"Мы подстрелили двоих сепаров, а третий убежал, собирая наши растяжки", - командир взводу розповів про бій з ДРГ під Попасною

"Я – киевлянин. С детства увлекался историей, военным делом разных времен и народов – особенно эпохой викингов ну и, конечно же, украинскими козаками. В школе, где я учился, был даже специализированный козацкий класс. Занимался боевыми искусствами и военными играми, в частности, хардболом", - розповів командир мотопіхотного взводу 11-го батальйону "Київська Русь" Ярослав Шаманов (Шерман) у розмові з кореспондентом видання "Цензор.НЕТ". Патріоти України пропонують і вам почитати запис його цікавої історії.

Подумывал о профессии военного, но в середине 2000-х наша армия была в состоянии разрухи, делать там было нечего. Я окончил юрфак, но быстро понял, что сидеть в офисе, копаясь в документах - это не мое. Работал в компании по продаже пневматического оружия, товаров для рыбалки и туризма. Кроме того, летом в свободное время преподавал в детском козацком лагере – учил мальчишек тому, что умел лучше всего – стрелять из всевозможного оружия и ходить под парусом. Мне нравилось работать с детьми. Может, прозвучит банально, но именно они наше будущее, в которое нужно вкладывать по максимуму сил и знаний.

До зимы 2013-14 года я жил спокойной размеренной жизнью: работа, дом, жена, дочка, кот. Строил планы на будущее. Когда началась "Революция Достоинства", особых надежд на нее не было: ну, думаю, потанцуют и разойдутся. Но когда все закрутилось, я не смог сидеть дома, а в начале марта 2014 пошел в военкомат и записался добровольцем.

Не смог оставаться в стороне. Для многих эта война стала шоком, мол, как же так, братья-россияне? Я же основательно изучал историю, и знал, что эта война неизбежна, и, можно сказать, морально был к этому готов.

К тому моменту я был офицером запаса – это после военной кафедры в университете Т.Шевченко. Поначалу служил при военкомате. Первые дни "возрождения армии" - это помещения без мебели, коробки с картонными карточками, никаких компьютеров, электронных баз. Бумагу, ручки, канцтовары приносили с собой, все делали буквально на коленке. При этом я активно писал рапорта, что хочу в боевую часть.

ПЕРВАЯ КАМПАНИЯ

Но перевестись офицеру - на порядок сложнее, чем сержанту или солдату, поэтому у меня это заняло почти 4 месяца, но в итоге удалось. Это было летом, в конце июля 2014 года. 23 числа я уже был на горе Карачун в составе 11 мотопехотного батальона "Киевская Русь". Правда, первая моя боевая должность - инженер техчасти батальона в подразделении РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения). Помимо этого я параллельно занимался автослужбой, бронетранспортом. Так как у меня не было тогда боевого опыта, я не являлся кадровым офицером, нужно было многому научиться. Постепенно я освоил разные виды вооружения, воздушные системы, и ждал своего времени.

Но и на должности инженера техчасти было немало интересного: я доставал боеприпасы, (порой даже больше, чем надо), сопровождал колонны. В нас нередко стреляли - и мы прорывались. В середине лета 2014-го еще линии фронта как таковой не было - были очаги боевых действий. Ты куда-то едешь, а тебе в спину непонятно откуда стреляют. И именно тогда я узнал, что "Камаз"-зерновоз, ночью по ростовской трассе от Артемовска до Дебальцево может ехать 110 км в час. Помню, фары у нас были выключены и включались только по большой надобности. А ехали мы с такой скоростью, чтобы не успевали попадать пули. Сидишь на ящиках с БК – и мчишься, а ощущения, как в приключенческих книжках. Так что уходить от гибели получалось вот таким образом, но я люблю острые ощущения.

Особенностью нашего добровольческого батальона было то, что управление, тыл, пребывали в непосредственном соприкосновении с противником. Обычный деловод, повар, банщик брались, когда надо за автомат - и отбивались. Воевали все.

Вообще, поначалу, был небольшой мандраж от всего этого, но потом прошло. А когда вскоре начала активно работать артиллерия, - пошла настоящая движуха: "Грады", "Ураганы" - все это по нам дубасило. В августе мы стояли в районе Дебальцево. 15 числа у нас погиб комбат – Александр Гуменюк. Несколькими днями позже мы зашли в Фащевку, там совсем стало весело: каждое утро и каждый вечер - плотные обстрелы артиллерии. 19 августа у батальона был, можно сказать, второй день рождения: нас так накрыли градами, что за ночь мы потеряли 17 единиц техники и 11 человек ранило. В таком режиме мы провоевали вплоть до октября: Чернухино, Никишино, Коммуна, Дебальцево и Фащевка, откуда впоследствии пришлось отступить. В конце сентября я на несколько дней ездил домой – у меня родился сын. Жена и мама не знали, откуда я приехал, чтобы они не переживали, я говорил, что служу в "Десне".

В первой декаде октября нас действительно вывели на ротацию в "Десну". Но и на мирных территориях без приключений не обошлось. Через двое суток по прибытии я, мой боевой друг Иван Савельев, позывной Дядя Ваня, и еще один боец из Житомира – повезли сдавать БК на склад РАВ Десны. Тогда мы разбились на "Камазе".

Здесь сплоховал водитель в машине перед нами. Перед ямкой он дал резко по тормозам - машина съехала с полосы, а по встречной ехал ЗИЛ с военными, поэтому водителю пришлось уйти вправо в кювет - там был песок, и как бы он ни крутил руль, справиться не мог. Мы врезались в сосну. Лобовое стекло разбилось. На мне были противоосколочные очки, они треснули пополам. Ребрами и головой я сильно ударился об руль. Дядя Ваня вообще вылетел из машины, но поранил только палец.

Наш "Камаз" был загружен всякими боеприпасами, которые сдали бойцы, ведь тогда как-то все не по книжке было – многие нормы просто нарушались по незнанию: гранаты в мешке, насыпью запалы, противотанковые мины сложены как попало, пулеметные ленты тоже. И когда мы заглянули в машину, обнаружили, что у одной из гранат был надломан запал. Тогда смешно было осознавать, что на фронте нас арта не угробила, пули не догнали, а тут мы чуть не подорвались в собственной машине.

Дальше вплоть до ноября была инвентаризация по РАВ. Все службы занимались списанием, учетом, точнее его возобновлением, потому что техчасть вместе с нашими личными вещами почти вся была уничтожена прямым попаданием в "Шишарик" с имуществом в Фащевке. Но не успели мы закончить инвентаризацию, как нас в конце декабря срочно вывели и передислоцировали на юг Украины, в район пропускного пункта Чонгар, Геническ, Новоалексеевка. Поскольку я очень хотел другую должность, зам по вооружению мне сказал: "Хорошо, хочешь рубиться - будешь рубиться!" - и меня назначили корректировщиком артиллерии. Делать я этого не умел, но открыл книжку – почитал. Плюс дядя Ваня организовал мне планшет "Армии SOS". Этот планшет меня крепко выручал, пока не "погиб" под Донецким аэропортом.

В районе Новоалексеевки, где мы находились зимой, было "весело": климат очень отличается от нашего - постоянные ледяные ветра. Уже через несколько недель по прибытии я заболел воспалением легких. Это был повторный случай. Первый раз заболел еще в Дебальцево, там же я получил и контузию, но скрыл это от командира, чтоб меня не отправили в тыл. По воспалению в Дебальцево мне пришлось писать рапорт, что я отказываюсь от госпитализации - и я лечился на позициях. Сейчас это в голову не вкладывается – как можно лечиться в палатке? Но тогда я очень хотел участвовать во всех событиях.

Правда, в те дни событий на крымской границе было мало, а холод просто собачий, поэтому я все же поехал в киевский госпиталь. Там врачи почти неделю испытывали разные антибиотики, потому что мне ничего не помогало – запустил болезнь. Температура была под 40 и не падала. Но когда я начал поправляться, активно следил за событиями вокруг донецкого аэропорта, и думал, что, блин, мне там надо быть!

ПОД ДАПОМ. ВТОРАЯ КАМПАНИЯ

В середине февраля 2015-го я выписался из госпиталя. К тому времени батальон переехал в Желанное. А из Желанного колонна поехала в Водяное, Опытное, на Зенит, Шахту "Бутовка". Мы меняли 79-ю бригаду. Аэропорт, к тому времени, уже рухнул. А за пару дней до нашего приезда, сепары заняли и Метеостанцию. Тогда уже была четкая линия разграничения фронта - и мы начали воевать в окопах.

Наши позиции находились перед Метеостанцией. 79 бригада, вместо которой мы прибыли, потеряла там много людей - и отступила. Метео - это было очень специфическое место, стратегически невыгодное, устроенное, словно "аппендикс". Станция, как магнит, притягивала пули, мины, снаряды - там постоянно велись перестрелки. Вместе с тем, это было отличное место, что для нас, что для сепаров, чтоб уничтожать друг друга.

От наших позиций до Метеостанции было 400-500 метров - и мы хорошо по ней пристрелялись. Тогдашний главный сержант второй роты Демон, поставил меня как неопытного с одним из самых опытных бойцов роты Серегой Мальцем. Он был командиром отделения пехоты, и я с ним вместе раз 7 ходил в наряды. Серега меня поднатаскал по вооружению, по тактике ведения боя.

Несмотря на то, что часто работала арта, тогда в основном были пулеметные бои. Яркий ближний бой со штурмом у меня случился 26 февраля. Эту дату я хорошо запомнил, потому что совпало с годовщиной моей свадьбы.

Помню, тогда к нашему первому посту вплотную подошла питерская группа. Закидала наших парней гранатами. В итоге, там было двое раненых, и один боец еле отступил. Второй пост с трудом, но устоял, - ребята держались. А мы прыгнули в "Шишарик" (ЗИЛ – 66) - и поехали на подмогу. В нашей группе огневой поддержки было человек 10, включая ротного Станислава Дмитриевича (позывной Зеленый) и Сережку Мальца. Мы выехали из Водяного, подъехали в одну точку выгрузки, а оттуда уже шли только пешком, но перебежками – настолько там все простреливалось. Сначала дошли до третьего поста, они нас направили, сказали что и как. Пока мы вели бой по первому посту, сбоку помогал второй. Нам удалось понемногу выбить сепаров - и подойти к первому посту.

Ротный сказал мне: "Я тебя прикрываю, а ты – прорывайся!" И вот он стреляет, а я подрываюсь, бегу, прыгаю в окоп. Я был третьим, кто занял эту позицию. Первыми двумя были Серега Малец и боец с позывным Рыжий. Только запрыгнул, как в окоп прилетела граната Ф-ка уже без чеки, но с залипшей грязью скобой. Я на нее посмотрел, а спусковая скоба начала отходить. Кричу: "Граната!", а Рыжий мне орет в ответ: "Выкидывай ее нафиг!" Я схватил ее руками, в этот момент скоба отлетела, подбросил, - и буквально через три секунды она взорвалась. А вообще, пока мы отбивали тот передовой пост, там было достаточно жарко. Когда я уже перепрыгнул в следующий окоп, сепары начали отступать. В итоге мы их выбили оттуда.

Когда мы вернули наши позиции, начали отбиваться уже с них. Там неподалеку мы обнаружили и притянули раненого в голову сепара. Когда начали расспрашивать, кто он такой, оказалось, что он из России. Я очень хорошо запомнил его ответ, что он Вова питерский с метро Чкаловская. Маме он сказал, что где-то валит лес. Эвакуировать его тогда у нас не было возможности, докторов рядом не было, только аптечки и то не у всех, поэтому он там и кончился. Вечером, по возвращении в Водяное мы перезвонили маме погибшего сепара, но нашим рассказам о сыне она не поверила. Его тело забрать оттуда мы смогли только через неделю. Тогда было очень холодно - и мы сами еле высиживали на позициях.

Вытаскивание трупов было делом привычным. Когда по весне те тела, и просто части останков, которые не нашли зимой, начали разлагаться, запах стоял о-го-го. Но после предыдущей ротации и других событий, я к этому был привыкший. Просто сидишь себе в наряде от 16 до 48 часов, пьешь чай, ешь и вот это нюхаешь.

А вообще бои на позициях - это постоянные контузии и ранения, потому что бесконечные обстрелы арты и перестрелки. Я должен был идти на дембель с первой волной еще в марте 15-го года, но подписал контракт. В апреле 2015 года у нас добавился пост на терриконе "Муравейник" вблизи взлетной полосы ДАПа. Поскольку мы там были на возвышенности, а сепары в низинке, то там только и успевай, что ленты забивать или магазины на РПК трассером заряжать. Там же мы познакомились с 6 ротой 2 батальона 93 бригады. Это замечательные бойцы, добровольцы перешедшие из батальона спецназначения "Донбас" НГУ, подписавшие контракт "на особый период" в ЗСУ. К сожалению, многие из них уже погибли или тяжело ранены.

На "Муравейнике" творилась жесть – все время по нему работали минометы, АГСы, СПГ, пулеметы и снайперы. Как сказал один наш один из опытнейших офицеров батальона Мартын: "Если снайпер в нас плохо попадает, то не надо его убивать – это плохой снайпер, и пока он жив - на его место не поставят хорошего", - поэтому таких снайперов нам приходилось терпеть. С февраля до конца мая 2015 года, я 6 раз был под снайпером.

Весной 2015-го много где вдоль лини фронта было тихо, но не у нас - мы же воевать пришли. За то, что мы завязываем бои, нас ругало командование. Но как их не завязывать, когда, пользуясь перемирием, сепары внаглую строили себе позиции, с которых потом планировали по нам же стрелять? Поэтому, чтоб не сидеть и не ждать, когда они построятся, надо было создавать вокруг врага беспокоящий огонь. У нас был так называемый "клуб по интересам", в который входили ротный Зеленый, дядя Ваня, Бешеный, я и другие выдающиеся бойцы – любители пойти повоевать.

То есть помимо основных задач, мы находили себе еще какие-то другие, и понемногу воплощали их в жизнь. Правда, когда в конце лета 2015, я стал командиром взвода, тогда начал немного больше понимать, что такое ответственность, не только за себя и братьев по оружию, но и как командира, который переживает за личный состав, выполнение команд, приказов. В общем, ощутил на себе все плюсы и минусы бремени командования взводом.

В конце мая нас вывели на ротацию в район Новоалексеевки, Чонгара, Геническа, на границе с Крымом. На дембель ушли бойцы второй волны. Батальон продолжая выполнять боевую задачу, параллельно занимался возобновлением боеспособности. Мы начали ездить в учебки за новыми бойцами, четвертой, пятой, шестой волны, ремонтировать технику, укомплектовываться. После очередной инвентаризации по РАВ, меня отпустили на лечение в Ирпенский госпиталь. В этот период мне надоело шифроваться от родных, - и маме, и жене сообщил, где я был и чем занимался весь этот год.

После госпиталя, в начале августа 2015, я присоединился к своему батальону, который как раз перебросили на батальонно-бригадные учения на полигон "Широкий Лан". Те бригадные учения мы прозвали "Ширлановским котлом" - настолько активная там была подготовка. В августе, передав весь опыт, и приняв участие в подготовке новых бойцов, уходила на дембель третья волна. Остались подписавшие контракты или повторно мобилизированные бойцы, но таких самоотверженных было десятка два на батальон. Тогда же летом я начал командовать взводом.

ТРЕТЬЯ КАМПАНИЯ

15 сентября 2015 года мы приехали в Изюм, а потом под Попасную менять 54 бригаду. Мы были вооружены до зубов. Приехали на заполненных БК и коллективным оружием БТР. После тяжелейших учений, с боевой яростью в глазах, готовые рвать и метать врага, как Тузик грелку, мы рвались в бой, а нам навстречу вышли бойцы в тапках, футболках и шортах. Оказалось, что обстрелов и боев у них не было уже месяца два. И когда мы их сменили, то за пять месяцев тишины сами чуть не сошли с ума. Но поскольку у нас действовал "клуб по интересам", мы тихонько ходили повсюду и оценивали свои слабые стороны обороны.

Однажды во время такой вылазки, случайно нашли минное поле. А еще ходили под самым носом у противника – разведывали что там и как. При этом важно было держать это в относительной тайне от нашего командования батальона, чтобы не получить люлей. А также регулярно проводили "туроператорские экскурсии" к позициям врага для туристов-ценителей "дикой природы", воспитанников кружков при бывшем ДОСАФе и "доставщиков пиццы".

Ближе к весне 2016 года, потихоньку началось наше, так называемое, "ползучее наступление". Вот тогда возобновились пострелушки. Бойцы четвертой волны готовилась на дембель, но пересидели 4 месяца. Хуже, чем обстрелы, для пехоты - дожди. Два месяца лило постоянно – и это было катастрофой. Из-за дождей мы проклинали все на свете. Блиндажи затапливало через стены, вода лилась ручьями, и мы ведрами выносили ее оттуда. Это был какой-то п#здец, но мы и это перенесли.

Когда ушла четвертая волна, ряды наши резко поредели. Остались люди с пятой, немного с шестой и контрактники – стало сложнее, но тем не менее, мы все равно крушили позиции врага. Был такой момент, когда они на нас шли в полный рост, это были обалдевшие казачки с кадыровцами. Им просто захотелось пойти в психологическую атаку. Случилось это ночью. Мы, когда это увидели, подумали, что, елы-палы, такого не было даже в 14-м году. Жахнули тогда со всех стволов – и разнесли всю зеленку. Сделали им пару "двухсотых".

14 августа мы обезвредили ДРГ противника. Благодаря журналистам эта новость взорвала весь интернет, хотя таких перестрелок было много. Именно в тот день первыми бой приняли мои бойцы, а я, главный сержант 2 роты Конан и командир отделения артразведки Душман уже действовали как "тяжелая кавалерия". Сепаров в ядре группы было человек до 10, и вдоль зеленки они били по нам из пулеметов и автоматов, а в передовом дозоре находилось три бойца. Я помню, когда все началось, я спал в укрытии, проснулся, накинул броник, каску, схватил РПГ-7 с зарядами выбежал в одних трусах и тапках и открыл огонь на подавление по огневым позициям ведущих огонь в нас.

Дальше взял автомат и еще выпустил один магазин, потом вернулся, натянул штаны и дополнительный боекомплект к автомату и побежал под свистом пуль на передовой пост к своим бойцам на подмогу. На ногах у меня все еще были тапки, потому что берцы "Талан" хрен быстро обуешь.

Тогда мы подстрелили двоих сепаров, а третий убежал, собирая наши растяжки. Судя по экипировке, а именно подогнанной РПС, мягких берцах, в которых можно мягко и тихо ступать с пятки на носок, подписанным автоматом "Лисичанск – 2014" и наколкам на теле схожего по смыслу текста, он был довольно опытным бойцом. У него был АК-74 с ГП-25. А второй, пулеметчик, был без разгрузки. Да и вообще, достаточно было просто посмотреть на его ужасно неудобные берцы, чтоб понять, что он новичок, который еще толком не воевал.

А в ночь с 22 до обеда 23 августа был серьезный массированный обстрел разными системами. Тогда шастала и разведка противника, и морпехи РФ. Мы отбивались, но людей катастрофически не хватало, (пятую волну к тому моменту уже демобилизовали), и бойцы начали "сыпаться". Осколки мин попали мне в каску и разнесли набедренную кобуру, меня оглушило. В этих боях погибли два бойца нашего батальона – легендарный "Бульдог" и не менее легендарный командир группы из 8 полка СПН Матвиец Роман Михайлович. Ранило опытнейшего офицера 8-го полка СПН с позывным Халк, и кроме него еще 11 бойцов, двоих контузило.

Эта операция была фактически перед дембелем, на который я пошел 25 августа. Сейчас я планирую подписать новый контракт, но там уже будет не пехота, а другой род войск. По условиям службы - месяц я служу в АТО и месяц нахожусь в ППД Киева. Это хороший компромисс, чтобы и страну защищать, и семье уделять больше внимания.

После всего пережитого за эти два с половиной года я себя не представляю без армии. На фронте, я можно сказать, раскрыл свое предназначение – воевать и защищать свой народ. У меня нет страха убить врага. Сейчас я хорошо понимаю, что я по призванию воин - к этому я шел всю свою жизнь.