"Мне тетя сказала, что там такая враждебная власть". Полковник российской армии, и ему "тетя сказала". Голова есть вообще?", - Юрій Солошенко

Звільнений заручник Кремля Юрій Солошенко розповів про Путіна, Савченко та ФСБ у своєму інтерв'ю для "Цензор.НЕТ", передають Патріоти України. Бесіду вела Ірина Ромалійська.

"- Что для вас было самое страшное за эти два года?

Самое страшное? Когда арестовали. Когда я понял, что меня изолировали от семьи, от родины, от всего, что было дорого.

- Вас не били?

Нет. Как меня бить? Раз ударишь - и нет меня…

Юрию Даниловичу Солошенко в мае исполнилось 74 года. Он болен раком. Дома лежачая жена, за которой он ухаживает. 48 лет он проработал на полтавском оборонном заводе "Знамя", последние годы - с 1999 по 2010 - был директором. Предприятие производило противовоздушные радары, комплектующие для зенитно-ракетных комплексов.

"Вон там, где сейчас Дом мебели, находился мой кабинет. Почти полвека через эту проходную ходил", - Солошенко проводит небольшую экскурсию по уже разрушенному заводу. Вспоминает, что елки, которые сейчас вымахали с семиэтажное здание, он лично привозил небольшими саженцами с Карпат.

"А это наша летняя сцена была! Тут начинала группа Фристайл!" - с гордостью рассказывает он. Уже в 2016-м завод признан банкротом, цеха распроданы или разваливаются. Юрий Данилович говорит, что не был на заводе шесть лет. И только по нашей просьбе пришел в свой бывший кабинет, где просидел последние два года своего директорства. С тех пор как он был здесь в последний раз, мало что изменилось: старый сейф в углу, металлическая вешалка, недорогая мебель, плохонький ремонт…

Показалось, именно здесь он раскроется. Ведь с заводом и связана вся его "шпионская история". Министерство обороны РФ многие годы было практически единственным заказчиком полтавского завода. Поэтому связи с российской "оборонкой" у Солошенко были налажены хорошо. Ключевую роль в его деле сыграл полковник Константин Колегов - сотрудник российского оборонного ведомства. Он работал в управлении, которое занималось торговлей.

"Я его жену знаю и тещу знаю, и украинские песни пели вместе…". Арест

- Мы с ним до этого очень хорошо общались: он был у меня дома, я был у него. Я его жену знаю и тещу знаю, и украинские песни пели вместе… И на заводе нашем его все знали: у него была пассия с нашего завода, возила ему в Москву документацию. А потом я, еще будучи директором, перестал ее командировать, и мы с Костей разругались из-за этого: он требует прислать ее, а я не посылаю, потому что 50 долларов в сутки стоит командировка. Она заявляла в отделе сбыта: "У вас бы никаких контрактов не было, если бы не мои отношения с Колеговым!" Понимаете? Я горжусь тем, что директор решает вопросы, а тут приходит девчушка и говорит так… А потом я ее уволил.

- И Колегов просить перестал?

Нет! Колегов просил прислать ее в Москву по трудовому соглашению. Ну а как я постороннего человека по трудовому соглашению с секретными материалами буду присылать? А он настаивал. А я тогда ему ляпнул и теперь каюсь (думаю, за это я и получил). Я сказал ему тогда: "В функциях нашего предприятия не записано оказание сексуальных услуг Колегову!" Он очень сильно на меня обиделся. Он такой небольшого роста, такой самолюбивый... Но я не думал, что это так далеко зайдет.

- Думаете, поэтому он вас так подставил?

Я не вижу других причин, почему ему так меня ненавидеть. Мне 10 лет грозило, а дали 6 лет строгого режима.

- Шерше ля фам…

Я хотел еще жене Колегова сообщить, потому что я ее знаю…

- Тогда еще, когда роман был?

Нет, сейчас. Он мне враг теперь, я готов его к стенке поставить, но сообщать жене не стал. Это непорядочно и не по-мужски, я считаю. Хотя по-мужски вот так написать донос на меня?

В начале 2014 года Солошенко по просьбе украинских коммерсантов связался с Колеговым, чтобы согласовать цену на производимые в РФ магнетроны, которые идут для комплектации зенитно-ракетного комплекса "Бук". В Украине уже идет война. Солошенко вспоминает, что Колегов тогда ему сказал: "Я не буду вооружать враждебную бандеровскую, фашистскую власть!" Сделка тогда не удалась. Но позже Колегов сам позвонил.

- Он звонит и говорит, что у них на складах неликвидов нашлись изделия В-67, их наш завод производил. Они в неликвидах почти 20 лет лежали. Колегов попросил приехать и подтвердить их качество. А у меня уже были билеты, отдыхать я собирался. Думаю: ну съезжу на один день - заодно с друзьями своими пообщаюсь, погуляю по Арбату. В Белгороде прохожу паспортный контроль, девушка-пограничник проверила документы мои и ушла, а потом возвращается и просит паспорт еще раз. Я даю. Она вышла в соседнее купе, и слышу - по телефону передает мои паспортные данные куда-то. Я понял, что меня ведут, а почему - не понял. У меня в кармане 3070 российских рублей и обратный билет на этот же поезд, в этом же вагоне, в этом же купе, с этой же проводницей Лидой, я с ней уже договорился. И не стал смываться. Каждый день, когда сидел в "Лефортово", жалел о том, что я не смылся тогда.

Юрий Солошенко кашляет, подносит платок к носу. Извиняется: "До сих пор вот результат сидения в камере "Лефортово". Я там до 14 июня фуфайку не снимал. Свитер и фуфайка: так и сидел. На час на прогулку, а все остальное сидишь в камере". Он подробно рассказывает, что Колегов предлагал ему купить еще и производимые в России изделия КИУ-43. "КИУ-43 - это комплектующие к зенитно-ракетной системе "С-300", которая в России считается супер-пупер, хотя уже есть "С-400" и разработки "С-500". Колегов мне говорил: "Возьми вот эти изделия, они уже списанные, они нигде не числятся, они для бизнеса хорошие", - рассказывает Солошенко.

В Москве меня встретил Колегов и еще один "шестерка", бывший полковник. Поехали мы в офис. Вдруг дверь нараспашку: "Всем оставаться на местах! ФСБ!" Лицом к стене нас… Я решил, что это повязали Костю за то, что он украл эти изделия. Но я ошибался. Забирают они у меня два телефона, кладут в пакет какой-то и дают: "Возьми свои телефоны". И я беру телефоны, а там в этом пакете уже какие-то бумаги. Я бросаю, говорю: "Это не мое!" Этот пакет с документами и стал потом уликой на суде.

- А что за документы?

Выписка из технических условий на клистроны КИУ-43. Там указаны секретные частоты. Они в деле писали, что я хотел узнать частоты этих клистронов, чтобы разработать эффективное средство подавления этих систем "С-300". Это абсурд полнейший, потому что эти системы у нас эксплуатируются, мы их знаем 40 лет уже.

"Если я вас оправдаю, это равносильно тому, что я пойду в отдел кадров увольняться". Следствие

- Когда меня задержали, я сразу потребовал, чтобы разрешили встретиться с консулом. Они мне говорят: "Мы написали консулу, но он отказался с вами встретиться. Даже посольства банановых республик за своих граждан беспокоятся, а о вас никто не спрашивает, никому вы не нужны!" Восемь месяцев я с консулом не мог встретиться, хотя я и телеграммы ему посылал, и через правозащитников передавал, и в "Новой газете" писала правозащитница Елена Масюк, которая брала у меня интервью.

- А у консула узнавали потом, почему он не приходил?

Он пришел и показал мне тридцать писем, которые он направил в следственное управление с требованием встретиться со мной. Наш консул Брескаленко Геннадий Семенович - очень добрый и заботливый человек. После приговора он ко мне в колонию приезжал два раза в Нижний Новгород.

- А допустили его когда?

Где-то месяцев через восемь после ареста. А я все эти месяцы из "Лефортово" (СИЗО Москвы, подчиненное Министерству юстиции РФ. - ред.) пишу во все инстанции обоснования абсурдности обвинения - президенту Путину, в Администрацию президента, начальнику следственного управления, директору ФСБ... Более 40 ходатайств написал. Ни одного ответа не получил. И не допускают защитника. И не допрашивают меня, потому что им неинтересно. Я следователя даже просил допросить меня на детекторе лжи. А он меня спрашивает: "А чего вы на детекторе лжи хотите?" Я ему: "Вы же мне не верите". Он: "Нет, почему, я верю. Но если я вас оправдаю, это равносильно тому, что я пойду в отдел кадров увольняться". Мне следователь сказал, что вопрос задержания решался на уровне руководства генеральной прокуратуры и КГБ.

- ФСБ…

Ну я их все равно кэгэбэшниками называю. Там в каждом кабинете с одной стороны портрет Железного Феликса (Феликса Дзержинского. - ред.) на стене, а с другой - портрет бронзовеющего Вовы (Владимира Путина. - ред.). Мне один капитан говорил: "Ельцин, конечно, слабый президент был, но без Ельцина у нас бы не было Путина!" С такой любовью говорил - "не было бы Путина". Путин на этих опричников и опирается: они сделают все, что будет приказано.

- А с семьей была связь какая-то?

А это тоже один вариант давления на меня. Следователь говорит: "Пусть приедет сын, я хочу его допросить". Я говорю: "А что вы его допросите? Он ничего не знает по моим делам". Век живи - век учись: я тоже за это время кое-чему научился. Дали мне возможность по электронной почте письмо отправить Саше: написал, какие вещи привезти мне надо. 5 августа меня задержали, а 5 сентября он приехал. И, к счастью, следователь в этот день был в командировке в Пскове. И адвокат, которого ко мне не пускали, намекнул ему - и Саша в тот же день уехал обратно. Хотели его закрыть, а потом на меня давить, чтобы я сознавался, иначе его не выпустят. Сын никакого отношения не имеет к предприятию, к моей работе. Он занимается извозом, таксует. У него маленький ребенок. Думаю, если бы его закрыли, то я б признался, что я Путина приехал убивать.

- Какие условия в "Лефортово"?

Я в "Лефортово" был год и пять месяцев, потом полтора месяца был в "Матросской тишине" (СИЗО №1 Москвы. - ред.), потом два с половиной месяца был в областной больнице нижегородской и полтора месяца в колонии. Когда я приехал опять в лефортовское СИЗО и своему сокамернику рассказывал, как я жил в колонии, так он мне говорит: "Ты что, с санатория приехал?" По сравнению с колонией "Лефортово" - это очень тяжело. Камера 2 на 4 метра, окошко там на верхотуре, холодина, как в подвале, стены полтора метра толщиной.

- В камере сколько человек?

Два. Мы сидим постоянно. Там не погуляешь. Один раз в день на час выводят на прогулку. Прогулка в такой же камере, только без потолка. Девять шагов вдоль, четыре шага поперек - вот и вся прогулочная камера. Хотя вот питание в "Лефортово" нормальное, не сытное, но приготовлено нормально. СИЗО прикреплено к городской столовой рабочей на заводе каком-то авиационном, и оттуда возили нам питание, а в лагере, конечно, питание страшное. В "Лефортово" белый хлеб каждый день выдавали - по батону на человека.

- Не голодали - и то хорошо.

Ой, я вам сейчас расскажу! Я сидел с миллионером одним последние полтора месяца. Он постоянно живет в Канаде, при этом гражданин Израиля и России. Дом у него за 8,5 миллионов долларов. Часов у него - на 5 миллионов.

- За что сидел?

Интересная статья - "обещание в содействии получения взятки". Шесть лет получил. И вот ему раз в неделю 45 килограммов передачи. И он заставляет меня помогать ему съесть это все, потому что он не справляется. Я уже когда в Полтаву вернулся, встретил старого знакомого, который в областной администрации работал, и он говорит: "Я в супермаркете видел мясо хамон, я такого и названия не слышал". Я ему говорю: "А оно мне так надоело в камере".

- А как другие к вам другие заключенные относились?

В "Лефортово" я, кроме своего сокамерника, никого не видел. Я знал, что там Надежда Савченко содержалась, Варя Караулова, уехавшая к жениху в Турцию, где ее и повязали и террористкой считают. Но мы их не видим. Вертухаи относились неплохо, там и девчата были, охраняли нас. Но вот эта камера… Я же вам не рассказал эти трогательные подробности. Параша, извините за выражение, под глазком в двери расположена, и в этот глазок через каждые пятнадцать минут заглядывает кто-то.

"Если подпишете, обещаем вам условное наказание". Сделка со следствием

Прошло десять месяцев, я все сижу в "Лефортово". И мне говорит следователь: "Если вы не подпишете показания, что вы действительно занимались шпионажем, то мы продлим на полгода еще следствие. За эти полгода подберем еще пару статей и начнем все сначала. Если вы подпишете, мы обещаем вам условное наказание, вы будете освобождены в зале суда, а до этого переведем вас под домашний арест". Они даже поехали к моему другу в Мытищи (город в Московской области. - ред.), он дал расписку, что обеспечит условия для домашнего ареста.

- Поверили?

Я сказал следователю, что он не такой большой тут начальник, - чтобы дал кого-нибудь покрупнее, кто мне пообещает. Пришел начальник следственного управления Растворов Игорь Юрьевич, говорит: "Ой, Юрий Данилович, у меня отец тоже Юрий Данилович, 42-го года рождения, вы чуть ли не отец родной. Конечно, условно дадим, подписывайте! Я уже поговорил с заместителем председателя Московского городского суда, это мой друг. Сказал, что вам 73, он согласился дать вам условно". И я подписал это досудебное соглашение. А как только подписал, они исчезли. Я был уверен, что этот фарс закончится судом и меня поменяют, что меня взяли для создания обменного фонда.

"Три заседания по полчаса. На четвертое - приговор". Суд

Мне сказал следователь, что суд серьезный, все судьи нарядные, что я обязательно должен прийти в костюме. Я написал, чтобы мне передали костюм. Мне передали костюм и туфли. Шнурки повыдергивали, с брюк, извините, даже крючки повыдергивали. Штаны руками придерживал. Кино и немцы! Это сейчас смешно, а тогда мерзко было, противно. На суде никаких намеков на условное наказание. Прокурор попросила 10 лет строгого режима. Суд был закрытым. Приходил консул, приходили правозащитники, пресса приходила, телевидение: никого не пускали. Хотя там ничего секретного не было сказано.

- Сколько суд длился?

Три заседания по полчаса: первого октября, третьего и пятого. А четырнадцатого октября уже зачитали приговор.

- Впервые слышу о такой практике в подобных делах. А свидетелей, например, не было?

Всего три свидетеля было. Первые два - водители, которые якобы собирались везти меня куда-то с этими документами: письменные показания дали, на суд не пришли. Ну и Костя Колегов. Интересно, как он давал показания. Адвокат его спрашивает: "Вот вы с ним работали 10 лет, почему вы его не предупредили, что это секретная документация, а сразу пошли в ФСБ заявление писать?" "Я заявления не писал", - так трусливо говорит. Неудобно, глядя мне в глаза, сказать, что настучал. А прокурор, девочка юная, говорит: "В первом томе дела ваше заявление в ФСБ". Он тогда: "Мне тетя сказала, что там такая враждебная власть". Полковник российской армии, и ему "тетя сказала". Голова есть вообще?

- Вы тогда на суде впервые после задержания с Колеговым встретились?

Да.

- Какие эмоции испытывали?

Я на эту мразь и смотреть не мог. Он что-то сидит и мямлит. А я говорю судье: "Пусть говорит громче, я же ничего не понимаю". А судья: "А меня вы понимаете? У меня голос поставлен". Я говорю: "Тут не в постановке дело, а в том, что правду говорить легко и приятно, как Иешуа сказал, а врать даже негодяю не совсем, наверное, удобно".

- Ну хоть взглядом пересекались? Вы же были товарищами, друг у друга дома бывали, знали про женщину его, в конце концов.

Нет, не встретились. Сын мой Саша ему тогда по электронной почте написал: "Ну что, получил свои 30 сребреников?" Естественно, он не ответил.

"Это понятия несовместимые - Путин и гуманизм". Освобождение

Я догадывался, что после того как освободят Надежду Савченко, очередь может и до меня дойти. Когда ее освободили, я прочитал в одной из газет цитату Порошенко: "Сегодня я уже могу сказать, что следующими будут Солошенко и Афанасьев". И когда 1 мая меня с церкви, а это Пасха была, забрали и с вещами на выход в колонии, то все ребята сказали: "Это тебя уже домой". Вещи мне вернули. Кто-то еще из этих вертухаев вещи понес: такого же не бывало никогда! Ведут. А куда ведут, не знаю.

- Я помню видео: вы заходите в кабинет начальника СИЗО и первым видите Медведчука…

Только дверь открылась, смотрю: Медведчук стоит. Когда узнал его, понял: освобождают. За столом стоит в парадном мундире начальник СИЗО Ромашин. Он зачитал: "Руководствуясь принципами гуманизма…" Я позже сказал уже нашему Президенту, что это понятия несовместимые - Путин и гуманизм.

Начальник СИЗО Ромашин - нормальный мужик. За четыре дня до освобождения он ко мне приходил, когда мне скорую помощь вызывали, и на полном серьезе просил: "Не умирайте, я вам обещаю, что я вас скоро провожу". Он не мог сказать, что нас освободят.

- Почему скорую вызывали?

Я рассчитывал, что меня ко Дню России, 12 июня, освободят. Не освободили, и я перенервничал - случился гипертонический криз. Пришел начальник СИЗО и просит не умирать. А я говорю: "Алексей Алексеевич, я обещаю вам, что не умру".

- Тогда многие обратили внимание на фразу Медведчука на видео. Увидев самолет, вы его спрашиваете: "Это все наши?", он отвечает: "Это все ваши"…

Я не хочу сказать, что люблю Медведчука больше, чем кого-то другого, но я этого не помню. Тогда такое состояние было: я увидел наш самолет, и там Ирина Геращенко, Цеголко. Мне потом пересказывали слова Медведчука, говорили, что он этим ответом отделил себя. Я не защищаю его. Я спросил его: "Вы будете лететь с нами?" Он говорит: "Нет, я еще задержусь до вечера. Там вас ждет Геращенко".

"Савченко не хватает ни политической культуры, ни образования". О политике

Следите сейчас за новостями? Вот Савченко развила бурную политическую деятельность…

Во-первых, Савченко - молодая девушка, я не знаю, кто у нее имиджмейкер и спичрайтер, но... Она говорит, что установит диктатуру, а потом отдаст власть народу. Много мы диктаторов знаем, которые отдавали потом власть? Ерунда это. Девочка почувствовала себя на гребне, а не хватает же ей ни политической культуры, ни образования.

- Политики к вам не приходили, в партии не звали?

Нет, не звали.

"Ошарашил меня: "Ты знаешь, что у тебя рак?" О здоровье

- Вы говорите о своем диагнозе?

Рак предстательной железы. Я секрета не делаю из этого.

- Давно?

В тюрьме узнал. Знаете как? Меня заместитель начальника тюрьмы вызывает, пацан там лет тридцати. Ошарашил меня: "Ты знаешь, что у тебя рак?" Я ответил, что знаю. Просто ответил в тон ему, чтобы он не думал, что он меня поразил своим вопросом.

- Как думаете, вы и заболели там?

Наверное. Холодно же было. По крайней мере, в "Матросской тишине" полтора месяца меня обследовали и выписали здоровым. Не было никаких предпосылок.

- Сейчас вы проходите курс лечения?

Мне дали уколы, которые три месяца действуют. И таблетки пью каждый день. Дальше - живем!

Домой, где ждет его прихода жена и 9-летний внук, которого дети оставили погостить у деда, Юрий Солошенко идет вдоль разрушенных корпусов родного завода".