"Церковь, к сожалению, участвует во всем этом кликушестве, она обслуживает власть", - Костянтин Райкін про РПЦ, владу, мистецтво і суспільство теперішньої Росії

Патріоти України пропонують вам ознайомитися з уривком інтерв'ю відомого російського та радянського актора Костянтина Райкіна, яке він дав виданню "Коммерсант".

— Театр — дело очень живое. Это же искусство настоящего времени. Оно связано с состоянием культуры. А оно не сказать чтобы радует.

— Можете пояснить?

— Я не согласен с культурной политикой в стране. Считаю, что все эти «Год культуры», «Год кино», «Год литературы» — ширмы, за которыми спрятано равнодушие власти. Культура сегодня приравнена к услуге. Когда главные люди государства думают о судьбе страны, уверен, что слова «культура» у них в мыслях нет. Они думают, что экономика важна, а культура — это что-то десятистепенное. Опаснейшее заблуждение. Все беды, которые грозят стране, — прямое следствие тревожного состояния духовной и интеллектуальной жизни.

Тревожного вот в каком смысле — растет поколение не читающих, ничего не знающих про свою страну, циничных травоядных. С ними же невозможно поставить на ноги экономику или внешнюю политику, ничего невозможно. Предадут при первой удобной возможности. И когда говорят, что новая национальная идея — патриотизм, я тоже не согласен. Не может патриотизм быть идеей. Он — следствие. И вообще сегодня это такое затисканное слово, что мне просто не хочется его произносить. Как и слово «народ», слово «патриотизм» в нашей стране должно отдыхать еще лет 150 или 200. Прикрываясь этими словами, столько лет совершали чудовищные преступления. А если вдуматься, патриотизм, как вера или счастье, — очень личное, интимное.

— Что, по-вашему, наша национальная идея?

— Я вам скажу. Деньги. У нас такая национальная идея. Набивание карманов во что бы это ни стало. Кто успеет, кто сможет. Очень материальное и циничное время. Много мракобесия. Оно у нас в стране вообще никогда не дремлет, всегда готово превратить любую замечательную идею в свою противоположность.

— Такое состояние общества и культуры влияет на вас лично? На театр, которым вы руководите?

— Конечно. У меня есть любимая работа, которая спасает и дает возможность отстраниться. Но забыть про реальную жизнь я не могу. Что можно противопоставить всеобщей хищной хватке и беспощадной агрессии? Милосердие, христианство. Я сейчас не про церковь говорю, а про религию.

Церковь, к сожалению, участвует во всем этом кликушестве, она сейчас обслуживает власть. Прямо в обнимку с ней — попробуй догадайся, что церковь у нас отделена от государства. Мне, как человеку православному, это очень горько. Я же не слепой и не глухой и отличу сокола от цапли... и не только при южном ветре.

— Может что-то измениться в этой стране?

— Конечно. Работать надо.

— Теория малых дел?

— Почему малых? У меня, может, самое великое дело. Оно мне кажется несравнимо выше и чище, чем дела политиков. Может быть, Господь до сих пор рукой на этот мир не махнул, потому что мы премьеру готовим. «И землю жаворонок держит на нитке песенки своей». Строка из стихотворения поэта Смолякова.

— Вы действительно так считаете?

— Абсолютно. Моя профессия — самая нужная. Она позволяет человеку понять самого себя, от чего-то иногда освободиться, от многого тяжелого, тягостного и злого.

— Сегодня власть и церковь настаивают на политкорректном театре, режиссеры и критики спорят по поводу приверженности государственному курсу.

— Мне кажется, умная власть должна дотировать искусство, которое ее, эту власть, критикует и ругает. Если хотите, оплачивать зеркало, отражающее ее, власти, ошибки, просчеты, пороки. А глупая власть хочет, чтобы искусство лебезило перед ней. А как тогда быть с сатирой? С социально острыми, политическими высказываниями, которые обязаны со сцены произноситься? Церковь вон обижается. Но она и на Коперника обижалась, и на Галилео Галилея. Что касается скандалов в профессиональной среде, есть понятие цеховой солидарности. Например, я никогда в средствах массовой информации не говорю плохо о коллегах. Это правило. И это правило не я придумал.

Даже если его не знать, легко догадаться: распри между нами на руку только дьяволу. «Разделяй и властвуй». Как неприятно, когда деятели театра ябедничают власти друг на друга. Возьмем хотя бы встречу президента с театральными деятелями. Да в кои-то веки эти декоративные встречи вообще устраиваются! Ну и слава Богу, спасибо. Так нет, вместо того чтобы решать какие-то общие серьезные насущные проблемы, ставят перед высшей властью вопрос, где границы трактовки классики. Ну почему президент-то должен это знать? Он вообще в этом не понимает. И не должен понимать.

— Эти границы интерпретаций, они есть?

— Границ нет и не может быть. Любая трактовка классики обязательно кого-нибудь обидит. Но кляузничество и капанье друг на друга надо прекратить раз и навсегда. Если не нравится что-то (а мне многое не нравится из того, что у моих коллег в театрах происходит) — я подойду и скажу. Зачем мне средства массовой информации в это вмешивать? А классику всегда будут трактовать и интерпретировать. И это правильно.