Перевертні в погонах: Що вже ніколи не розповість Людмила Охрім

Обухів - порівняно невеликий райцентр на Київщині - для людини ззовні може здатися спокійним провінційним містечком, таким собі "тихим болотом". Тим більшим шоком практично для всіх жителів Обухова стало те, що на початку травня він прогримів у кримінальних хроніках ЗМІ, пишуть Патріоти України і цитують Нескучные новости:

"На следующий день после Пасхи Обухов всколыхнула страшная новость: при странных обстоятельствах скончалась 37-летняя женщина. Ее муж и друзья семьи заявили: имеются веские основания предполагать, что Людмила Охрим умерла не своей смертью. И что к ее гибели могут быть причастны сотрудники местного отделения полиции.

"Я обвиняю! Обвиняю сотрудников полиции Юрия Ф., Павла С. и Дениса О. в смерти моей жены. Они ее забрали. Что они с ней делали – я не знаю… Я больше никому не верю. Вижу, что идут попытки замять расследование. Но как так можно? За что Люде, которая и муху в жизни не обидела, такая страшная, наглая смерть?!", - глаза Михаила, мужа покойной Людмилы начинают предательски блестеть. Он сжимает кулаки от бессилия что либо изменить, вернуть, поправить – или хотя бы заставить ответить тех, кого считает виновными в смерти жены.

В тот роковой день Михаила в городе не было. Вместе с 16-летним сыном он поехал на западную Украину проведать родителей. Людмила осталась в Обухове, к ней как раз приехал погостить брат - из Винницы. Вместе с ним и лучшей подругой Лесей, старшим следователем Обуховского отделения полиции, они собрались вечером отдохнуть.

Поначалу компания была небольшой: Люда, ее брат Иван с приятелем, подруга Леся и ее сотрудница Ольга. Через какое-то время к ним присоединились еще двое мужчин, Юрий Ф. и Денис О. - тоже сотрудники полиции. Людмила, по словам Леси, ранее не раз оказывалась в одной компании и с одним, и со вторым. К тому же, Юрий снимал квартиру в соседнем доме, так что с Людмилой они были практически соседями.

Леся припоминает: в какой-то момент Юрий предложил либо отъехать на его машине куда-то в менее людное место ("Мы хоть и не в форме, но все-таки полицейские, неудобно как-то стоять и пиво пить"), либо переместиться в бар. Остановились на втором варианте и перебрались в один из обуховских ночных клубов, где заказали две бутылки водки…

"Юрий в тот вечер не пил. Ни на "парапете" (так местные жители называют площадь возле супермаркета, где изначально собралась компания - ред.), ни позднее в баре. Правда, я с самого начала обратила внимание на то, что у него какие-то странные глаза... Как стеклянные, знаете?.. И он практически весь вечер протанцевал", - вспоминает подруга погибшей Людмилы.

В последний раз Леся видела подругу живой, когда та в компании Юрия Ф., вызвавшегося подвезти ее домой, выходила из бара. Было около половины третьего ночи.

"Утром, ближе к десяти часам, меня разбудил телефонный звонок. Колега, дежуривший по району в ту ночь, спросил, как зовут мою "рыженькую подругу". Я сказала. Но выяснить, зачем ему эта информация, не успела: он бросил трубку. Правда, вскоре перезвонил. Сказал: Леся, твоя подружка в морге. Хочешь узнать детали – приезжай в райотдел, я через двадцать минут сдаю смену", - бесцветным голосом рассказывает Леся.

Как выскочила из дому, как ловила такси, как мчалась в райотдел и бежала к кабинету звонившего коллеги, Леся почти не помнит. Перед глазами - лежащий на столе у оперативника пакет с одеждой. "Глянь, может, не ее? Может, ошибка?", - предложил коллега. Никакой ошибки – поняла Леся, увидев лакированные кроссовки, в которые была обута накануне Люся…

Как лучшей подруге, Лесе была делегирована горькая миссия оповестить родственников Людмилы Охрим. Первым делом она позвонила мужу подруги. После – побежала к брату Люды Ивану, с которым вместе и отправились в морг. Но туда, несмотря на просьбы женщины, которая по долгу службы бывала в морге практически на каждом дежурстве, Лесю не пустили. Она признается: всеми правдами и неправдами ей удалось взглянуть на тело подруги одним глазком. "Она была вся в синяках. Поэтому мы с Ваней и не стали забирать ее тело. Забрали только ее вещи, которые нам отдал дежурный следователь. Привезли домой и поставили прямо в пакете. Нам тогда было не до вещей", - говорит Леся.

Михаил, получивший известие о смерти жены, с Ивано-Франковщины в Обухов смог добраться лишь к вечеру. Отправился в морг. Эксперт, отдававший тело, сначала заявил, что Людмила умерла от остановки сердца. Потом – что причиной смерти стала передозировка алкоголя.

"Люда не могла умереть от остановки сердца! Она никогда в жизни на него не жаловалась. За все время нашей совместной жизни она раз или два только гриппом болела. И все. И в смерть от передозировки алкоголя я не верю. И Леся, и Иван говорят, что в тот день она выпила два бутылки "Бренди-колы" и три неполные рюмки водки, грамм 150 максимум… Тот же експерт мне сказал, что на теле Люды есть следы изнасилования. Но признался: говорить об этом боится. У меня, мол, семья, дети, мне жить в этом городе – я не могу рассказать больше", - рассказывает Михаил.

Пытаясь узнать больше о том, как умерла жена, он говорил со всеми, с кем только можно. И был поражен огромным количеством подозрительных деталей и нестыковок, которым обрастала та страшная ночь. Сотрудники приемного покоя, куда ранним утром 2 мая было доставлено тело Людмилы, рассказывали, что ни одного, ни другого полицейского, с которыми уходила из бара женщина, возле больницы не видели – только машину Юрия Ф., на которой было доставлено тело. А на лавочке возле приемного покоя в 6 утра сидел еще один опер обуховской полиции, Павел С.. Что он там делал в такую рань, Михаилу никто так и не объяснил.

Непонятным остается и тот факт, почему в отчетах дежуривших в то утро медиков указано, что тело было доставлено в приемный покой в 7.45 (хотя Юрий Ф., со слов Михаила, уверяет, что был в больнице еще до 6 утра). И почему медики и эксперты противоречат друг другу, рассказывая то о том, как именно и в каком виде Людмилу привезли в больницу.

"Ее привезли в больницу уже мертвой. Я разговаривал с Юрием Ф. в присутствии следователя. Он сказал, что забрал Люду из бара, привез под соседний дом, просидел с ней в машине до утра – дескать, он не знал, где она живет, а она была настолько пьяна, что не могла назвать даже адрес. А потом она умерла. И где-то в полшестого утра он отвез ее в больницу. Почему они там стояли? Почему он не отвез ее в больницу, если, как он говорит, ей было плохо? Почему, когда таки привез на приемный покой, она была уже окоченевшей? Почему она была полностью обнажена?.. Ни на один вопрос он мне не ответил. Все повторял: я не знаю… У меня есть аудиозапись этого допроса. Потому что я слышал, что сейчас версия подозреваемых будет меняться. Я записал на диктофон все то, что он говорил тогда", - рассказывает Михаил.

Муж погибшей также сфотографировал и предоставил "Обозревателю" фотографии протоколов допросов обоих полицейских, которые давали показания о случившемся в качестве свидетелей. Говорит, сфотографировал их, когда в полиции ему предоставили эти самые протоколы для ознакомления.

Следователь, занимавшийся этим делом с самого начала, по словам Михаила, уверял его, что на теле Людмилы нет никаких следов насилия. Что местные эксперты взяли все необходимые пробы, мазки, срезы. Зафиксировали проведение экспертизы на фото и видео. Однако потерявший доверие к местному следствию мужчина настоял на том, чтобы дело было передано в прокуратуру Киевской области. Тогда и выяснилось, что в материалах дела многого не хватает.

"Нам следователь говорил, что согласно действующего законодательства он сделал все, что требовалось: и срезы, и смывы, и фото-таблицу, и видеосъемку. В результате ничего этого не было. Когда Миша начал требовать предоставить ему эти материалы, следователь сказал: они в прокуратуре. Пошли в прокуратуру. А там нам заявили: люди добрые, мы ничего не знаем, ничего не видели", - вспоминает муж Леси Руслан.

При участии столичных экспертов была проведена вторая судебно-медицинская экспертиза, на которой присутствовал и Михаил.

"Я должен был через это пройти. Боялся, что потеряю сознание. Но переборол себя, потому что понимал: я – единственный свидетель, который может это выдержать и потом что-то кому-то доказать. Мне запретили снимать тело Люды. Она была вся в синяках, вся избита. Царапины на боку и на ногах. На правом плече сзади – огромная гематома. В синяках руки, ноги. И в области паха… Женские органы у нее были порваны. В области талии – небольшие круглые синяки, как от пальцев… Они ее дико изнасиловали… То, что сейчас говорят, что это трупные пятна – это бред. При мне эксперты, описывая размеры и местонахождение этих пятен, называли их именно гематомами. Брали пробы. Нашли также на правом плече и на голове небольшие красные точечки. Говорили, такой след оставляет электрошокер", - перечисляет Михаил.

Еще один сюрприз ожидал Михаила, когда они вместе с Лесей разобрали пакет с вещами Люды. Оба уверяют: майка и брюки были влажными. Как-будто их пытались застирать. На них заметны рыжие пятна. "Такие остаются от плохо застиранных пятен крови. На ней в тот вечер были беленькая маечка и белые носочки. Я знаю, насколько Люда была чистоплотна. А тут – черные от грязи носки, трусы… Из капюшона кофты и носков выпадали сухие листья, трава… Откуда они там взялись, если, по версии подозреваемых, она была в машине Юрия Ф., черном Мерседесе Вито с кожаным салоном? Впечатление такое, что ее куда-то волокли – то ли живую, то ли уже мертвую… Нам повезло, что следователь был неопытный. Поэтому и отдал все эти вещи. Теперь Миша планирует отдать их в присутствии понятых и экспертов в областную прокуратуру", - рассказывает Леся.

Вместе с одеждой брату Людмилы под расписку отдали и ее мобильный, на который в ночь, когда женщина уехала, Иван так и не смог ей дозвониться. Хотя и пытался. Все никак не мог поверить, что сестра бросила бы его в чужом городе, даже не предупредив, что уходит. Оказалось, телефон не разрядился, а был выключен. Когда родственники пострадавшей включили его уже дома, он был заряжен практически полностью.

Сейчас, как рассказывают родственники и друзья погибшей, ни Юрия Ф., ни Дениса О. в Обухове нет. На допросы они не приходят, что еще раз наталкивает Михаила и Лесю на мысль: боятся - значит, виновны. Нет и машины, которая, по официальной версии была вся в рвотных массах принявшей смертельную дозу алкоголя Людмилы. Лесю удивляет тот факт, что машину никто как следует не осматривал и не изымал. Ее просто отдали владельцу.

"Они должны были поставить ее на штраф-площадку. И провести тщательный осмотр, взять образцы рвотных масс, если уж они говорят, что весь салон был ими испачкан. Это заняло бы часа два минимум. Но никто этого не сделал. А теперь и смысла нет. Там уже давно все вымыто-вычищено", - подчеркивает Леся.

Спустя 11 дней после смерти Людмилы особых подвижек в выяснении обстоятельств ее гибели нет. Никто не задержан. Не оглашены результаты второй экспертизы. Полицейские, которых близкие Людмилы Охрим винят в ее смерти, были допрошены лишь раз, в качестве свидетелей - с оговоркой, что закон позволяет им, как свидетелям, не давать показаний против себя самих.

Лишь муж и свидетели событий того вечера живут в страхе и стараются круглосуточно держаться вместе. Лесе уже поступали недвусмысленные предупреждения - сообщения в Вайбере и на телефон – "Закрой рот, или будет плохо и тебе, и твоему ребенку". На работу она не ходит – пытается перевестись в киевскую полицию. Не получится – собирается увольняться. К ее квартире постоянно приходят подозрительные люди. "Никто из коллег, с которыми проработала 13 лет, ни разу не перезвонил. И на мои звонки не отвечают. А начальник, когда я приходила писать рапорт, чтобы выехать из области на похороны Люды, сказал, что я сама виновата в случившемся. "Зачем ты ее с ними отпустила?"… Так я же отпустила подругу с коллегами, да еще и сотрудниками полиции", - рассказывает Леся.

"Я не смогу там работать... Мне не дает покоя мысль, что они могли вместо Люды увезти меня, Олю, которая была с нами. Я не понимаю... Если так уж захотелось чего-то - что мешало среди кучи девушек, бывших в этом баре, выбрать ту, которая была бы согласна с ними поехать?", - продолжает Леся.

"Мы не знаем, что делать… Нас предупредили, чтобы держались вместе. Чтобы Лесю никуда не отпускали, потому что она - единственный свидетель. По всему выходит, что дело пытаются замять сверху... Может, помогли связи Павла С., которого после Майдана люстрировали, а через две недели - восстановили на прежней должности? Нас тут просто перебьют, в этом Обухове. Почему так думаю? Да потому что даже наш кум, который работает в больнице и дежурил в ту ночь, когда я начал его распрашивать, что случилось, сказал, что начмед их всех предупредил: будут болтать - полетят с работы. Сказал, что ничего мне не скажет. И чтобы я забыл его номер телефона... Да и Оля, которая еще пару дней назад била себя в грудь перед камерами и уверяла, что ей совесть не позволит замалчивать то, что случилось, сейчас, вернувшись на работу в райотдел, отказывается общаться с журналистами, а на наши звонки не отвечает", - говорит муж Леси Руслан.

А квартиру Михаила, когда тот уехал хоронить жену к ней на родину, в Снятинский район Ивано-Франковской области, перерыли неизвестные. "Шкафы раскрыты, тумбочки. Даже балкон приоткрыт, хотя я точно помню, что все закрывал... Видимо, искали Людины вещи. Но я их дома не держу. Спрятал надежно", - говорит Михаил.

Михаил твердо намерен добиться справедливости. И чуть ли не каждый день, как на работу, ездит в прокуратуру Киевской области. А вот Леся, знающая правоохранительную систему изнутри, не верит, что это дело вообще когда-либо дойдет до суда. "Причиной смерти Люды однозначно запишут остановку сердца. Оно ведь и правда остановилось. А доказать причины этого будет нереально трудно. Что же касается изнасилования, то согласно новому КПК, уголовное производство по этой статье открывается лишь по заявлению потерпевшей. А потерпевшая у нас в земле. В гробу. Что произошло в ту ночь, знала только Люда и те, кто с ней был. И она не сможет, а они не захотят рассказать, что тогда произошло и было ли это по обоюдному согласию или насильно", - делится своими соображениями Леся.

"Обозреватель" позвонил начальнику Обуховского райотдела полиции Василию Януте, чтобы получить комментарий по поводу разыгравшейся в пристоличном городке драмы. Однако комментировать что-либо тот отказался, отправив нас за информацией в пресс-службу полиции Киевской области. "Николай Ильич Жукович в курсе ситуации. Он уже не раз давал комментарии вашим коллегам из нескольких украинских телеканалов". Напомним, ранее руководитель Центра по связям с общественностью полиции Киевской области Николай Жукович действительно рассказывал официальную версию произошедшего. В частности, он заявлял, что на теле погибшей Людмилы Охрим нет никаких следов насилия - хотя наши источники утверждают обратное.

Что произошло на самом деле, виновны ли полицейские в изнасиловании и смерти Людмилы или они стали жертвами трагического стечения обстоятельств, должно решить следствие, а после – суд. Но эта история однозначно станет экзаменом для новой полиции. Расследование дела должно быть настолько тщательным, прозрачным и безупречным, чтобы даже у близких погибшей не осталось ни тени сомнений в его объективности. И в том, что привычный для Украины принцип "ворон ворону глаз не выклюет" сменился на европейский "перед законом все равны".