18-річна луганчанка, яку розстріляли заради забави п'яні козаки, заново вчиться ходити

Українські ЗМІ багато разів розповідали, яке беззаконня учиняють на окупованих територіях бойовики, однак цей випадок просто не вкладається в голові. П'яні бійці так званого «Всевеликого війська Донського» розстріляли пару закоханих прямо на автобусній зупинці! Після цього «визволителі» з'явилися в лікарню, де медики рятували 18-річну дівчину та 21-річного хлопця, і стали залякувати поранених, передають Патріоти України з посиланням на Факты.

— За две недели до того, как с дочкой случилась беда, мне приснился вещий сон, — говорит 37-летняя Елена Уманец из города Антрацит Луганской области. — Как будто я стою рядом с мужем и младшим сыном, а дочка Катя уплывает куда-то за горизонт. Мы зовем ее, просим вернуться, но дочь медленно растворяется в воздухе. Я тогда проснулась в холодном поту и задумалась: что может случиться? Линия фронта далеко, обстрелов в наших краях не бывает. Вроде бы угрозы нет. Но беда пришла, откуда не ждали.

— Мне тоже были знаки, но я не смогла расшифровать их значение, — поддерживает тему предчувствий 18-летняя Катя Уманец. — Война началась, как только я окончила школу, и родители решили, что пока лучше отложить поступление в вуз. А что делать дома? В основном сидела в Интернете. Где-то за месяц до трагедии в соцсетях мне стали приходить приглашения в группы с красноречивыми названиями «Пуля», «Ствол», «Оружие». Примерно в это же время во мне проснулась дикая жажда жизни. Занялась бегом по утрам и страшно радовалась тому, что я такая сильная и ловкая.

Тогда же я начала встречаться с Максимом. Ему 21 год, учится в техникуме. Каждый день он забирал меня из дому, и мы гуляли с друзьями. В тот вечер я страшно веселилась. Идя по улице, кружилась в вальсе, прыгала, дурачилась. Глядя на меня, парень из нашей компании сказал: «Ты ведешь себя так, будто живешь последний день». Как часто потом я вспоминала эту фразу! Она стала почти пророческой.

— Можно сказать, что моя дочь оказалась не в том месте и не в то время, — тяжело вздыхает Катина мама. — В десять часов вечера у нас начинается комендантский час, и обычно в половине десятого Максим приводил Катю домой. В тот вечер дети вернулись около девяти часов вечера и решили еще минут пятнадцать посидеть на лавочке на автобусной остановке. Она находится в нескольких десятках метров от нашего дома. Напротив остановки живет дядя тогдашнего начальника особого отдела местной полиции Александра Вдовенко, известного по кличке Охотник. Вдовенко поставили руководить расследованием грабежей и убийств, а он сам оказался настоящим бандитом.

Нужно объяснить, что в ноябре прошлого года, когда с Катей случилась беда, у нас правили донские казаки. Они пришли сюда, как только провозгласили «ЛНР», и захватили власть. Много местных бандитов вступили в ряды казаков, им выдали оружие. И началось! Новоиспеченные хозяева жизни забирали у населения машины, «отжимали» бизнес, держали людей в подвалах, требуя у их родственников выкуп. В апреле этого года ополчение «ЛНР» прогнало донских казаков, или, как у нас говорят, российские казачьи бандформирования, и поставило на местах своих людей.

Так вот, среди казаков Охотник считался большим начальником. Он часто приезжал с друзьями к своему дяде, чтобы попариться в бане. В тот вечер дети видели, что возле двора стояла его машина. Потом услышали, как Охотник и его дружки вышли из бани на улицу, в компании была женщина. Судя по разговору, все они крепко выпили. Казаки завели спор об оружии: мол, давай посмотрим, у кого пистолет лучше стреляет. И вдруг открыли огонь по Кате и Максиму! Если вы думаете, что в темноте они не заметили детей, это не так. Там стоят фонари, и компания видела: на остановке есть люди. А хозяин дома прекрасно знал, что местные ребятишки любят сидеть на этой лавочке с мобильными телефонами, потому что там хорошо ловит Интернет.

— Когда прозвучал первый выстрел, я подумала, что пьяная компания открыла бутылку шампанского, — рассказывает Катя. — Позже мы узнали, что пистолет Макарова, из которого стрелял Охотник, был с глушителем. Потом раздались еще два хлопка. Меня будто сильно ударило током. Я закричала и почувствовала, как отнялись ноги. Помню, сползла с лавочки, но успела заметить, что пьяная компания села в «Мазду» Охотника и быстро уехала. «Катя, ты ранена, — испуганно сказал Максим. — На лавочке кровь…» Что происходило потом, уже не помню, хотя, говорят, все время была в сознании.

— Максим позвонил мне с мобильного и попросил выйти на улицу, — говорит Елена Николаевна. — Смотрю, а он бежит к нашему дому, держа Катю на руках. Оба в крови… Я попыталась вызвать «скорую», но мобильная связь работала плохо, звонки срывались. Тогда Максим с простреленной ногой побежал за своей машиной, а мой муж кинулся за помощью на блокпост казаков. Они сразу же приехали и отвезли нас с Катей в больницу. Врачи сказали, что первая пуля прострелила дочке грудную клетку, вторая попала в правое бедро и, пройдя через таз, засела в левом. Состояние Кати было очень тяжелым. Пуля сломала ей ребра, повредила внутренние органы.

Сразу после первой операции у дочки открылось внутреннее кровотечение, и ее снова увезли в операционную. Оказалось, что разорвалась селезенка. На следующий день Катю отправили в Луганск, и ее спасали областные специалисты. Ранение Максима было не очень опасным. Ему прострелили ногу, но, к счастью, пуля повредила только мягкие ткани. Зато казаки едва не убили парня прямо в больнице. Туда явились люди Охотника и стали требовать, чтобы Максим рассказал «правдивую» версию случившегося. Дескать, его и Катю ранили неизвестные, стрелявшие из проезжавшего мимо них джипа. Охотник открыто запугивал Максима. А с нами как грубо разговаривал! Приехал пьяный, увидел меня с мужем и говорит: «Вы кто? Их сообщники?»

Узнав об этом, хлопцы с блокпоста, которые доставили Катю в больницу, взяли нас всех под свою охрану. Охотник очень разозлился, но пойти против другого подразделения казачества побоялся. Хотя нам советовали не поднимать шум вокруг этой истории, мы с мужем молчать не стали. Много раз обращались к так называемым властям с просьбой наказать Охотника и его дружков. Супруг даже ездил на прием к главе «казачьей гвардии» Николаю Козицину. Тот пообещал, что разберется, и обманул нас.

Закончилось тем, что Александр Вдовенко, он же Охотник, исчез, — говорят, уехал в Россию. А его дружки спокойно живут в нашем городе. Когда казаков прогнали, я снова начала поднимать вопрос о наказании пьяной компании, расстрелявшей детей. Написала во все инстанции «ЛНР», мне пришли отписки: мол, держим ситуацию под контролем. Но, как я вижу, никто нашим случаем не занимается. Вы думаете, после инцидента с Катей и Максимом казаки хоть немного присмирели? Ничего подобного! Через две недели в Антраците произошел похожий случай. Девушка тоже стояла на остановке общественного транспорта, и казаки открыли по ней огонь. Она, бедная, погибла… Получается, Кате еще повезло.

Мы очень радовались, что дочка, вопреки прогнозам врачей, выжила. Но предстояла еще одна операция. Луганские хирурги боялись извлекать пулю из Катиного бедра. Сказали, что нужно искать клинику, где есть хорошее оборудование. А для этого нужны были деньги. Помогали соседи и простые жители Антрацита: передавали кто сколько мог. Мой муж работает на шахте имени Вахрушева, ее руководство выделило нам материальную помощь. Но этого хватило только на медикаменты.

Сначала мы не знали, насколько серьезно пострадала Катя. Луганские врачи говорили, что у нее ушиб спинного мозга, поэтому, мол, она и не чувствует ног. А потом у нас произошла смена власти. Российские казачьи бандформирования повздорили с ополчением «ЛНР», начались разборки, и коменданта Антрацита Вячеслава Пинежанина застрелили. Вместо него поставили нового человека. Я пришла к нему и попросила помочь дочке с лечением. Он отправил нас в Ростов-на-Дону, где Кате провели сложнейшую операцию. Там же сделали МРТ, и стало ясно, что у дочки полный разрыв спинного мозга, то есть потеря всех двигательных и чувствительных функций в нижней части тела.

— Узнав, что, скорее всего, отныне буду прикована к инвалидной коляске, я вызвала Максима на серьезный разговор, — говорит Катя. — «Понимаю, что тебе нужна здоровая девушка, которая сможет родить детей, — сказала ему. — Давай расстанемся друзьями». Максим побледнел: «Что ты говоришь?! Я тебя не брошу!» — «Даже если я никогда не смогу ходить?» — «Значит, всю жизнь буду носить тебя на руках». После таких слов во мне словно что-то перевернулось. Я подумала: раз Максим так сильно меня любит, ради этого стоит жить и бороться. И еще в больнице начала выполнять доступные мне физические упражнения.

— Как сказали российские врачи, по статистике, только пять процентов больных с такой травмой могут встать на ноги, — продолжает Катина мама. — Но для этого требуются годы упорных тренировок. Очень важно начать заниматься с реабилитологом в первый после травмы год, иначе мышцы атрофируются, и тогда будет поздно. Вернувшись домой, я бросилась искать способ отправить Катю в реабилитационный центр. Ходила на прием к местным начальникам и депутатам, просила, плакала. Они обещали-обещали, но так ничего и не сделали.

Когда я уже совсем отчаялась, знакомая моей мамы нашла в Интернете номер горячей линии штаба Ахметова и передала его мне: «Позвони. Они многим помогают». Операторы горячей линии приняли заявку, и вскоре мне перезвонили из штаба: «Мы оплатили для Кати путевку в центр, где работают опытные реабилитологи». И мы с дочкой поехали в Славянск. Буквально за месяц интенсивных занятий Катя сделала огромный прорыв. Она научилась стоять, правда, пока с поддержкой. Тренер сказал, что видит такое впервые. Многие люди с травмой спинного мозга добиваются подобного результата за пять, а то и шесть лет. По словам тренера, у моей дочки сильнейшая мотивация, и он уверен: она будет ходить!

— Самым трудным было научиться держать равновесие, — признается Катя. — Но я справилась. После этого стало намного легче осваивать простые движения. Например, я уже могу ползать на четвереньках и так передвигаюсь по дому. На днях начала переставлять ноги, правда, это получается, если меня поддерживают с двух сторон. Максим постоянно рядом, приносит мне сладости, цветы и не устает повторять, что любит. С таким парнем я чувствую себя очень сильной. Знаете, я так хочу встать на ноги, что даже сны особенные вижу. Постоянно снится, как бегаю, хожу, танцую. По утрам просыпаюсь с мыслью: «Осталось еще чуть-чуть, и мои сны станут явью».

Гуманитарный штаб Ахметова сделал мне бесценный подарок. У меня есть заветная мечта — научиться ходить. А штаб подарил мне возможность осуществить эту мечту. И еще благодаря штабу я поняла, кем хочу стать. В санатории познакомилась с инвалидами-спинальниками. Меня потрясло, что большинство из них живут замкнутой жизнью и давно поставили на себе крест. Хочу личным примером показать таким людям, что человек может все, главное — идти к своей цели. Когда встану на ноги, обязательно выучусь на реабилитолога и буду работать со спинальниками.