Хіти тижня. "Ребенка выдавливали часов пять. Сначала локтями, потом по очереди вставали на табуретку и наваливались на жену всем телом": Винний лікар, а звинуватили... батьків

Про це повідомляють Патріоти України з посиланням на "Факти".

Далі - мовою оригіналу.

Во Львове огласили приговор заведующему акушерским отделением одной из львовских больниц Олесю Данковскому, по вине которого зимой 2014 года умерла новорожденная девочка. Досудебное следствие длилось два года. Зимой 2016 года начался судебный процесс, который вызвал большой резонанс в прессе. И это не удивительно. По словам активистов, в этом роддоме за два года умерли пять младенцев. Один из новорожденных, уже будучи мертвым, несколько дней провел в животе у своей матери — невестки известного игрока футбольного клуба «Карпаты» Богдана Стронцицкого. Это произошло, когда уже было открыто уголовное производство по делу о смерти другого ребенка — новорожденной дочки супругов Остапа Пудляка и Марьяны Павлик. «ФАКТЫ» следили за тем судебным процессом. Заведующего отделением Олеся Данковского приговорили к одному году лишения свободы. На такой же срок 59-летнему акушеру запретили заниматься врачебной деятельностью.

Подобные приговоры в отношении врачей в Украине редкость. Казалось бы, справедливость наконец-то восторжествовала. Но этот приговор вызвал неоднозначную реакцию у сторонников Олеся Данковского, которые во всем, что случилось, обвинили… родителей умершей девочки.

«Парочке, которая так поступила с врачом, желаю, чтобы они всю жизнь на кресты тратились!»

— Я сразу же хочу сказать, что не собирался никому мстить, — говорит Остап Пудляк. — Да, как бы нам ни было тяжело, мы не опустили руки и продолжали бороться против системы. Нам хотелось доказать, что в Украине все-таки есть верховенство права. Мы с моей женой Марьяной хотели, чтобы другие врачи призадумались, что их халатность может привести к смерти. В нашем случае — долгожданной доченьки.

Олесь Данковский — известный во Львове врач. Он лично принял большое количество родов, и ему действительно многие благодарны. Но ведь в нашем случае суд доказал его вину. У нас умерла дочь Злата-Иоанна. Месяц после рождения она провела в коме, а потом ее не стало… Но то, с чем мы столкнулись, когда добивались судебного процесса над врачом, нас с супругой шокировало.

Некая группа людей создала в социальных сетях страничку в поддержку доктора Данковского. Но вместо поддержки акушера они вылили на нас с супругой столько грязи! У нас умер ребенок, а вместо сочувствия мы получили огромное количество оскорблений от людей, которые нас не знают. Нам стали писать на наши страницы в соцсетях всякие гадости и угрозы. Началась самая настоящая травля! Марьяна очень расстраивалась по этому поводу, и я запретил ей заходить в Интернет и читать все это. Тогда нам принялись звонить неизвестные люди. Опять же, с оскорблениями.

Я не знаю, можно ли приводить в вашей газете такие цитаты? Ну вот, например: «Парочке, которая так поступила с врачом, желаю, чтобы они всю жизнь на кресты тратились!» Некая Юля пишет: «Это чмо, которое заказало суд над Данковским, пускай теперь никогда не обретет покоя». Или вот еще: «У вас же есть еще один ребенок! Зачем вам этот суд над врачом от Бога?»

А чего стоит такое заявление: «Вот же безутешные родители! Так горевали о смерти своего ребенка, что очень быстро следующего состряпали!»

У меня просто в голове не укладывается, когда я читаю такое. И это пишут люди из культурной столицы Украины — Львова? Мне писали в социальных сетях, что, мол, у вас есть еще один ребенок, зачем вам этот суд?

Чем ближе к приговору, тем больше активизировались люди из группы поддержки Данковского. Я читал в Интернете, как они собирались в суд и массово агитировали сторонников доктора: «Приходите с младенцами! Пусть судья видит. В прошлый раз мой ребенок печеньку кушал — это было так трогательно, и это подействовало на окружающих и судью…»

И вот, наконец, оглашение приговора. Собралась достаточно большая группа поддержки Данковского. Многие из них вели себя неадекватно, что-то выкрикивали. Но судья призвал всех к порядку. Сам заведующий акушерским отделением сидел напротив нас. Он старался не смотреть нам в глаза. Теребил какую-то газету. Когда читали показания моей супруги, Марьяна расплакалась. Она пережила трагедию еще раз.

Для нас было важно, чтобы Данковский понес наказание. Никакой срок не вернет нам нашу доченьку. Прокуратура просила, чтобы суд назначил минимальный срок наказания: год тюрьмы из максимальных трех, и на год лишить заниматься медицинской практикой из трех максимальных. Мы верили, что судья во всем разберется и вынесет справедливое решение.

Группа поддержки Данковского тоже была уверена, что будет «условно». Однако врача приговорили к году лишения свободы. Группа поддержки начала вести себя агрессивно. Когда мы вышли на улицу из зала суда, нас встретили криками: «Ганьба!»

«Ребенка выдавливали часов пять. Сначала локтями, потом по очереди вставали на табуретку и наваливались на жену всем телом»

Напомним, трагическая история произошла зимой 2014 года.

— Это были партнерские роды, — вспоминает Остап Пудляк. — До самого последнего момента я находился рядом со своей супругой Марьяной. Правда, так и не увидел, как появилась на свет моя доченька. Незадолго до этого санитары меня просто выпихнули из родзала.

За четыре дня до того, как должна была появиться на свет доченька, Марьяна почувствовала, что ребенок у нее внутри стал меньше двигаться, чем раньше. Она обратилась к лечащему врачу Олесю Данковскому, а тот лишь рукой махнул: «Подумаешь, бывает такое. Съешьте плитку черного шоколада — и все нормализуется». Но не нормализовалось. Седьмого февраля 2014 года обследование показало, что у ребенка начались проблемы с сердцебиением. Нас отправили к лечащему врачу. Он снова не нашел ничего страшного. «Малыш развивается нормально, — сказал врач. — Трудности кое-какие есть, но они не очень серьезные».

За полчаса до полуночи Марьяну повезли рожать. Я, естественно, был рядом. Собирался снимать процесс на камеру и поддерживать супругу.

Трудности начались с самого начала. То околоплодные воды оказались какого-то зеленоватого цвета, то выяснилось, что плод лежит не так, как надо. Я попросил сделать супруге кесарево сечение. Однако Данковский был категоричен: «Вы кто? Отец. А я профессор. Поэтому лучше помолчите, а я буду делать то, что считаю нужным. Начнутся роды — там все увидим. Ребенок может в это время занять правильное положение, и все пройдет как надо».

Во время схваток ребенок действительно повернулся. Но недостаточно. Я снова попросил Данковского сделать кесарево сечение. Врач разозлился еще больше. «Вы или будете молчать, или я вас выставлю из родильного зала, — чуть не закричал он. — Какое кесарево сечение? Его уже поздно делать. Выход теперь только один — рожать!»

Я решил больше не вмешиваться. В конце концов, Данковский действительно профессор. Он лучше знает, что делать.

Вскоре санитары прикатили капельницу и запретили мне снимать процесс на видео. Я спросил, что во флаконе. Мне ответили, что витамины. Но, как выяснилось позже, это был препарат для стимуляции родов.

Потом и вовсе начался кошмар. Медики засуетились. Создавалось впечатление, что они не знают, что делать дальше. Врачи стали буквально выдавливать ребенка из моей супруги. Я был в шоке и не знал, правильно ли они делают. В тот момент хотел лишь одного — чтобы скорее все закончилось.

Ребенка из живота матери врачи выдавливали часов пять. Сначала локтями, потом по очереди вставали на табуретку и наваливались на жену всем телом. Марьяна все время находилась в сознании. Но у нее уже не было сил кричать. Лицо стало бордовым, в глазах полопались капилляры.

А потом меня выгнали из родильного зала. Пришли пятеро санитаров. Один из них схватил меня за плечи и грубо сказал: «Отец, выходите отсюда!»

«Это хорошо, что ваша дочка не выжила. Иначе она осталась бы инвалидом»

— Я был в коридоре, когда услышал крик своей доченьки, — продолжает Остап Пудляк. — Правда, этот крик был очень слабым. Около меня крутились какие-то люди в белых халатах. Я находился в стрессовом состоянии, а мне подсунули на подпись какие-то бумаги. Как я узнал потом, один из этих документов был якобы моим разрешением на стимуляцию родов.

— Вам показали дочку?

— Да. Мне дали мою девочку на руки. Малышка уже почему-то была одета в комбинезончик. На головке — шапочка. Попросил снять шапочку и ужаснулся. Вся голова ребенка была в гематомах и ссадинах, из ушка текла кровь. «Это заживет, — сказал мне доктор. — Девочку пришлось вытаскивать щипцами. Но самое главное, что она жива».

— Что было дальше?

— Я зашел в отделение интенсивной терапии, куда отвезли моего ребенка, и увидел, что дочка просто лежит на кровати. Рядом с ней никого не было. Малышка тяжело дышала. Врачи сказали, чтобы я купил для ребенка обезболивающий крем «Траумель». Пока я бегал в аптеку, у дочки остановилось дыхание, но медики этого почему-то не заметили. Ребенок не дышал, как показала экспертиза, целых семь минут.

Оказывается, как сказали мне потом эксперты, это произошло из-за того, что из легких новорожденной не откачали меконий (первородный кал).

Дыхание кое-как удалось восстановить, но дочка впала в мозговую кому. У нее началось внутреннее кровотечение. Месяц ребенка продержали на искусственной вентиляции легких, а потом он умер. Когда судмедэксперт делал вскрытие, в голове вместо мозга обнаружили какую-то жидкость.

— Врачи пытались как-то объяснить то, что произошло?

— Они просили, чтобы я подписал заявление, что не имею к ним никаких претензий. И еще кто-то из медиков сказал: «Это хорошо, что ваша дочка не выжила. Потому что иначе она осталась бы инвалидом».

— Вы сразу решили, что будете добиваться правды?

— Да. Написал заявление в милицию. Но это была зима 2014 года. Вы помните, что тогда происходило в стране. Следователь сказал мне, что я сам должен взять в больнице все справки о моем ребенке. Но мне не выдали даже историю болезни.

Через месяц уже сам следователь затребовал документы. И выяснилось, что часть из них потерялась, а часть подделана. Это показала экспертиза.

— Почему так долго шло следствие?

— Мне объясняли это тем, что необходимо было провести множество сложных экспертиз. А потом уволился один следователь, другой. И каждый раз расследование начиналось по новой.

— Вам снится ваша дочка?

— Конечно. Впервые она мне приснилась в день своей смерти. Златочка была в коме уже почти месяц. А мне снится, что она такая веселая бегает, смеется, что-то напевает. Мне так тревожно стало от этого сна, что утром я сказал Марьяне: «Наверное, сегодня Злата уйдет». Так и случилось…

И сейчас Златочка часто снится. Но я не хочу рассказывать об этих снах. Это личное.

У нас родилась еще одна дочка, Оливия. Слава Богу, здоровая. Сейчас ей два с половиной года.

*Остап и Марьяна с двухлетней Оливией. «Слава Богу, наша вторая дочка родилась здоровой», — говорят супруги. Фото из семейного альбома

— Данков или другие сотрудники больницы за эти три года извинились перед вами?

— Нет, никто не извинялся. Сразу после смерти Златочки я заходил к Данковскому и спрашивал, почему так произошло. На что врач ответил, что моя дочка умерла от какого-то вируса. А судя по приговору, в ее смерти была вина лечащего врача. Судебно-медицинская экспертиза указала на связь между нарушениями со стороны акушера-гинеколога Данковского и смертью ребенка. В частности, «не были должным образом оценены риски и не избрана правильная тактика ведения родов, проводилось выдавливание ребенка и нарушение тактики наложения акушерских щипцов (щипцы в Украине не запрещены, но применяются крайне редко из-за большого количества осложнений, а выдавливание запрещено с 90-х годов, хотя его часто используют современные акушеры)».

В 3-й городской больнице Львова пока воздерживаются от комментариев. Не горит желанием общаться с журналистами и сам Данковский.

— Я сочувствую семье, потерявшей ребенка, — сказал врач в телефонном разговоре. — Однако своей вины в смерти новорожденного не вижу. Конечно же, мы будем подавать апелляцию.

После оглашения приговора Олесь Данковский остался на свободе. Апелляцию он должен будет подать до 3 декабря. Если же этого не сделает, то его, скорее всего, возьмут под стражу.

Кстати, сейчас в суде находится еще одно производство относительно смерти ребенка в родильном отделении, которое возглавляет Данковский, а также заканчивается досудебное расследование еще четырех уголовных производств.