​Снаряд розірвався в трьох метрах: Військові сказали, що я народився в декількох сорочках відразу, - відмий кореспондент з АТО

Журналіст програми «Подробиці», Роман Бочкала, став переможцем премії «Телетріумф» у номінації «Кращий репортер», зазначають Патріоти України

Газета «Факти» взяла інтерв’ю у визнаного військкора. Далі мовою оригіналу.

Репортер программы «Подробности» Роман Бочкала прошел боевое крещение Афганистаном, Сирией и Южной Осетией. Он уже много лет занимается военной журналистикой, но даже представить себе не мог, что снимать боевые действия ему придется в родной стране. За время войны на востоке Украины Роман много раз бывал на передовой. Дважды был ранен, но все равно возвращался туда, где решалась судьба страны. За один из таких репортажей, снятый в Песках в начале 2015 года, Роман Бочкала был награжден премией «Телетриумф» в номинации «Лучший репортер».

— Роман, приятно, что герой нескольких публикаций «ФАКТОВ» был признан репортером года.

— Признаюсь, эта премия для меня стала неожиданностью. Хотя было понятно, что награду должен получить военный корреспондент — это соответствует духу времени и событиям, которые происходят в стране. Кстати, номинировался не просто журналист за свою работу, а конкретный репортаж. Мой был снят в районе Донецкого аэропорта, в Песках.

*Роман говорит, что для него премия «Телетриумф» стала неожиданностью. Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»

— В самой горячей точке на востоке Украины.

— Я поехал туда в конце января — начале февраля нынешнего года. Репортаж дался мне очень большой ценой. Тогда я был ранен. Вообще, вся эта история учит тому, что в жизни ничего не дается просто так. Все имеет свою цену. Ценой этого репортажа, а потом и премии, стала моя контузия во время съемок. Снаряд разорвался буквально в трех метрах от меня. Это все происходило в жаркие дни противостояния возле Донецкого аэропорта. Тогда российскими СМИ распространялась информация о том, что Пески сданы и украинские войска отходят. В район аэропорта было очень сложно попасть. В то время нашими силами проводилась спецоперация, которой лично командовал генерал Виктор Муженко. Но нашей съемочной группе таки удалось пробраться в Пески.

*За этот сюжет, снятый Романом Бочкалой в районе Донецкого аэропорта, когда там шли жестокие бои, журналист получил награду

— И что вы увидели?

— Все, о чем рассказывали русские, было ложью. Наши военные никуда не собирались отходить, ничего не сдавали. В тот момент очень важно было показать, что наши ребята остаются на своих местах и все не так ужасно, как это пытается преподнести Россия.

— Где вас накрыл снаряд?

— В Песках, возле одного из частных домов. Снарядами там буквально накрывало поселок. Военные жили в подвалах. Но для того, чтобы перебежать из дома в дом, надо было выйти наружу. Мы направлялись в опорный пункт второго штурмового батальона «Правого сектора» к командиру роты с позывным «Барс». Место, где он располагался, все называли «хата Барса». Мы вылезли из подвала, стали перемещаться перебежками, и во время одной из них рядом со мной разорвался снаряд.

— Три метра — это ведь очень опасная близость!

— Это была шоковая ситуация. На всех она действует по-разному. Кто-то лег пластом на землю, кто-то застыл от неожиданности. Меня случившееся мобилизовало. Откуда-то появились силы, энергия. Видимо, был слишком большой выброс адреналина. Я продолжил работу. В какой-то момент мой оператор отказался «выдвигаться», тогда я взял камеру и сам стал снимать.

Собственно, победил тот самый сюжет, который наполовину был снят мной. На самом деле, ранение было не сильным. По мне прошли лишь пара осколков по касательной: один по ладони, второй — по ноге. Меня быстро перебинтовали, остановив кровь. Военные тут же сказали, что я родился в нескольких рубашках сразу. Когда так близко разрывается снаряд, то лишь в редких случаях не накрывает в радиусе трех метров осколками. К счастью, пучок их разлета был такой, что мне повезло.

— Тем не менее вас контузило.

— Я понял это только вечером. Ребята посоветовали обратиться к врачу — вид у меня, видимо, был не очень. Когда мне измерили давление, оказалось, что верхний показатель — 190. Со мной никогда подобного не случалось. Меня положили, сделали укол и отправили в больницу города Селидова. Именно в тот день получил ранение и Дмитрий Ярош. Нас оформляли в больнице с разницей в один час. Тогда шло очень жесткое противостояние — раненых и погибших было достаточно много. Кстати, сюжет, который я тогда выдал в эфир, отличался тем, что в нем не было вообще закадрового текста. Это просто был выброс энергии, моих эмоций, которые хотелось не проговорить, а показать. Репортаж получился очень нервным. Думаю, это потому, что, возможно, именно тогда и в том месте решалась судьба нашей страны.

— Роман, вы очень часто ездили на фронт. К этому можно привыкнуть?

— С одной стороны, ты привыкаешь к острым ощущениям, ждешь выброса адреналина, встречи с людьми, которые становятся твоими друзьями. С другой — невозможно свыкнуться с постоянной опасностью, угрозой для жизни и сильными эмоциями, которые приходится переживать каждый раз, попадая на линию фронта. От страха никуда не деться. Какое-то время после того, как я был контужен, при каждом громком хлопке у меня внутри будто что-то сжималось, и я на минуту цепенел.

— Ведь первый раз вас ранило еще в начале войны.

— Летом 2014 года, в районе населенного пункта Металлист Луганской области. Мы с оператором попали под минометный обстрел. У меня был тройной перелом ключицы, но ничего, зажило. Правда, иногда дает о себе знать ноющей болью. Особенно на перемену погоды.

— Давно не были на передовой?

— Сейчас фронта как такового нет. Мои поездки на восток Украины теперь происходят намного реже. Конечно, если начнется острая фаза (хотелось бы, чтобы это было связано с наступлением украинских войск), я буду там. В настоящее время геополитика сместилась на Ближний Восток. И предмет моего журналистского интереса там — Сирия, Ливан, Турция. Эти страны мне знакомы. В Сирии до начала войны в Украине я бывал четыре раза, снимал репортажи о войне.

— Ваша недавняя поездка была в Турцию?

— Я вернулся буквально на днях. Наверное, самое яркое впечатление от нее связано со съемками на границе с Сирией. Звуки от снарядов такой силы, что можно было закрыть глаза и вообразить, что ты в зоне боевых действий где-то в районе Дебальцево или Донецкого аэропорта. Громыхает по полной программе. Местность, к которой применимо выражение «театр боевых действий», горная. Стоишь на склоне горы, и невидимая черта отделяет тебя от территории Сирии, где слышны взрывы, видны пожары — идет реальная война.

— Это место, где был сбит российский военный самолет?

— Именно оно. Туда попасть достаточно сложно. Территория в районе Северной Лотаки — сейчас это место проведения турецкой антитеррористической операции. Отлавливают боевиков и диверсантов. Съемочные группы из России на эту территорию не допускаются. Нас провели ополченцы-турки, которые живут в Сирии. Все они в один голос говорили о том, что самолет был сбит на территории Турции.

— Российская пропаганда чувствуется в Турции?

— Только если включаешь российские каналы. Там рассказывают, как страна страдает от разрыва отношений с Россией. А выходишь на улицу в Стамбуле и попадаешь в совершенно иную реальность! Никто из местных жителей не переживает по этому поводу. Лишь отмахиваются: мол, и без России проживем. За все время командировки мы не встретили ни одного русского туриста. В основном едут продавцы товаров текстильной промышленности.

Иногда нашу команду путали с русскими. Но когда понимали, что мы украинская группа, тут же звучало: «Слава Украине!». В Турции эта фраза очень популярна. Турки — большие патриоты своей страны. Народ поддерживает действия властей в отношении сбитого самолета. Никто не усомнился в акте диверсии со стороны России. Даже представители бизнеса не жалеют, что в какой-то мере пострадали. Для турков есть четкое разделение частных и государственных интересов. Последние гораздо важнее. И это, на самом деле, достойно уважения!