Я вообще не был сторонником Майдана: Колишній "ватник" став відчайдушним захисником України, не потрапивши до лав терористів "ДНР"

Історія про те, як колишній "ватник", який не зумів потрапити в так зване "ополчення ДНР", став одним з найбільш відчайдушних захисників України. Про це розповідається на сайті каналу 24, інформують Патріоти України. Далі - мовою видання:

Старший лейтенант, помощник начальника штаба первого батальона, начальник разведки 93-й бригады Александр Проскурин, по словам сослуживцев, отличается той правильной формой обезбашенности, которая не один раз позволяла ему сохранить жизни своих людей во время выполнения боевых заданий.

Сам он и про войну, и про полученные ранения, рассказывает настолько весело, что его рассказ воспринимается еще страшнее.

В интервью сайту "24" Проскурин рассказал, почему решил искупать вину перед Украиной кровью, как оказался в ВСУ и объяснил, почему у него все получилось так, как должно было получиться.

Как твоя служба начиналась?

В армию я пришел в августе 2014 года, в добровольческий батальон "Донбасс". Всему этому предшествовали те события, которые начинались в нашей стране в марте этого же года. Я вообще не был сторонником Майдана. Ватник был страшный. То есть, у меня в голове и сознании были вот эти все вещи "Россия приди!" и "Путин – президент мира"… Три раза пытался попасть в "ополчение" в Краматорске.

Почему аж три?

Знаешь, постоянно, как Бог отводил. Первый раз пришел к ним – нет оружия, второй раз пришел – бланков нет, на третий раз тоже что-то не сложилось, сказали позже подойти. И через два дня в наш город заходит украинская армия. А нам же рассказывали что? Что украинская армия – это каратели, фашисты, бандеровцы, которые еще во время Второй Мировой войны боролись за освобождение украинского народа от советской власти, и сейчас опять к нам придут с такими же намерениями! Пропаганда со стороны России, в нашем городе, да и в большинстве восточных областей, как в то время, так и сейчас, действительно качественная. Мы, в плане информационной политики, им проиграли по всем фронтам.

Заходит украинская армия – и?

И я же жду, что сейчас уже виселицы на площади строить будут, начнут людей отправлять в трудовые команды на работы. Проходит день, два, три, четыре – а в городе ничего не происходит.

Совсем?

Ни-че-го!

Ну и после этого момента, я, как человек, который себя позиционирует здравомыслящим, задумался. Если ничего не происходит, значит, нам врали. Потому что, если в украинской армии все действительно такие негодяи, как рассказывали, то хоть один какой-то эпизод – когда кого-то изнасиловали, убили, ограбили, зарезали – должен был быть. А его не было, ни единого. Начинаешь понимать, что, что-то тут не так, что тебя обманывали. Если тебя обманывали, то смысл одной стороне, которая борется за правду, врать? То есть, если они врут – значит, они неправы. Если они неправы, а я на это клюнул – значит, я – дурак, и надо искупать вину перед Родиной кровью.

Пошел в военкомат. Я же офицер запаса, в 2011 году закончил военную кафедру в Киеве, командир радиолокационной станции. Прихожу, говорю: "Добровольцев в армию набираете?". Там дядька сидит, на меня смотрит и спрашивает: "А ты против кого воевать собрался?". О, су*а! Я развернулся и ушел. В интернете тогда писали, что в Донецкой и Луганской областях мобилизации не будет. Посидел, репу почухал – надо же на фронт идти, если решил, нельзя же заднюю давать.

Так получился батальон "Донбасс"?

"Донбасс" чисто случайно получился. Смотрел в YouTube разную информацию, нашел ролик, где девочка по имени Маша, будучи в балаклаве, рассказывала про батальон "Донбасс". Потом, она снимает балаклаву – смотрю, а она такая красивая оказалась! Сразу понял – надо идти в "Донбасс"!

Написал заявку. Через несколько дней перезвонили, сказали 18 августа прибыть в Курахово, дали список, что иметь с собой. Предупредили, что поначалу ни документов, ни оформления не будет. Согласился. Таким образом, я и все мои товарищи, с которыми сейчас воюем в одном батальоне, прибыли со мной в один день. Национальный порыв вот на тот момент был, да, сильный.

А потом?

Потом начинаешь понимать эту кухню. Начинаешь смотреть. Мы же люди, мы привыкли брать частные случаи и возводить их в абсолют. Допустим, увидел офицера-негодяя, и думаешь, что во всей армии офицеры – сволочи. Увидел, что где-то кто-то со склада что-то тянет, и думаешь, что во всей армии что-то тянут. Такой менталитет.

Нас за два дня, числа до 21 августа, набралось порядка роты – 100-120 добровольцев, успели сформировать три или четыре учебных взвода. Меня поставили командиром второго учебного взвода. Нас тогда на Иловайск чудом не кинули. Начальник разведки батальона затормозил ситуацию, потому что оружия на всех было недостаточно, а экипировки не было вообще.

Что было потом?

Потом мы начали кочевать с батальоном "Донбасс", как цыгане. Из Курахово – в Днепр. Затем должны были уезжать в Киевскую область на полигон Нацгвардии, но нас перевезли с одной точки Днепра на другую – в пионерлагерь имени Терешковой. Мы потом смеялись и называли себя не батальон "Донбасс", а батальон имени Терешковой. К осени перевели на полигон 93-й бригады. К тому моменту уже началось расслоение.

То есть?

То есть, мы воевать хотели, действовать, принимать активное участие в освобождении и обороне своей страны, приносить пользу, а не быть на полигонах и ждать, когда, наконец-то нас отправят в зону проведения АТО, на войну. Все эти разговоры "когда же на фронт?". Хотя те, кто в казармах больше всего орал: "Нам бы быстрее до врага добраться, да мы им глотки порвем!", те, при первом же обстреле, сдулись – и все. Я потом эту закономерность частенько встречал – те, кто громче всего кричат, потом меньше всего делают.

Первая часть из батальона "Донбасс" перешла добровольцами в 93-ю бригаду к концу октября 2014 года. Тогда контрактников не было, желающих воевать – не было, а тут такой клад под боком! На нашей основе полностью сформировали одну контрактную роту, еще по старому штату около 100 человек, частично АГС-ный взвод и частично противотанковый взвод. Все это было сформировано тоже из добровольцев.

Когда выехали в зону АТО?

В январе 2015 года. В Донецкую область, в Очеретяное. В ночь с 16 на 17 января нам сказали, что мы едем на задание. Ехали-ехали, не пойми куда.

Местность никто не знал. Возможно, у командиров карта и была, но у взводных ее не было. Единственный ориентир – аэропорт. Он там, где стреляют. Переночевали в свинарнике каком-то, тогда первый раз видел как "Грады" работают. Был такой мандраж. Даже не то, что страшно… Просто пока еще не знаешь, что это такое, оно так – уууууух! Интересненько, что ж это будет-то?

Переночевали, подняли нас в 6 утра. На дороге между Водяным и Тоненьким – это я сейчас знаю, что это Водяное и Тоненькое, а тогда, для меня это были неведомые дали: дорога, какой-то разваленный животноводческий комплекс, Юг – строго прямо и на 10 часов аэропорт находится.

Куда ехали?

Нам ставят задачу: "Мужики, надо взять под контроль Свято-Иверский монастырь возле нового терминала".

Нам разложили распечатанную гуглмеповскую карту, где-то метр на полметра, еще 2012 года. Если бы не взлетная полоса – я бы вообще не понял, что это такое мне показывают. Начали объяснять, мол, будет такая-то арт-подготовка, что артиллерия просто все сметет. Говорили: "Вы просто зайдете, зачистите помещение от сепаратистов, займете монастырь и держитесь, ждите подкрепления".

На вопрос, какой вид оружия может быть использован против нас, сказали, что там один, ну, максимум два крупнокалиберных пулемета и все. На новом терминале: нулевой и четвертый этаж не наши, все остальные – наши, прямо перед нами монастырь, потом, старая пожарка и полосатик. Оттуда, возможно, по нам могут работать, но там не больше ручного пулемета. Понятно? Понятно. Погрузились. Механизированная рота без трех машин, плюс нам была дана танковая рота. Рота была поделена на две группы, в каждую входило по два танка и еще два – как резервные были. Обменялись частотами, проверили связь, все отлично, все нормально работает, едем.

Помню, что я по-походному ехал до поворота с трассы на метеостанцию. Я еду, что-то постреливает, интересно так! Потом поворачиваюсь – смотрю, уже все позакрывались, а я до сих пор лицом торгую. Вниз прыгнул, люк закрыл. Только мы выехали на взлетную полосу – как понеслось со всех сторон! Трах! Бах! Что происходит – ничего не понятно. Откуда стреляют – непонятно. У меня оператор начинает нервничать, вертится по сторонам, не понимает, где цель, куда стрелять. А чем больше возле меня человек нервничает и паникует, тем мне проще. Мне тогда проще собраться. Если возле меня человек будет спокойный как камень, то я сам буду нервничать. А тут же надо сохранять лицо, надо поддержать человека. Вот я ему говорю: "Сережа, не паникуй! Маршрут знаешь – движемся". Доехали. Одна группа полетела между диспетчерской вышкой и пожаркой прямо на монастырь. Наша группа должна была фланговый обхват делать, обходя диспетчерскую вышку справа.

И?

И танки нас бросили. Танкисты выехали на взлетную полосу, начался обстрел, танкисты не стреляют. Они потом рассказывали, что у них триплексы побило, и все заклинило. Короче, они развернулись и уехали. И мы такие стоим, типа, вот мы, здравствуйте! Стреляют откуда-то. У меня на 15-м снаряде клинит пушку. Потом пулемет заклинило.

Высадили нашу пехоту, но высадили не там, где нужно. Часть закрылась на диспетчерской вышке, часть на монастыре воюет. У нас пошли первые "трехсотые". Был там такой "Мерлин", он отправил людей пешим строем за БМП, две плотненьких колонны, они рядышком стояли. Прилетела 82-я мина, перелетела БМП, перелетела группу и упала в основании диспетчерской вышки. Ну, и всем по ногам осколками дало. Трехсотых было очень много.

Тяжелые?

В основном – да, с перебитыми ногами. Начали их грузить. Первых вывезли на метеостанцию к "правосекам". Это еще хорошо, что нам сказали, что они там. А то получается, что когда появились первые раненые, куда их вывозить – никто не знал. Никто не знал, где хоть какой-то пункт медицинский, где вообще начальство. Связи нет, заглушилась. Когда возник вопрос, куда раненых везти – вспомнил, что на метео были наши.

Поехали на метеовышку?

Да. Прилетели к забору метеостанции. Там с северной стороны была калиточка. При том, что в заборе плиты вывалены, куска нет. Не знаю, почему я, как порядочный человек, не стал ломиться в этот пролом, а начал стучать в дверь калитки. Вокруг все стреляет, а я стою, стучу, кричу "Эй вы! Тут раненые!". Нам открыли, мы давай их заносить. Загрузили "трехсотых", а они потом спрашивают: "А как вы не поперлись на пролом? У нас там все МОН-ками затянуты, вы, если бы туда пошли – вам бы вилы были". Короче, вежливость города берет.

Первое ранение как получил?

Мы еще, когда занесли первую партию раненых на метео, сепары нас заметили и начали обстреливать. До полубатареи 82-х, точно. Часто обкладывали, но так, не прицельно. А так как у меня нет опыта участия в боевых действиях, не знаешь, что происходит, то и не страшно, ну да, стреляют, ну да, свистит. Но вместо того, чтобы где-то пробежать, идешь себе такой франтом, не спеша. Вот я подхожу к этой калиточке, а тут вдруг свист такой пронзительный, что понимаю – летит в меня. То есть, это я уже потом додумал, а тогда на инстинктах просто щучкой за забор прыгнул.

Мина взорвалась на территории метеостанции, а у меня половина туловища перелетела забор, половина – осталась, ну и прилетел осколок в бедро. Хотя, тогда казалось, что просто куском земли по ноге ляпнуло. Пощупал – крови вроде нет. Мы сделали еще ходки три-четыре, вывезли людей. Короче, за день, мы вывезли всех тяжелых раненных, а потом, в крайнюю ходку, забрали уже доктора, который отбился от своих, капеллана… В час ночи мы на Водяное поехали. Сижу, чувствую, что нога замерзла, холодно так… Снимаю штаны – а там крови где-то с ладонь напеклось, по подштанникам растеклась. Как раз доктор этот, которого мы вывезли, мне говорит: "О, дружок! Да у тебя осколочек!". Сделал мне перевязку.

До этого, я же войну видел только в фильмах, а там товарищи с осколками еще воевали по три дня. Ну, вот я прихожу к доктору, говорю: "У меня тут осколок в бедре, вроде бы нормально все, кость не задета. Вы мне его вытащите, и я обратно воевать пойду". Врач на меня посмотрел, сказал: "Ты дурак что ли? Поехали!". Я возмутился, мол, какое поехали, там фронт, там люди гибнут! Врач велел закрыть рот, и таким образом я оказался в Днепре. 10 дней в госпитале, 10 дней реабилитации.

Итого 20 дней…

Да. Еще когда дома, в отпуске был, батя на меня посмотрел, и говорит: "Я тоже хочу на фронт". Позвонил одному товарищу, который у нас документами занимался, объяснил, что есть человек, который срочку не служил, но очень рвется страну защищать, через военкомат его не берут, можем ли мы его на контракт пристроить. А это – начало 2015 года, контрактников нет, в них острая потребность, поэтому тогда брали многих, лишь бы было кому хоть под танк с гранатой лечь.

Через 20 дней вернулся на фронт. Первые четыре дня было очень страшно! Просто паника, особенно когда стреляли, даже если было понятно, что оно не рядом ложится. Потом сказали, что надо поехать ребят с высоты поменять. Ну, надо так надо. Поехали, поменяли, вернулись. Подумал: угу, вроде ничего страшного. Потом еще раз поехали. А потом уже сам заступил на высоту. Позывной высоты "Пульсар", сепары называли "Муравейник". Мужики там своими руками сделали маленький Сталинград. Бывало, что до перемирия, до 14 февраля, там обстрелы продолжались по шесть часов, причем всем подряд. Сепары штурмом ее пару раз пытались брать, одного мы прямо там "срезали". Ну, что еще? Бэху сепарскую уничтожили на 8 мая, как раз под праздник. И себе, и им сделали подарок. Из ПТУРа.

Один раз на метеостанцию заехал русский полковник. Мы по перехвату услышали. Весна, обычный день, сидим себе. С левого фланга сообщают, что БТР едет. Бегу туда, ложусь за наш ПТУР, стреляю и почти попадаю – если бы не куст, то ракета бы попала, а так – чисто в кустарнике взорвалась. По перехвату поняли, что там какая-то большая шишка едет. "Гиви" начал орать своим: "Полудурки! Не дай Бог с ним что-то случится!". После этого начали метеостанцию крыть со всего: АГС-ники "насыпали", минометчики, мы добавляли чего-то...

В общем, он там под обстрелом просидел, наверное, часа три. Но валить-то надо. Наши дали команду "Отбой, будет движение – начнете работать". Они прыгают в БТР, вылетают, я пускаю вторую ракету, а у них там механ от Бога был – он по газам лупанул и с ней разминулся, ракета мимо пролетела. Но ощущения вот эти – как будто на охоте, кровь, как шампанское пузыриться. Ух, я тогда злой потом ходил! Не попал же!

Ну и до лета 2015 года был лейтенантом, командиром взвода, потом старлея дали, поставили начальником разведки батальона. Ну и так, в принципе, начальником разведки на Донецком направлении до марта 2016 был. Потом мы вышли, переформирование, Ширлан и потом – Луганская область.

И там ты получил второе ранение?

Да. Пошли на выход – в серой зоне, в районе 31-го блокпоста стоял фугас из зенитно-ракетного комплекса "Куб" С-125, если не ошибаюсь. Надо было фугас этот забрать. Пришли, начали забирать. А там пмн-ок было натыкано. Одну увидел, другие до этого у меня бойцы сняли.

Вот я ходил там, проверял и левой ногой на одну наступил. Бах! Упал, поорал секунд пять, потом думаю: "А чего орать? Ноги все равно уже нет". Поворачиваюсь, да, действительно, ноги нет, по голеностопный сустав оторвало полностью. И тишина такая, все подумали, что в нас гранату бросили. Говорю им, что на мине подорвался, надо валить – нам до сепаров метров 800 было, нас АГС-ами могли запросто накрыть.

Пытаемся отходить, мужики меня закинули, протянули метров 20, положили. Я говорю: "Минуточку! Давайте жгут наложим!". Достали, наложили, пошли дальше. Меня протянули еще метров 20, опять положили. Вспомнил, что у меня в разгрузке ИПП лежит, еще советского типа. Начали накладывать, один боец сначала наложил подушку, сделал виток, потом маленькую подушку, еще виток, и, как только он начал затягивать – я как заору, так он все сразу взял и бросил. Говорю ему: "Ты понимаешь, что я орать буду в любом случае? Разницы нет, мотай давай, пока у меня еще адреналин и не особо болит". Замотали. У ребят спрашиваю: обезболивающее есть у кого-нибудь? Нет, – отвечают. Ммм, думаю, отличненько – полтора километра по серой зоне! Они меня пока тянули, думал: "Господи, быстрее бы уже либо кончиться, либо пусть меня вырубят". Дотянули, прибежали пацаны с передовых позиций, носилки притянули, доктор подбежал. Короче, в Светличном меня закинули в машину медроты, начали снимать ИПП, стали накладывать израильскую, а ее затягивать надо. У меня уже начинается тремор, адреналин выходит, они мне что-то вкалывают, оно меня не берет, потому что кровь так быстро гоняется, что организм ничего не воспринимает. Доктор начинает перетягивать… Я там чуть зубы себе не искрошил все. Потом была увлекательная поездка до госпиталя в Северодонецк, везли меня около четырех часов. Еще в самом Северодонецке водитель три раза спрашивал, как проехать в военный госпиталь у прохожих…

В госпитале стало легче?

Положили на стол, лежу, они начинают задавать сходу глупые вопросы: где родился, крестился, аллергии, звания? А мне уже настолько хреново, что я им обещаю все сказать, только бы не трогали. Говорю: "Вы меня вырубите сперва, а потом уже разматывайте, перематывайте. Что хотите делайте, только сначала – обезболивающее!".

И один докторишка разматывает мне культю, и поливает ее то ли бетадином, то ли еще чем-то. Ощущения были, как будто мне ногу в печку засунули. Я начинаю орать "Пида***ы!!!". И они мне сразу маску на лицо, и что-то в вену быстренько – вжик! Помню, что я делаю вдох, вся картинка перед глазами уезжает на задний план, еще вдох – и полетел космос. Это было даже лучше, чем секс!

Проснулся я еще до окончания операции. Думал, что мне все это приснилось, сейчас у себя в домике проснусь. Открываю глаза – белый потолок, куча света. Нет, не домик. Начинаю вставать, а меня сразу так за голову – хлоп. Спрашивают: "Ты тут?". Говорю: "Я тут. Я где?". Потом начал немножко истерить, мне опять дали анестезию, и я вырубился.

Проснулся утром, первым делом позвонил своему товарищу, механику-водителю, который на противотанковой мине подорвался. Ампутация у него была такая же, как и у меня, звоню ему и спрашиваю: "Игорек, и как оно без ноги жить?". В общем, мы еще с ним посмеялись. На следующий день меня перевезли в Харьков. На тот момент батю уже комиссовали, но друзья у него остались служить, и они ему доложили, что мол, вот, Сашке ногу оторвало. Батя мне звонит с вопросом: "Что, ногу оторвало?". Я еще отморозиться пытался: "Нет! Все нормально! Что за пошлости вообще?"…

Как семья восприняла?

Матери вечером позвонил. Она нормально восприняла. Но у нас вся семейка такая, неординарная, скажем так. Шуточки в стиле "Здравствуй, мама, я с войны вернулся, но не весь – вот нога моя, на гвоздь ее повесь!" были даже еще до того, как мне ногу оторвало. Батя меня постоянно подкалывал, спрашивал, когда мне рубанок дадут, чтобы ногу вытачивал.

Подорвался я 4 ноября, день рождения у меня 26-го, и я девчонке своей заказал подарок – берцы "Corcoran Marauder", офигенные такие, с пластинами. Вот, ей звоню из Харьковского госпиталя, говорю: "Привет! Что делаешь?". Она как раз ходила подарок мне выбирала. Ммм, думаю, какая прелесть! Сообщаю, что у меня для нее сюрприз. Не сюрприз, а вкусняшка прям! Говорю: "Иди, садись в машину. Села? У меня все нормально, живой. В госпитале. Ногу оторвало. Только не реви! Все нормально! Я целый. Не реви!". Она молодец, нормально все восприняла, без соплей. Приехали они ко мне, повидали. В принципе, весело было.

Ты, кажется, тоже нормально ампутацию воспринял…

Я нормально к этому отнесся, и когда ногу потерял, и когда меня лечили. Очень благодарен врачам в Северодонецком госпитале. Меня приняла харьковская смена, они качественно сделали ампутацию. Вот они как закольцевали все – сосуды, ткани – так оно у меня и осталось, никаких реампутаций, ничего. Я на третий или четвертый день после операции перестал обезболивающее принимать. Когда в Киев приехал, и врачи узнали, что мне в Северодонецком госпитале ампутацию делали – обалдели. Они когда про Северодонецк слышат, думают, что там людей ржавой пилой "Дружба" перепиливают.

Сейчас вот думаю: если бы меня взяли к сепарам, то либо давно червей кормил бы, либо, может быть, вместо Эдьки Басурина сейчас рассказывал, какие мы фашисты и как мы обстреливаем мирный Донецк. А так, все получилось, как должно было получиться.