Чергове замилювання очей: Викрита правда про медслужбу Міноборони

У Міноборони кажуть, що медслужба працює чудово. Чи дійсно медреформа дісталася і до Сходу? Або ж доповіді Міністерства оборони поки залишаються словами, які за бажанням того, хто промовив їх, повинні матеріалізуватися? Правду розповіли експерти та бійці з передової, повідомляють Патріоти України з посиланням на Іnforesist.

"На Восточном фронте без перемен", — практически ежедневно в сводках штаба АТО несколько раненных и иногда один погибший. Грустная статистика говорит о том, что война не окончена, хоть и подзабыта большими городами вдали от линии фронта. И хоть боевые действия и вправду уже не такие активные, как два года назад, но роль медиков и полевых госпиталей не становится от этого менее важной. Каждая минута здесь — на счету, а соответственно важен каждый санитар, каждая машина и каждый медикамент.

Совсем недавно начальник медицинской службы ВСУ Эдуард Хорошун выступил с докладом, в котором описал грандиозные масштабы реформирования военной медицины. Аптечки есть, машины есть, подготовлены новые кадры для работы на передовой. В общем, загляденье, а не медицинская служба — еще немного и можно будет отправлять господина Хорошуна реформировать медслужбу в армии США, например.

Эдуард Хорошун

Мы решили уточнить у тех, кто ежедневно находится на передовой, чтобы оказывать медицинскую поддержку бойцам — правда ли что медреформа добралась и до Востока? Или же доклады Министерства обороны пока остаются словами, которые по желанию говорящего их должны материализоваться?

«З початку АТО систему медзабезпечення ЗСУ переформовано та вдосконалено етапи надання медичної допомоги», — начальник медичної служби Едуард Хорошун

На протяжении последних двух лет украинская армия действительно всеми силами пытается наверстать упущенное за предыдущих 23 года. В условиях войны одной из первых должна была бы видоизмениться как медицинская служба, от которой на передовой зависит так много. Однако стать до конца самостоятельной у неё так и не получилось. Глава благотворительного фонда «АСАП ЕМС» Илья Лысенко, в народе известный как Хоттабыч покрывающий 30% фронта медпомощью, отмечает — положительные сдвиги у государственной машины безусловно есть, однако работать без сторонней помощи у этой самой машины вряд ли получилось бы:

«Я бы не сказал, что военные не работают, это не так. Но у них благодаря таким группам, как наша есть больше ресурсов, которые позволяют существенно выигрывать и в комфорте, и во времени, и в качестве, а ведь в этом, в итоге, и состоит наша основная миссия — украсть время у смерти, дабы спасти жизнь», — говорит он.

Хоттабыч

При эвакуации раненных и военные, и вспомогательные, волонтерские, бригады работают вместе. Согласовывают свои действия благодаря единому координационному центру, который находится в Донецком секторе.

«Это наш координационный центр. Это то, что сделали мы. Это не волонтерство, это та работа, которую мы выполняем, чтобы спасти положение вещей, которое сейчас есть в Министерстве обороны. Наш координационный центр, который включает и военных, работает уже несколько месяцев, но господин Хорошун там ни разу так и не появился. Но зато он везде докладывает, что в Донецком секторе с медициной, слава Богу, более-менее нормально. Ну нормально, потому что мы нашли способ взаимодействия с Министерством обороны и плотно работаем вместе. Но он для этого пальцем об палец не ударил. А доклад, да, получился неплохой», — рассказывает Хоттабыч.

И всё бы хорошо, если бы господин Хорошун остановился на общих фразах в стиле «мы переформатировались», «мы усовершенствовали», но дальше, как говорится, Остапа понесло. И в ходе доклада рождались новые и новые заслуги начмеда.

«На сьогодні медичні підрозділи забезпечені спеціальною медичною технікою на 80%, а санітарною — на 66%, броньованою санітарною технікою на 45%», — начальник медичної служби Едуард Хорошун

Драгоценные минуты для раненных на передовой выигрывают часто благодаря своевременной эвакуации. Именно потому одна из ключевых потребностей медицинской службы — это адекватная техника для срочной транспортировки бойцов в полевые госпитали. Часть такой техники, те же мобильные госпитали, не раз передавали Украине в качестве гуманитарной помощи из Европы и США. Остальное — закупают волонтеры.

Валентине Вараве, например, с помощью неравнодушных украинцев в Европе удалось пригнать около 20 машин скорой помощи для передовой. Каждая из этих машин ежедневно спасает жизни. Но волонтерских сил на всех естественно не хватает. При этом, возникает вопрос — если Министерство обороны так хорошо обеспечивает собственные службы техникой для эвакуации, то что в АТО вообще делают волонтеры?

«Директор Военно-медицинского департамента генерал Верба еще год назад говорил нам: «ВЫ страдаете ерундой, тратите деньги людей — скоро закупим 145 санитарных машин! Займитесь чем-то другим». Мы не послушались — и сейчас раненных вывозят преимущественно на волонтерских машинах. А 145 обещанных УАЗиков превратились в 50 волноприводных авто типа «Богдан» на базе «Грейт Волл»», — вспоминает Валентина Варава..

Интересно, что полковник Хорошун в своем жизнерадостном докладе озвучивает еще вот такую информацию: «медична служба ЗС України у вересні 2016 року отримала 5 санітарних автомобілів типу ХАММЕР з комплектами медичного оснащення, які розподіляються в бойові бригади. Один такий автомобіль вже перебуває в районі проведення АТО, 4 залучені тимчасово до навчань в Міжнародному центрі миротворчості та безпеки, що відбуваються неподалік Львова».

На фото справа: Оксана Черная

Так что следующий вполне очевидный вопрос — что делают четыре полностью медицински оснащенных авто в Львовской области? В то время, как они могли бы спасать жизни бойцов на передовой. К примеру, в Луганской области. Здесь в составе 28 ОМБР несет службу Оксана Черная — долгое время она была просто волонтером, однако все же приняла присягу и пошла служить. Теперь обо всех превратностях работы медслужбы знает еще лучше.

«Государство не выдает машины. Было что-то выделено еще в 2014 году, но в 2016 году, спустя два года боевых условий, это уже просто развалюхи. И то — ремонтируются, да и заправляются они не за государственные средства. — Вообще никаких средств на ремонт, а скорее даже реставрацию этих машин передано не было. Катаемся в основном на волонтерских машинах — у нас в батальоне их целых две. В других батальонах еще более катастрофичная ситуация — вроде бы условно что-то есть, но по факту на ходу нет практически ничего. А если нет санитарного транспорта, то это десятки потерянных жизней», — говорит Оксана.

«Бойові частини на 100% укомплектовані сучасними аптечками», —начальник медичної служби Едуард Хорошун

Вот только современные аптечки включают в себя не вполне современные лекарства. К примеру, уже третий год волонтеры просят государство взяться за закупку норадреналина, который бы помог многим раненным доезжать до госпиталей живыми.

«Уже в который раз искали норадреналин для спасения тяжелораненного. И нашли только благодаря диаспоре, которая в срочном порядке доставляла его в Украину вместе с еще одним препаратом, который у нас не сыскать. Мы уже два года ищем норадреналин по всему миру — а чиновники не сделали ровным счетом ничего, чтобы он появился в госпиталях или хотя бы аптеках Украины. Мне бы очень хотелось, чтобы господин Стеблюк (прим. — помощник министра обороны Украины в вопросах медицинского направления) сам сидел рядом с умирающим парнем, заглядывал ему в галаза и говорил: «Так у нас же все лекарства есть»», — пишет волонтер Елена Сотничек.

Чего еще нет в «современных аптечках», так это лекарств-гемостатиков — веществ, которые повышают свертываемость крови, фактически останавливая кровотечение. Но зачем такая мелочь бойцам на передовой, если у них есть «современные аптечки»? Тем более, что вместо препаратов кровь можно остановить старым-добрым совковым жгутом Эсмарха. Вероятно, совковый резиновый жгут куда современнее кровоостанавливающих турникетов, на которые перешли практически во всех вооруженных силах мира. Но тут, конечно, цена вопроса — жгут стоит 14 гривен, а турникет — 120 гривен. Ради такой экономии на жизни бойцов можно вполне попутешествовать во времени и сделать вид, что лучше «старого проверенного» ничего лучше нет.

Еще бОльшая проблема с обеспечением медпунктов батальонов — здесь не хватает банального аспирина, рассказывает Оксана Черная:

«Мы пишем и пишем заявки, но по ним банально ничего не выдают. При этом, простите, срачка-болячка, грипп — лекарств у нас нет ни от чего. Просим физразтвор, анальгин, аспирин, шприцы, но все заявки просто исчезают. Более того, постоянно приезжают какие-то проверки, переписывают наши медикаменты, пытаются в чем-то уличить. Мне проще пойти и самой купить солдату лекарство. А самое смешное, что если открываешь список того, чем обязан быть обеспечен медпункт батальона на передовой, то складывается впечатление, что составлял его идиот. Часть медикаментов в списке давно устарела, часть просто не нужна, часть невозможно хранить в таких условиях — к примеру, тот же морфин, которому нужны определенные условия, да еще это и наркотическое вещество. Ну неужели нечем его заменить?», — рассказывает Оксана.

Бойцы знают — больше шансов выжить у них там, где есть волонтерская медицинская служба. Да и Министерство обороны в лице полковника Хорошуна благодарит волонтеров за помощь, признавая их вклад в «общее дело». Однако желание некоторых сотрудников МО рассказать о собственных заслугах, причем, зачастую, абсолютно высосанных из пальца, напоминает всё тот же жгут Эсмарха — по факту он есть, он способен что-то делать, но в своей совковости он настолько устарел, что его давно пора заменить. И, конечно, значительно проще раз в год-полгода подготовить победный доклад, чем действительно ломать систему изнутри и представлять доклады, пусть и менее оптимистичные, зато честные", - пише видання.