Но нас встретили с трех сторон минометным огнем. В темноте мы промахнулись и зашли не на ту позицию, танки ушли в сторону, пройти вперед все равно не могли - наткнулись на противотанковый ров.

Поначалу мы отстреливались, у нас был один пулемет и автоматы, но затем начали отступать. Под минами уже даже не падали на снег, а просто шли, с пониманием: повезет, так повезет, тогда дойдем, а нет - так нет. Я был в числе 6 человек, которые отходили последними. Попутно подобрал одного бойца, Петю из 3-ей роты, у которого была раздроблена нога, хорошо, что он мог опираться на вторую ногу, иначе с грузом в 40 кг я бы его не дотащил. Нам надо было дойти хотя бы до ближайшей лесопосадки со стороны наших позиций. Повезло, что пацаны на машинах вернулись нас подобрать.

Когда мы уже почти садились на машины, мне сзади, из пулемета попали в бедро. Я на одну ногу намотал автомат и попробовал вылезти на броню, ребята помогли взобраться. Там лежали ящики с гранатами и патронами, один я спихнул, что сесть, вцепился за антенну рукой, чтоб не упасть. А второй рукой пережал ногу и вот так мы поехали по кустам. Выехали на трассу, а там стояло усиление в виде 7 или 8 танков первой танковой бригады. Мы добрались до Водяного, там нас сразу посадили в скорую и увезли.

А на следующий день на штурм пошла 6-ая рота 93-ьей, то есть 80 человек. Восемь БМП, несколько танков, но в итоге их тоже мощно встретили и уложили массу ребят.

А те, что остались, вернулись к взорванной диспетчерской вышке.

Туда же в аэропорт попали и ребята из моего отделения: Андрюха Север - был снайпером,Женя Яцина - мой помощник, Игорь Брановицкий - мой пулеметчик. Его, я, кстати, видел последний раз, когда раненым приехал в Водяное, он меня с брони снимал. Женю Яцину - когда в штабе перед операцией карту смотрели. А Андрюху, насколько я знаю, в аэропорту вообще за офицера приняли, он там начал всех подымать баррикады строить и продолжать держать оборону. И слава Богу, остался жив, мы виделись с ним потом в госпитале. Он вышел с простреленной ногой еще и человека одного вывел, утром, перед тем, как остальные попали в плен.

Если анализировать ситуацию, то и штурм, который делали мы, и тот, который был на следующий день - не были нужны. Все это надо было делать намного раньше и большими силами. А еще, когда собираешься брать любой объект, нужно знать максимум информации от противника. Мы ничего не знали. И самое важное - перед каждой операцией - должна быть независимая связь между командирами, а ее тоже не было.

С ранением и контузией я проходил реабилитацию больше двух месяцев. Весной вернулся на фронт. Мы расширяли наши позиции, окопы, вдоль линии от Спартака до Опытного. Вывели нас оттуда в конце августа, а с начала сентября начали увольнять. Сейчас там 93-ья бригада. А наш батальон повзводно разделили, и находится он теперь под Зайцево. К сожалению, мы уже хоронили новоприбывших ребят, с 4-ой волны мобилизации.

Я помню, как из этой же 4-ой волны мне дали нового помощника - Олега. Я посмотрел на него и сказал: "Ты знаешь, что ты у меня уже третий помощник и, если честно, так не хочется менять. Я очень надеюсь, что ты будешь цел и жив".

Но с парнем сейчас все нормально, теперь он - командир отделения. И, ребята рассказывали, что проявил себя как хороший боец.

Отвоевав, мы все повзрослели-постарели. Когда я вернулся из Ирака, я не видел тут будущего, мне хотелось уехать. Правда, потом передумал покидать страну, но собирался ездить работать куда-то. А сейчас даже такого желания нет, несмотря на то, что я с семьей живу в общежитии, в комнате 13 метров. Я не жалуюсь. Единственное, что мне бы хотелось сменить свою работу, ведь я закончил академию МВД. Во времена Януковича не хотел там работать, а сейчас набирают сотрудников в отдел по борьбе с наркотиками, но здоровье пока не позволяет. Контузия дает о себе знать. А вообще мне бы очень хотелось заняться фотографией.

Мне нравится здесь жить, видеть людей, которых любишь, природу, город; быть свидетелем и участником того, как сейчас формируется история нашей новой страны. Я не знаю, что именно на меня повлияло, но я влюбился в Украину, она мне теплее, ближе и роднее, чем чужие страны.

Источник:http://censor.net.ua/r377501