Третій рік воюємо: "Где власть? Почему военные до сих пор просят волонтеров привозить им форму и бинокли?", - полтавський волонтер

63-річний полтавський волонтер, який нещодавно втратив на війні сина, каже, що буде допомагати нашим захисникам ще більше. Тепер він відповідає за трьох внучок, які залишилися без батька. Про це пишуть ФАКТЫ, зазначають Патріоти України.

"Бережи себе, синку! У тебе ж троє діток", - знаючи про те, що Мирослав знаходиться на бойовій позиції, полтавчанин Олексій Михайлович Кабушка по-батьківськи просив його бути обережнішим. "Саме тому я тут", - відповів син і відключив телефон.

Це була їхня остання розмова. Через чотири хвилини Мирослав загинув від вибуху ворожої гранати.

Олексій Михайлович дізнався про це тільки на наступний день, під вечір, коли йому зателефонував заступник обласного воєнкома. Чоловік відразу зрозумів, що сталося лихо. "Щось серйозне?" - В душі батька ще жевріла надія. Заступник військового комісара нічого не став говорити по телефону, сказав лише, що зараз під'їде до нього на роботу. Що було далі, Олексій Михайлович пам'ятає смутно...

Подаємо розповідь волонтера виданню мовою оригіналу:

— Самая младшая внучка, восьмилетняя Настенька, когда я вошел в дом, тоже все поняла без слов, — продолжает Алексей Кабушка. — «Что такое?» — бросилась ко мне. Я замялся с ответом. «Ой, мой папочка…» — заплакала она. Еще недавно, когда с Мирославом целую неделю не было связи, внучка встречала меня у порога и радостно сообщала: «Дедушка, сегодня на фронте без потерь». «Слава Богу», — выдыхал я и крестился. «Слава Богу», — крестилась и Настенька.

Девочка сильно волновалась за нас с сыном. Я ведь тоже часто бываю на фронте как волонтер. Когда во время телефонного разговора с ней иногда раздавались взрывы, Настя настороженно спрашивала: «Дед, ты на войне?» — «Нет, на полигоне, не волнуйся», — успокаивал я ее.

И 13-летняя Юля — дочь Славика от первого брака, и 15-летняя Влада, его приемная дочка, тяжело переживают потерю. Девочки очень дружны между собой. Отец не делил детей на своих и чужих.

— Мирослав должен был демобилизоваться в конце лета, и я планировал после этого перебраться в Гребенку, на свою родину, — тяжело вздыхает Алексей Михайлович. — А теперь, получается, в свои шестьдесят три остался единственным мужчиной в семье. И должен поставить на ноги осиротевших девочек…

Славик пошел в школу шестилетним и был самым маленьким в классе по возрасту, но сразу же проявил себя как лидер. Заводилой был, правда, дисциплина у него хромала. В первом классе занял третье место на областных соревнованиях по шахматам (математика ему хорошо давалась). Трудолюбивым рос, старательным.

Это качество очень помогало ему в профессии. Выучившись на столяра-мебельщика, работал в престижной фирме. Практически вся мебель у нас дома сделана его руками. Очень добротная: нигде ни зазора, ни перекоса. Индивидуальных заказчиков у сына хватало. Разве кто-то думал, что человеку с такой мирной профессией придется воевать?

О том, что сын получил повестку, отец не знал до последнего. Мирослав сказал ему, что идет служить, когда уже были собраны все вещи в дорогу. Эту дату Алексей Михайлович запомнил хорошо: 10 июля прошлого года.

— Мирослав очень гордился, что попал в 81-ю отдельную аэромобильную бригаду, входящую в состав высокомобильных десантных войск Вооруженных Сил Украины, которая держала оборону Донецкого аэропорта и ближайших окрестностей, — продолжает мой собеседник. — Хотя обеспечена она была не лучше остальных.

Мне, например, пришлось самому искать сыну берцы сорок шестого размера, поскольку ему выдали обувь на размер меньше. А когда ребята ехали на испытательный полигон в Широкий Лан Николаевской области (это было уже в ноябре), БТР, в котором находился Мирослав, заглох посреди дороги, недотянув до места назначения километров пятнадцать.

Взяв себе помощника, я с кучей запчастей отправился ему на помощь. Оказалось, бронетранспортер был выпущен еще в 1968 году — на десять лет раньше, чем родился мой сын, и требовал капитального ремонта двигателя. Но мы с напарником, прячась от холодного дождя под полиэтиленовыми мешками (и подсвечивая себе мобильными телефонами, потому что не было фонарей), за ночь буквально на ощупь разобрали и вновь собрали двигатель, заменив в нем большинство узлов и агрегатов.

Вот так я провожал своего сына на войну.

Кстати, за то, что Мирослав поставил машину в строй (каким образом, это никого не волновало), его наградили фотографированием на фоне государственного флага и двухнедельным отпуском перед Новым годом. Никому из его призыва не дали отпуск до сих пор. Там, где они стоят, всегда «жарко».

— Я редко спрашивал Мирослава, что ему нужно, поскольку знал: на фронте нужно все, — вздыхает Алексей Михайлович. — Представляете, у ребят до сих пор нет раций, не говоря уже о том, что запчасти требуются постоянно. А что такое отдавать приказы по мобильному телефону, который можно прослушать?

В тот день, 14 апреля, Мирослав вместе с побратимами вел наблюдение за силами противника. Раньше они использовали в качестве наблюдательного пункта чердак заброшенного дома, однако место оказалось «засвеченным», и ребята перебрались в погреб. Пока кусты стояли голые, позиции противоположной стороны просматривались как на ладони, но появившиеся листья скрыли все вокруг.

«А минометчики кричат нам в мобильные телефоны: "Давайте координаты!“ — рассказывал Алексею Михайловичу боец с Киевщины Александр, приезжавший на похороны Славика. — И тогда Славка выскакивает из погреба и бросается на чердак. „Мы уже две недели там не были, „сепары“ забыли о нем“, — успокоил меня, когда я пытался его остановить. Он успел передать координаты, но боевики выследили его на чердаке и обстреляли дом из подствольника. Дом загорелся. Трое бойцов получили сильные ожоги. Мирославу осколок гранаты перебил позвоночник…"

Александр успел засечь расположение диверсионно-разведывательной группы боевиков, откуда стреляли в Мирослава. Эта группа тоже была накрыта нашими бойцами, как и та, координаты которой просили минометчики. По данным украинской разведки, в том бою противник понес значительные потери в живой силе и технике. С нашей стороны было 18 раненых и один погибший — Мирослав Кабушка.

— Увы, те бронежилеты, которыми обеспечены Вооруженные Силы, не спасают от современного оружия, — глотает подступивший к горлу комок отец погибшего героя. — Что такое третья степень защиты, если современному оружию не преграда ни четвертая, ни пятая?

Алексей Михайлович не понимает и того, почему Национальная гвардия, которая стоит на второй и третьей линии фронта, оснащена современной техникой, а у десантно-штурмовых бригад ВСУ, находящихся на передовой, нет даже запчастей к старым БТРам.

— Где же власть? Почему ребята, служащие в Вооруженных Силах, просят привезти им форму, бинокли, рации, ноутбуки для работы связистов? — возмущается Алексей Михайлович. — Из наших пенсий и зарплат удерживают деньги на обеспечение армии, но куда идут эти миллионные средства?

Алексей Кабушка — фрезеровщик одной из полтавских фирм — не понаслышке знает о ситуации на передовой, поскольку на фронт ездит с самого начала боевых действий. В тот день, когда ему сообщили о гибели сына, он с утра готовил к отправке в зону АТО очередную машину от лиги общественных организаций «Громада Полтавщины», в которой сам состоит. Погрузили рации для ребят, запчасти к БТРам…

В борьбу за изменения в своей стране пенсионер Алексей Кабушка включился, узнав, что Виктор Янукович не подписал в Вильнюсе договор об ассоциации с Евросоюзом.

— Приезжаю 29 ноября с утра в столицу, а Майдан пустой, — вспоминает Алексей Михайлович. — Еще подумал: «Неужели я один такой?» Но к вечеру центральная площадь Киева заполнилась протестующими. Таких, как я, стало много.

Пока все было тихо-мирно, я рубил дрова, заваривал чай для майдановцев. В Киев приезжал наездами. Помню, 19 января, на Крещение, с утра принимал участие в вече, а около двух часов дня прошел слух, что на улице Грушевского что-то происходит. Народ бросился туда. Там уже началось побоище.

В воздухе чувствовался запах газовых гранат, то тут, то там лежали раненые, люди прятались от выстрелов за деревья… Мое внимание привлекли два врача «скорой», стоявшие на тротуаре с носилками. Один начал пробираться к человеку, упавшему на мостовую, но сам был ранен.

А его напарник стал звать на помощь. «Давай, — говорю ему, — вместе попробуем кого-то спасти!» И мы поползли на четвереньках в самое пекло. К счастью, удалось вынести одного пострадавшего. Смотрю, другие тоже набрались смелости — начали эвакуировать раненых на щитах. Это событие определило мое дальнейшее участие в Революции достоинства — я вошел в состав «Медицинской сотни».

А 4 мая 2014 года Алексей Кабушка вместе с Ахтемом, переселенцем из Крыма, и Сергеем из Черкасской области (он даже не знает их фамилий), с которыми подружился на Майдане, впервые отправился на линию фронта. У одного из друзей был старенький УАЗ — мужчины сложили в него еду, одежду, собранные родными и близкими. Тогда еще никто не знал, что нужно солдатам.

— На блокпосту за Изюмом Харьковской области, куда уже подбиралась война, нас тормознули и дальше не пустили, — продолжает Алексей Михайлович. — Ребята, стоявшие на посту, — голодные, одетые кое-как, — бросились к нам: «Есть что-нибудь вкусненькое?»

Для них все тогда казалось вкусным, поскольку, кроме «красной рыбы», как они называли кильку в томате, у них практически ничего не было. Мои попутчики, разгрузившись, вернулись назад, а я задержался на несколько дней: купил в ближайшем селе большое эмалированное ведро и сварил в нем макароны, зажарил сало с лучком… Наши проголодавшиеся защитники ели их с хлебом и нахваливали.

Алексей Кабушка, периодически приезжая на блокпосты с гуманитарным грузом, не гнушался обстирывать воинов, ремонтировать технику, выполнять самую черную работу. А однажды, сразу после освобождения Краматорска от «дээнэровцев», ему пришлось вывозить деток из местного детдома.

Их автомобиль наши солдаты остановили на выезде из Славянска и предложили помочь в эвакуации малышей. Волонтеры, не раздумывая, вернулись обратно. Сергей остался в Славянске, чтобы не занимать места, а Ахтем с Алексеем двинулись в сторону Краматорска. Выбросили сиденья из бывшей санитарной машины, на которой постоянно ездили в зону АТО, набросали на пол матрасов, фуфаек, чтобы малышне было удобно.

— Детям было от десяти месяцев до шести лет, у каждого на ручке бирочка с указанием фамилии, имени-отчества, года рождения, адреса, — вспоминает волонтер. — За три ходки мы смогли эвакуировать до линии разграничения, то есть до Изюма, девятнадцать ребятишек.

Я садился на матрас, сажал по двое старших деток на одно колено, еще по двое — на другое, остальные лежали. Так и ехали. А когда возвращались за очередной партией, попали под минометный обстрел. В УАЗе перебило тормозную систему, и машина покатилась под откос. Ахтем успел выскочить на ходу, а я — нет. Трижды перевернувшись, автомобиль лег на правый бок. Только начал выбираться из него, как рядом взорвалась мина. Очнулся уже в полевом госпитале под Изюмом.

Немного подлечившись, Алексей Кабушка снова отправился в зону АТО. Он уже не представляет своей жизни без волонтерской деятельности. Дальше всего добирался до Тоненького — в то время, когда «киборги» удерживали Донецкий аэропорт.

Коллеги, узнав, чем занимается Алексей Михайлович в свободное от работы время, тоже начали финансово помогать «Громаде Полтавщины». На их средства и пожертвования других жителей города на фронт были отправлены оптические прицелы, тепловизоры, бинокли, бронежилеты, бензопилы…

Кроме того, предприятие организовало выезд добровольцев в приграничную зону для ремонта военной техники. Двое суток полтавчане, практически не отдыхая, под стрельбу из пулеметов и автоматов, с помощью слабых бытовых сварочных аппаратов устанавливали защитные антикумулятивные решетки на БМП. Изначально заказ был на девять штук, а они сделали одиннадцать.

— Меня иногда спрашивают, зачем я туда езжу, — устало, одними уголками губ улыбается Алексей Михайлович. — Да, конечно, война — это неправильно, потому что на ней гибнут люди. Но если приходится воевать за Родину, то вся страна обязана поддерживать армию.

Мы, волонтеры, помогаем фронту во имя победы. Во имя того, чтобы как можно меньше наших сыновей, мужей, братьев погибли на этой войне. И если хоть одного защитника спасет привезенный мной бронежилет или согреет бушлат, я буду туда ездить.

Теперь же, потеряв сына на войне, буду еще больше помогать фронту. Потому что не желаю никому из родителей оказаться на моем месте. И потому, что я в ответе за трех внучек, оставшихся без отца.