Слабе місце Меркель: "Немцы верят, что в Европе невозможна стабильность без России", - західний журналіст

"На Ангелу Меркель сейчас давят все: правые, левые, центристы. Так что, удастся ли ей сохранить должность – еще большой вопрос. Рано или поздно она может отступить под давлением. Одна из главных проблем внутренней политики Германии – дискуссия о том, стоит ли требовать от России полного выполнения ее обязательств по Минским соглашениям, или понемногу ослаблять санкции. Например, как предлагают сторонники ослабления, если Россия согласится прекратить огонь – можно снять некоторые санкции. Немецкие политики и общество понемногу возвращаются к идее "маленьких шагов" к ослаблению санкций, и забывают, что Россия сначала должна выполнить свои обязательства. И боюсь, что даже если Ангела Меркель выиграет, она не может не выстоять против этого давления", - пише німецький журналіст Ріхард Херцингер у статті для видання НВ, передають Патріоти України, та продовжує:

"Есть целый ряд причин, почему немцы выступают на стороне РФ, начиная с исторической подоплеки ХІХ века. Еще во времена Бисмарка считалось, что немцы должны быть в хороших отношениях с Россией ради стабильности на континенте. Страна воспринималась как союзник или даже "родственная нация" в противовес Западу – капиталистическому, поверхностному, империалистичному, материалистичному. И политика Бисмарка в XIХ веке была направлена на сохранение хороших отношений с Россией.

Так что и сегодня многие консерваторы в какой-то мере ссылаются на эту старую концепцию Бисмарка. И все страны между Германией и Россией – большими силами – не считаются, кто они, мы даже не знаем можно ли их назвать нациями – так что они должны подчиниться настоящей силе. Это очень старая концепция.

Кроме того, в Германии сохранилась искаженная антифашистская идеология, по которой мы, сделав так много плохого россиянам, не можем быть к ним слишком строги из-за нашей исторической вины. И они продолжают забывать, что россияне делали ужасные вещи со всем бывшим СССР, в том числе украинцами и белорусами. Но в нашем историческом дискурсе присутствует именно Россия.

Дальше – объединение Германии 1990. Нарратив: Горбачев дал нам единство. Они забывают, что это было бы невозможно без США. Но в памяти нации осталось то, что Горбачев был к нам добр, вернул нам единство без кровопролития. Есть убеждение, что, если немцы будут достаточно долго и терпеливо говорить с россиянами, в конце концов, они становятся милыми, как Горбачев.

И люди, поддерживающие ослабление санкций, пытаются использовать этот нарратив в нынешней ситуации: если Путин проводит маневры с сотней тысяч солдат на границе с НАТО, мы должны ослабить напряжение, нам не нужно усугублять конфликт. В этом суть идеи: чем более опасной становится Россия, тем сильнее мы должны отступать, чтобы ее не провоцировать; вместо усиления собственной безопасности – мы должны говорить с ними еще больше. Это едва ли не религиозная одержимость в Германии.

Кроме того, немецкие компании, средний бизнес считают, что Россия – это очень большой рынок и Германия не должна ставить под угрозу собственную экономику из-за таких незначительных вещей, как Украина. Что, на самом деле, очень глупо, потому что Россия – не такой уж большой рынок для немецкого бизнеса. Восточноевропейские страны в этом плане гораздо интереснее.

Учитывая все эти факторы, удивительно, что Германия продолжает достаточно уверенно выступать против российской агрессии. Пока что. Потому что это противоречит самой природе немцев – выступать против России. В нем – смесь симпатии и страха. Любовь крайне правых и левых Россия заслужила за свой авторитаризм и антиамериканизм. С другой стороны – страх "спровоцировать русского медведя". Немцы верят, что в Европе невозможна стабильность без России.

В то же время сотрудничество по Нордстрим-2 продолжается, несмотря на санкции, и они никак не повлияли на проект. Санкции достаточно слабые и затронули совсем небольшую часть российско-немецких экономических отношений. При этом никак не затронули большой бизнес. Они всегда могут сказать, что просто строят бизнес.

И такая позиция очень характерна для немецкой внешней политики. Послевоенная Западная Германия всегда, будучи защищенной Западом, пыталась сохранить хорошие отношения со всеми сторонами конфликта. И сейчас происходит то же самое: с одной стороны Германия должна лидировать в Европе и не может согласиться с тем, что Россия просто уничтожит порядок в Европе, захватывая территории других стран. На это необходимо реагировать – но не настолько жестко, чтобы лишить себя возможности наладить отношения с Россией.

В течение последних трех лет большинство людей поддерживали режим санкций. Но теперь стали чаще говорить о том, что не стоит забывать об этих "хороших отношениях". И чем дольше длится конфликт на Донбассе и аннексия Крыма, тем больше теряется терпение: стоит ли Украина таких усилий, она все еще коррумпирована и с олигархами у власти.

Это все – часть дискуссии о месте Германии в мире. Думаю, Ангела Меркель отлично знает, что на самом деле представляет собой путинизм и авторитаризм такого рода, поэтому она однозначно на стороне идеи о том, что Германия должна быть в авангарде этого противостояния и защищать принципы. Но это мнение разделяют не все. С другой стороны, она очень аккуратна, пытаясь найти баланс. Пример – Нордстрим-2. Она отметила, что это не касается. И не стала выступать против всего крупного немецкого бизнеса. Но возможно и то, что здесь она немного спекулирует: в ЕС усиливается критика этого проекта. Так что в какой-то момент канцлер может прекратить это сотрудничество – и выставить это как требование коллег по ЕС, сказав "Что я могу?". Это похоже на Меркель".