"Что общего у всемирно известно публициста Харари и Шария", - аналітик

"Жизнь полна сюрпризов, парадоксов и головокружительных поворотов сюжета. Вы только подумайте: издательство, дабы привлечь внимание публики к новинке, выставляет главу книги в открытый доступ, и немедленно получает гораздо больше, чем рассчитывало - скандал. Или вот еще: популярный писатель развенчивает постправду, и не просто жжет ее глаголом, но погружает читателя в постправду с головой самым постмодернистским образом. Или такое: автор предупреждает о том, что нам не дано предугадать, чем обернется всеобщая информатизация, как еще интернет изменит жизнь, Вселенную и все остальное - и тут же сам подает наглядный пример, попадая в скандал, разгоревшийся благодаря соцсетям", - пише у своїй статті Катерина Щеткіна, передають Патріоти України, та продовжує:

"Все это - об одном из самых ярких ученых-публицистов нашего времени Ювале Ное Харари и его книге "21 урок для 21 века". Скандал начался с Украины, где книга Харари в украинском переводе увидела свет несколько раньше, чем русский перевод в России. Увидев анонс российского издательства, украинский блогер Андрей Черников подметил некоторые существенные несоответствия между украинской и российской версией. На следующий день история была подхвачена уже в российском сегменте ФБ - благодаря публикации издателя Дмитрия Кузьмина.

Несоответствия касались весьма чувствительных тем - украино-российского конфликта, Крыма, политики Путина. Оказалось, что для российской версии книги некоторые фрагменты текста были изменены. Выбирая между возможностью продать книгу в России и правдивым освещением событий, публицист выбрал первое. При этом он спешит отметить, что руководствовался вовсе не финансовыми соображениями (российский рынок, по оценкам автора, не настолько жирный), а желанием донести до читателя "недемократической страны" свои "главные идеи".

Видимо, автор уверен, что эти "главные идеи" вовсе не страдают от когнитивного диссонанса. В главе "Война" оккупация Крыма при переводе оказалась "присоединением", а замечание о том, что действия Путина в отношении Украины посеяли страх в сердцах соседей, было изменено на победную реляцию о том, что это "присоединение" повысило международный престиж России. Российскому читателю, безусловно, лучше преподнести такой вариант "правды". Харари в своих объяснениях честно пишет о том, что старался избежать опасности вступить в конфликт с внутренним миром российского читателя, чтобы не "оттолкнуть" его от книги и не помешать оценить по достоинству "главные идеи" книги. Поэтому автор услужливо пригладил реальность под вкусы читателя.

Также во избежание диссонанса с таинственной российской душой в главе "Постправда" Путина заменили Трампом. В английском и украинском варианте (а также немецком, французском и на иврите - согласно исследованию "Медузы") автор рассматривает действие пропаганды и фейковых новостей на примере выступлений Путина по поводу аннексии Крыма, и только в русском переводе - на примере избирательной кампании Трампа.

К сожалению автора, об этой подмене узнала широкая публика и оценила ее по достоинству. Причем объяснений потребовали не только в Украине, но и в России, а также, судя по всему, в других точках земного шара - Харари почувствовал, что должен как-то объясниться, и опубликовал колонки на Newsru.co.il и на Newsweek. Судя по этим разъяснениям, автор никак не ожидал неприятностей, да и объяснения оказались неубедительными и довольно манипулятивными.

Что ж, автор, конечно, прав: примеры должны быть близки и понятны для читателя, а потому в разных "национальных" версиях они должны быть разными. Харари приводит целый список "национальных расхождений" в разных переводах своей книги. Например, если в версии для Британии упоминается вокзал Паддингтон, то в китайской версии - центральный вокзал Пекина. Если в британской версии рассматривается в качестве примера футбол, то в американской место футбола занимает баскетбол.

Но вот беда, от этого вопрос о замене Путина Трампом в российской версии только обостряется. Харари, который, конечно, не знает бородатых советских анекдотов, неожиданно для себя воплотил один из них: каждый может выйти на Красную площадь с плакатом "Президент США - идиот!". А на книжный рынок - и подавно может. Притом, что для России пример Путина, очевидно, куда ближе и понятнее, чем пример Трампа. Поэтому такая "избирательность" автора выглядит как чистой воды самоцензура - он не хочет неприятностей и возможного запрета на книгу на российском рынке. Каким бы "тощим" этот рынок ни казался.

Каждому писателю хочется зарабатывать на жизнь книгами. Но при этом ни один писатель не хочет, чтобы кто-то подумал, что он пишет ради денег. Это может показаться странным, ведь многие люди работают именно за деньги и только ради денег. Но только не писатели. Для них деньги - это всегда что-то второстепенное. А первостепенное - делиться идеями, творить, влиять на умы, менять мир и т.п. Есть разные способы и практики выживания писателей в рамках этой проклятой дихотомии. Но большинству не удается долго ходить по лезвию ножа - удовлетворять издателя и нравиться публике, повышать продажи и в то ж время сохранять чистоту творческого процесса и принципиальность интеллектуала.

Но что же, в таком случае, "главное"? И какова его цена, когда слова так очевидно расходятся с делом? По всей видимости, это "главное" - не интеллектуальная чистоплотность и не стойкая приверженность фактам. Раз автор от них отступает - значит, так можно? Можно кормить публику постправдой, если только у вас найдется для этого подходящее оправдание? Если у вас есть уверенность в том, что вы "делаете добро", сеете разумное-доброе-вечное.

Но если "так можно" Харари, то так можно Путину, Трампу, Киселеву, Шарию. И мне тоже так можно. И вам. Потому что нет ничего такого, что ставило бы Харари (Путина, Трампа, Киселева, Шария) в какое-то особое положение. Университетское образование, ученые степени, индекс цитирования, тиражи книг - это все прекрасно, но это не является пропуском в какую-то особую касту, членам которой можно что-то такое, чего нельзя всем прочим. Мы можем пожалеть о том, что у нас больше нет такого рода элит - имеющих немного больше прав и возможностей, чем у обычного плебса. Или, наоборот, порадоваться, что таких элит больше нет. Но нет у нас больше и элит, которые устанавливают правила, принципы и ценности, на которых можно стоять и не мочь иначе.

Цена фарисейства интеллектуалов, готовых променять толику правды на увеличение тиражей и доли рынка, куда выше чем эти тиражи. Сделки с дьяволом вообще никогда не бывают "маленькими". Интеллектуалам привычно с долей презрения относиться к правилам, с долей цинизма - к правде, с долей нигилизма - к ценностям. Это своего рода интеллектуальный шик. Но отчасти и потребность - не сделаешь ничего нового, не создашь ничего стоящего, не изменишь мир, не нарушив правила, не подвергнув ревизии то, что принято считать правдой, не усомнившись в ценностях.

Однако в какой-то момент это превращается именно в шик, в моду, в общий глас о том, что правила, ценности и правда - это иллюзии для слабаков/дураков/потребителей. И это придумал не Путин и не Трамп. Они только воспользовались тем, что сделали для них другие. Те, кто понятие "элиты" свел только к самореализации и свободе самоизъявления, но при этом вымарал из него представление об ответственности, которое принимает на себя каждый, берущийся "менять мир". Те, кто свел "изменение мира" к тиражам и увеличению продаж своего "интеллектуального продукта", к "продвижению идей" - без всякой ответственности за содержание этих идей. Тех, кто возвеличил иллюзии эффективности, креативности, оригинальности, успеха, принеся им в жертву "смешные" и "мещанские" иллюзии истины и ценностей.

Серость, затопившая общество сверху донизу - следствие отсутствия четкой границы между черным и белым. Границы, которую никто не собирается поддерживать и наводить, и уж тем более, взваливать ее себе на плечи, как атлант небо. Должность титана сокращена. Авторитеты отменены - их место занимают популярные авторы, на глазах превращающиеся в поп-звезд и перенимающие соответствующие модели поведения. Слова Харари о том, что он готов на цензуру, чтобы донести до публики свои бесценные идеи, мало чем отличаются от слов какой-нибудь певички о том, что политика не должна мешать искусству, а потому она готова ехать с концертом хоть в девятый круг Ада и выступать перед самим дьяволом.

Харари, сам того не ожидая, преподнес 21-му веку еще один - 22-й - урок: еще никогда репутация не была такой хрупкой, а интеллектуал еще никогда не превращался так легко в паяца прямо на глазах почтеннейшей публики. Но - это уже, кажется, 23-й урок - ни карман, ни популярность интеллектуала от этого вовсе не пострадает. Публика всегда любила паяцев, а теперь готова доверить им даже больше, чем когда-либо доверяла интеллектуалам".