"Устал ли я рифмовать слово "Путин"?" - Орлуша

Про нечувані гонорари від підлих "укропів", різницю між київською та московською публікою, ціни на антикварні книги в Одесі, замилену мову українських новин, а також про те, чому він не став би читати вірші для Путіна, розповів в інтерв'ю виданню Цензор.нет один з найщиріших друзів України з ворожої нам Росії поет Андрій Орлов, зазначають Патріоти України. Подаємо інтерв'ю мовою оригіналу.

В Украине Орлушу любят. И первый вопрос к нему - именно о контрастном душе двух параллельных реальностей: киевской и московской.

- Вы в очередной раз приехали в страну, где вас любят, ценят, вам аплодируют, над вашими стихами плачут и смеются. Каково после этого возвращаться на родину, где позитивное отношение к вам - лишь у пресловутых 10% россиян, не поддерживающих Путина? У остальных соотечественников, которые знают о поэте Орлуше, отношение, наверное, скорее, агрессивное…

- У меня есть стихотворение, называется "Возвращение на Родину". Оно о том, как я прилетаю в Москву из Львова. Там все описано. Вы знаете, нельзя сказать, что на улице меня встречают как-то агрессивно.

Я не самая медийная персона, и те люди, которые поливают меня в Интернете, на улице могут просто не узнать. Я не Макаревич, меня знают много меньше.

И когда я делаю свои сольные концерты или концерты проекта "Господин хороший" с Михаилом Ефремовым, в зал приходят люди, которые нас любят. Вы же понимаете, что 3 тысячи человек в зале "Сити Крокус Холл" (самый большой в Москве) - это одна десятая процента от населяющих город людей.

И вот этой одной десятой людей, которые нас любят, нам хватает. А выступление в Москве у меня проходит почти в той же атмосфере, что и в Киеве. Просто там репертуар немного другой. Больше сугубо российских реалий и персоналий, которые здесь людям не очень интересны.

- Зайду с другого боку. А каково ехать в Украину - и слышать те же самые вещи, которые говорят про Андрея Макаревича, Аркадия Бабченко, Виктора Шендеровича, Айдера Муждабаева. А именно: "Вот, сука, поехал отрабатывать хохло-бандеровские червонцы!" Вам удается относиться к этому с должной толстокожестью?

- У меня очень большая закалка в Интернете. Я про себя выслушал и прочитал столько, что когда мне говорят "Поехал продаваться укропам", я отвечаю: "Да, гонорары у меня, как у Мальчиша-Плохиша, - ящик печенья и бочка варенья" (улыбается. - ред). Печеньки, проще говоря!

- Плюс масса впечатлений от таких путешествий в "логово к врагу". Для человека творческого должно быть интересно…

- Знаете, я бывал в Киеве и Одессе очень много раз. Скажем, в 90-м году, когда я женился, у моей жены здесь, в Киеве, жили родители. Они переехали сюда из Москвы.

Поэтому Киев я знаю, порою бывал здесь по два раза в неделю. Помню, что такое пачки купонов. Помню, что здесь всегда были дешевле книги, я покупал много антикварных книг на русском языке.

- Вы - опытный концертный исполнитель, сохранилась ли у вас привычка волноваться перед концертом? Скажем, что чувствуете сейчас, внутри что-нибудь покалывает? Или спокойны, как удав?

- Вот сегодня у меня - великолепное настроение. Значит, концерт будет хороший. Я еще не знаю, с чего я начну, у меня нет плей-листа. То есть сейчас я соберу первое отделение. А во втором буду читать более старые, по книге.

- То есть, попросту говоря, хиты? Хотя здесь публика любит новые ваши вещи; они все-таки ближе к Украине.

- Я начну с нового, а потом припомню что-то из старого. Знаете, как в жизни: на поминках, бывает, люди вспоминают любимые анекдоты. То есть в самые грустные минуты иногда можно улыбнуться…

- Чем киевская аудитория отличается от московской?

- Могу сказать, что киевская аудитория от московской отличается меньше, чем киевская от одесской и от львовской.

Во-первых, даже для той моей московской аудитории, которая поддерживает Украину, при слушании моих стихов - меньше боли и нерва. Для них это как альтернативный подход к новостям. Здесь же это воспринимается как позиция.

- То есть такая дружеская фан-компания…

- Да, и это было больше похоже на то, как если бы мы с тобой сидели на кухне. Ясное дело, что тогда у нас разговор мог бы зайти о чем угодно. И о женщинах, и о пьянке, и просто о смешных вещах.
Поэтому и в Москве, и здесь я специально делаю два отделения. И говорю: 5 минут на перекур. А после этого, на контрапункте, могу начать с того, что меня попросили исполнить, пока я выходил с людьми курить. Понимаете? Это не трюк какой-то, ты просто перебиваешь атмосферу. Ну, а в конце, к финалу, можно снова прочитать что-нибудь посерьезней.

- Вы сказали, что московская аудитория отличается от киевской меньше, чем киевская от одесской. А в чем, по вашим наблюдениям, состоит разница между одесской публикой и столичной?

- Киевская аудитория немного более политизирована. Видимо, сказывается близость правительства, Минобороны, предположим. Здесь людей в камуфляже больше.

- К тому же не забывайте, что здесь полегла Небесная Сотня. Это все тоже сказывается.

- Да, конечно. Я имею в виду, что Киев пребывает на большем нерве. А Одесса, она все равно расслабленнее…

- Хотя тоже хлебнула горя с тем же Домом профсоюзов…

- Да. Ну, и в Одессе, конечно, более чувствуются пророссийские настроения. Я это вижу.

- А вы в связи с этим пытаетесь как-то менять репертуар?

- Нет. Я знаю, что мне совершенно наплевать, что про меня думают пророссийски настроенные люди. Не нравится - пусть уходят.

- Как известно, поэт в России - больше чем поэт. И вот давайте допустим, что Владимир Владимирович Путин сошел с ума. Или начитался на ночь Есенина, и его "пробило" на сантименты. Или он просто решил вас завербовать. В общем, приказывает он: "А привезите-ка мне сюда Орлушу". И когда вас привозят, Путин говорит: "А прочитай-ка мне стихотворение. Только одно, а то у меня дел много".
Какое стихотворение вы прочитаете президенту России? Такое, чтобы оно объяснило ему если не все, то многое?

- Два года назад я бы еще подумал. А сегодня я бы не поехал.

- А если бы привезли силой?

- Я умею говорить, но умею и молчать. К тому же, у меня есть легкая отговорка: я не помню наизусть практически ни одного своего стиха. У меня с детства очень плохая память, я дислексик.

То есть необучаемый. И оттого, что я не помню Пушкина да еще и сам стал писать стихи, память у меня не улучшилась. Так что ничего Путину я бы читать не стал.

- По Киеву успели прогуляться?

- Сегодня? Немного. Я тут забыл в такси кофр с одеждой; ну, зашел - приоделся, например (улыбается. - ред.).

- Вы много хорошего говорите об Украине и украинцах. А что вам не нравится из того, что вы здесь видите? Говорите как есть: вы наш друг, а друзей принято выслушивать. Что сегодня резануло ваш взгляд?

- Ну, скорее не сегодня, а в целом. Ощущаю некоторую замыленность обсуждения. Услышать можно про что угодно, но попробуйте в украинских новостях за последние дни найти, предположим, слово "Савченко". Или "Сенцов". Для многих это уже вчерашняя новость.

- То есть нет разговора про основное?

- Нет, просто эти люди сидят за вас с нами. Понимаете, да? И об этом просто нельзя забывать, это должно быть ежедневно. У меня 28-го в Москве будет благотворительный концерт в пользу политических заключенных. И я, один из трех выступающих, свою часть посвящу Украине и ее политзаключенным.