​Місія «Крим» та «потьомкінські» вистави Путіна: З чим спіткалися правозахисники Ради Європи?

З 25 по 31 січня в Криму діяла місія Ради Європи з прав людини. Ці спостерігачі стали першою групою представників міжнародних організацій, які отримали доступ на півострів за останні два роки, нагадують Патріоти України.

Місія складалася з чотирьох осіб, що побували на ряді ділових та ознайомчих зустрічей з російськими властями півострова, представниками місцевої прокуратури, ув'язненими, членами Меджлісу кримськотатарського народу, проросійськими і проукраїнськими активістами.

Про перебіг подій в ефірі Радіо Крим.Реаліі розповіли координатор Кримської правозахисної групи Ольга Скрипник, перший заступник голови Меджлісу кримськотатарського народу Наріман Джелял і організатор Українського культурного центру в Криму Леонід Кузьмін.

– Каковы были цели миссии Совета Европы, Ольга?

Скрипник: У нас была встреча с ее представителями перед тем, как они поехали в Крым, и мы задавали те же вопросы, пытались оценить риски. Как бы миссия ни заявляла о том, что ее визит не будет иметь политических последствий, – в отношении Крыма любые действия имеют политические последствия. Мандат миссии касался сугубо прав человека, то есть статуса полуострова он не касался. Задачей представителей Совета Европы было собрать как можно больше информации о нарушениях прав человека, найти конкретные контакты и людей. Мы предупреждали, что им устроят так называемую российскую показательную программу, – так оно и вышло. Однако по окончании визита мы получили подтверждения того, что представители миссии встречались и с людьми с другой стороны: с пострадавшими от российских властей, с жертвами политических преследований. Все это дает основания полагать, что европейцы получили более-менее объективную информацию.

– Миссия пришлась почти на двухлетнюю годовщину ввода в Крым российских войск. Многие недоумевают: почему таких поездок не было раньше? Кто-то мешал, или в самой Европе не хотели ехать?

Скрипник: Это вовсе не первая подобная поездка. Еще осенью 2014 года в Крым приезжал комиссар Совета Европы по правам человека Нилс Муйжниекс. Как раз его доклад был довольно жестким и говорил о нарушениях со стороны Российской Федерации. После этого дипломатические отношения ухудшились, и в Крым он попасть больше не смог. Понятно, что Россия пытается препятствовать подобным визитам на всех уровнях. Представителей уговаривают лететь только через Москву, получать разрешения российских властей. Украина, наоборот, заинтересована в том, чтобы факты нарушений в Крыму предавались огласке, и всегда настроена положительно. У нас ради этого даже закрывают глаза на маршрут приезда иностранцев в Крым, поэтому нет смысла делать вид, что мы не знаем, как попала на полуостров эта миссия. Во имя стратегических целей Украина идет на эти риски, ведь главное – показать международным институтам, что Россия нарушает права человека.

– Этот визит был одноразовым?

Скрипник: Все зависит от самого доклада, который положат на стол Генсеку Совета Европы Турбьерну Ягланду в конце февраля – начале марта. Насколько нам известно, это вообще первая попытка самой организации получить доступ на полуостров: до конца не было ясно, удастся ли договориться с Москвой. Проба оказалась в целом удачной. Сам доклад, к сожалению, не будет публичным, мы его не прочитаем, зато увидим реакцию Совета Европы, который будет решать, организовывать ли следующие визиты. Сам глава нынешней миссии говорил, что, с его точки зрения, миссия не должна быть разовой, что присутствие наблюдателей надо сделать постоянным.

– Какие полномочия есть у Генсека Совета Европы? Что он реально может сделать, чтобы повлиять на ситуацию с правами человека в Крыму?

Скрипник: Это сложный вопрос. Как раз во вторник Турбьерн Ягланд выступил с докладом на Парламентской ассамблее Совета Европы и заявил, что в условиях нынешнего кризиса они ищут новые инструменты для того, чтобы заставлять страны-участницы соблюдать Европейскую конвенцию по правам человека. Площадка ПАСЕ – дипломатическая, переговорная. Как один из вариантов сейчас рассматривают создание новой площадки, на которой будут обсуждать исключительно Крым – обмен политзаключенных и так далее.

– Спасибо, Ольга. По окончании работы миссии глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров подтвердил, что ее представители действительно провели ряд встреч вне российского плана, в том числе с организатором Украинского культурного центра в Крыму Леонидом Кузьминым. Как прошло ваше общение, Леонид?

Кузьмин: Мне удалось донести свое мнение, в том числе и о проблеме использования украинского языка в Крыму. Сегодня он вытеснен из сферы обучения в школах, профильный факультет в бывшем ТНУ закрыли. Украиноязычные крымчане могут смотреть и читать телевидение и газеты только через интернет или через спутник. Единственная украиноязычная газета «Кримська світлиця» перестала издаваться, как только на полуостров пришла Россия. Одним из последних громких преступлений российских властей Крыма стало закрытие детской театральной студии «Світанок». По словам детей, которые там занимались, такое решение приняли с подачи так называемого Центра по противодействию экстремизму, чьи сотрудники даже общались с родителями учеников и убеждали их, что украинский язык в Крыму сегодня, скажем так, не полезен.

– И делали они это в нарушение крымских законов, в которых прописано право крымчанина использовать любой из трех языков. Как вы думаете, Леонид, какие проукраинские организации могут стать следующими мишенями?

Кузьмин: Российские власти Крыма, напротив, сосредоточены на создании псевдоукраинских организаций – так называемых культурных автономий, которые будут благодарить президента Владимира Путина за присоединение полуострова, но по факту не делать ничего. Для представителей Совета Европы в одной из симферопольских школ организовали концерт, где дети исполняли украинские песни в национальной одежде. Это произвело на миссию сильнейшее впечатление, потому что европейцы потом говорили мне, что в общеобразовательных учреждениях все-таки используют украинский язык.

– И это понятно. Отличить настоящую украинскую культуру от так называемой «шароварщины» может только осведомленный человек. Как вы защищали свою точку зрения, Леонид?

Кузьмин: Одним из моих аргументов было то, что до аннексии в Крыму работали целые классы с обучением на украинском или крымскотатарском языках, а теперь такого нет. Украинский язык сейчас можно изучать только на факультативах – и то не во всех школах Крыма. Я также сообщил представителям Совета Европы, что на полуострове не проводятся школьные конкурсы имени украинских писателей, и объяснил, что показательные выступления для них подготовить было несложно, ведь дети какое-то время обучались по старым программам.

– Ощущаете ли вы пристальное внимание российских силовиков к себе и своему центру, Леонид?

Кузьмин: Да. Любое наше мероприятие вроде чтения книг на украинском языке заканчивается звонками из полиции или из пресловутого Центра «Э».

– Спасибо, Леонид. Представители миссии Совета Европа смогли также встретиться с членами Меджлиса крымскотатарского народа, в том числе с Нариманом Джелялом. Что интересовало европейцев, Нариман?

Джелял: Мы говорили о соблюдении и о доступности гражданских свобод в Крыму. Наших гостей интересовала свобода слова, деятельности СМИ, общественных объединений и проведения публичных акций. Все это закреплено в Конституции Российской Федерации, но добиваться реализации этих прав становится все сложнее и сложнее. Сам глава миссии Жерар Штудман занимался свободой СМИ в ряде других государств, и этот вопрос представлял для него еще и профессиональный интерес. Естественно, за непродолжительную встречу мы постарались донести максимум информации, чтобы просветить наших гостей, не вполне понимающих специфику Крыма. Общаться, конечно, пришлось через переводчика.

– То есть представители миссии знали о нынешних крымских реалиях очень мало?

Джелял: Это действительно так. Чтобы понимать ситуацию в Крыму, здесь надо было провести хоть какое-то продолжительное время. Даже в Украине не всегда знали крымскую специфику, хотя мы все жили тогда в одном государстве. Чего тогда ждать от европейцев, которые весьма далеки от этого всего и пытаются использовать шаблоны предыдущего опыта работы в странах Ближнего Востока, в зонах конфликтов, в бывшей Югославии? Ты пытаешься объяснить им, что ситуация здесь несколько иная, расставить акценты, и они честно признаются, что за одну поездку понять все невозможно, что надо приезжать в Крым снова и снова – и этого представители миссии искренне хотят.

– Давали ли они какие-то обещания?

Джелял: Ни в коей мере. Жерар Штудман – истинный дипломат, и он сразу разъяснил полномочия миссии, попросил не возлагать большие надежды на первый визит, когда в рамках одной недели они должны максимально разобраться в ситуации, но сообщил, что он намерен добиваться второго, третьего – в общем, последующих визитов представителей европейских структур на полуостров.

– Насколько я знаю, встреча миссии с представителями Меджлиса изначально не планировалась российскими чиновниками.

Джелял: Эта встреча действительно не планировалась, ее в Киеве добивались наши руководители. Мы тщательно отобрали людей, которые могли бы представить различные мнения для гостей, и обратились к руководству Совета Европы. Несмотря на попытки россиян, составивших очень плотный график для европейцев, не допустить нашу встречу, Жерар Штудман все-таки настоял на своем. Он даже пошел дальше и добился встречи с политзаключенным Ахтемом Чийгозом в следственном изоляторе, а также с представителями контактной группы по правам человека при Совете министров Крыма. С ее участниками проводились различные беседы, чтобы они думали над тем, что будут говорить европейцам, но они показали себя как достойные люди и донесли до миссии очень много полезной информации.

– Как, по-вашему, можно бороться с европейским информационным вакуумом вокруг Крыма?

Джелял: На встрече с Жераром Штудманом мы озвучили одну очень важную просьбу: разместить в Крыму постоянное представительство Совета Европы в виде мониторинговых групп, ведь в этой организации есть целые комитеты, следящие за соблюдением конкретных групп прав человека. В Крыму крайне необходимы не дипломаты, а эксперты, чья деятельность была бы не публичной, а профессиональной. Тогда, я думаю, в международные организации будет поступать максимально достоверная, объективная информация, на основании которой уже можно будет принимать конкретные решения.