Хіти тижня. Росія повинна набратися мужності й сказати: Усе було, бл#дь, дарма! І Крим, і Донбас! - Олександр Невзоров (відео)

Чи має Україна право забороняти російським артистам в'їзд на свою територію, чи потрібен Росії Крим і Донбас, чи дійсно Олексій Навальний – проект ФСБ і ким насправді є Володимир Путін для сучасної Росії, розповів у авторській програмі Дмитра Гордона російський публіцист Олександр Невзоров. А також чому він став атеїстом і з ким підтримує стосунки в Кремлі. Видання "ГОРДОН" ексклюзивно публікує текстову версію інтерв'ю, передають Патріоти України.

– Александр Глебович, добрый вечер!

– Мое глубочайшее почтение. Слава Украине!

– Героям слава! Помню, как был у вас в Питере, и студия, и ее обстановка были черными-черными, а сейчас – светлые-светлые. Что случилось?

– Ничего, просто нужно было сделать какую-то передачку, и нас попросили немножко освежить интерьер. А поскольку в этот раз была только белая краска, все, соответственно, в белое и перекрасили.

– Знаете, я очень рад, что разговариваю с вами сейчас. У меня очень много друзей в России. Это, поверьте, не последние люди, лидеры мнений: прекрасные писатели, журналисты, художники, спортсмены, артисты. И процентов девяносто из них дружно сошли с ума из-за украинского вопроса. Вы удивительным образом сохранили трезвость взгляда и ясность мысли. Почему так случилось и с вами, и с ними?

– Потому что я, в отличие от них, вероятно, понимаю, что такое причинно-следственные связи. Более того, я не певец и не художник, а следовательно – у меня довольно жесткое, очень прагматичное мышление, и все происходящее я, наверное, вижу в абсолютно реалистических тонах, в противоположность тем, кто то увлекается, то развлекается. Вообще, мнению артистов не надо придавать особого значения. Украина сейчас, конечно, имеет абсолютное право на все свои выходки в отношении певцов и певуний, которых она то впускает, то не впускает. Просто потому, что они не понимают, до какой степени сегодня тема Крыма, России, Донбасса кровоточива и болезненна для Украины. Они это воспринимают точно так же, как и все остальное: как некую игру, которую, наигравшись, можно бросить и забыть.

– У вас до сих пор нет телевизора?

– Нет, у меня нет телевизора.

– Может, вы еще и поэтому так понимаете все процессы? Телевизор же навязывает свою точку зрения…

– Нет, его ведь не приносят автоматчики, не устанавливают и не включают. Каждый выбирает для себя сам. Более того, мне сегодня пришлось иметь дело еще с одним украинским каналом, и там чудесный, замечательный молодой человек показывал удивленных крымчан, которые не понимали, почему, оказавшись под властью России, они столкнулись с чудовищным количеством бытовых и социальных проблем. Для меня эти люди непостижимы. Ведь даже отправляясь в туристическое путешествие, человек изучает страну, в которую едет, ее обычаи, нравы и особенности…

– …умный человек...

– …а если он собирается менять гражданство и каким-то образом интегрироваться в страну, он тем более обязан это сделать. Причем не на основании рекламных буклетов, коими является официальная пресса, а того же интернета, который предоставляет более-менее объективную картину. А теперь они удивляются?! Они что, не знали, что Россия – страна гнилых, раздолбанных дорог, чудовищных очередей в поликлиниках, грязи, скотства и кошмаров?! Что есть два сравнительно цивилизованных места – Москва и Петербург, а все, что находится за пределами этих городов, утопает в огромных, ужасающих проблемах. Они удивляются, что у них идиот-руководитель в Крыму. Ну извините, мы не можем найти более-менее вменяемых управленцев вообще ни в один регион! Три четверти губернаторов – тяжело больные кретины, у которых "Иван Грозный возил своего сына на лечение в Петербург" (губернатор Орловской области Вадим Потомский на одной из пресс-конференций заявил, что Иван Грозный (1547–1584) возил своего больного сына на лечение в Петербург, основанный в 1703 году. – Ред.), которые не сразу находят выход из комнаты, которые маловменяемы. Проблема кадров – первостепенная, потому что их нет! Почему крымчане думали, что им спустят некоего архангела или гения управленчества? Да нет таких в России! Туда назначили такого же романтического дурака, который будет совершать те же ошибки и доведет Крым до ручки, до того же состояния, в котором, например, находится, Вологодская область. А чем Крым лучше-то?! Его жители ошибаются. Они стремились в такую Россию.

– Я знаю, что по опросу сайта sobaka.ru вы признаны лидером мнений в Санкт-Петербурге…

– Да...

– …интересно… То есть не все в России сошли с ума?

– Да. Судя, по крайней мере, по результатам этого голосования…

– …обнадеживающе…

– Это очень странно и удивительно, при том, что все знают мою позицию по украинскому вопросу. Не то чтобы она непримиримая, но она была разумная с самого начала. Хотя, поверьте, я не украинофил. Я вообще чужд всяких пристрастий в отношении любого государства и народа. Но здесь я просто понимаю трагизм игры, которую затеяла Россия.

– Скажите, какую основную ошибку совершила Россия по отношению к Украине, на ваш взгляд?

– Абсолютно никакой! Просто под словом "Россия" вы обязаны понимать то историко-политическое образование, которое в принципе свою жизнь видит в захвате, агрессии, насаждении себя, в грубых попытках устранения любого инакомыслия. И это традиционно для России уже на протяжении нескольких веков. Она никогда другой и не была. И оттого, что несколько безумных интеллигентов нарисовали вам Россию как некую квинтэссенцию возвышенных мыслей и представлений, она такой не станет. Даже если вспомнить некое "освобождение" Европы советскими войсками в 45-м году. Давайте вдумаемся, что это было на самом деле. Освободить – это значит дать свободу. А советские войска освобождали государства и страны, чтобы опутать их своей колючей проволокой, насадить собственные марионеточные правительства, изолировать, преследовать за инакомыслие и купать эти страны в крови, если они смели возмущаться. Мы помним и венгерские, и польские, и чешские, и все остальные события. Какая это, к чертовой матери, свобода?! То есть Россия не совершает ошибки как таковой, она всего-навсего соответствует своему сложившемуся историческому образу, который не будет другим, не обольщайтесь. Только очень ослабевшая Россия может прикинуться добренькой, несчастной и благодушной в отношении соседей.

– Что делать сегодня с Крымом и Донбассом и Украине, и России? Понятно, что Украина хочет получить их назад. России трудно удерживать эти регионы, они как чемодан без ручки: и нести тяжело, и бросить жалко. Что будет дальше с этими территориями, на ваш взгляд?

– Я не цыганка и не могу предсказывать, но, полагаю, если Украине еще будут нужны эти земли, скорее всего, она их получит обратно. Просто потому, что у России нет ни кадровых, ни финансовых возможностей бесконечно все это тянуть. Мы видим на примере Донбасса, что замышлялось это как некая красивая, романтическая история распространения "русского мира", но все опять-таки уперлось в отсутствие исполнителей. И вместо неких московских рыцарей в сияющих латах туда пришли просто урки разной степени романтичности, которые оказались обычными уголовниками, не способными ни на что, кроме как удерживать ситуацию террором, набивать подвалы трупами и пытаемыми. Это не может продолжаться долго, конфликт на Донбассе завершится естественным образом. То есть, я подозреваю, что все эти захарченки и плотницкие рано или поздно потребуют либо у украинского, либо у российского правительства миллион долларов, ящик водки, блондинку в чулках и вертолет. И на этом все закончится, как всегда и происходит у террористов.

– Потому что homo – достаточно порочный тип по своей природе. Его разум устроен таким образом, что, увы, когда возникает необходимость выбора между добром и злом, правдой и ложью, как правило, он выбирает ложь и зло. Это наша с вами общечеловеческая черта. Не забываем, что наш мозг формировался в темные эпохи палеолита, когда именно эти качества обеспечивали выживание. Поэтому человек вообще – довольно гадкое явление. Но почему так происходит, я тебе, Гордон, сказать не могу. Кроме того, мы не в состоянии сегрегировать безошибочно, какое количество людей пришло на эти похороны добровольно, сколько участвовало в них потому, что они вообще под гипнозом, а сколько из них – безумные, искренние фанатики? Но я подозреваю, что на самом деле ярых поклонников немного.

– Вы сказали, я цитирую: "Я на стороне Украины, но боюсь ее победы". Почему?

– Потому что вы очень азартны, друзья мои, и, одержав какие-то весомые победы, всерьез нарушив тот мерзкий, хрупкий, но все равно кровавый, грязный баланс, который есть сейчас на Донбассе – Минские соглашения (просто назовем эти договоренности тем, чем они являются на самом деле: мерзким, кровавым и грязным балансом…

– …сто процентов…

– …вот нарушив их, вы очень увлечетесь. Вы же меня поразили абсолютно! Когда эта история началась, я думал, что Украина не продержится и трех-четырех дней, потому что на вас была брошена практически вся тайная военная мощь России. Но вы выстояли и сумели зафиксироваться на тех рубежах, в пределах которых на тот момент было разумно закрепляться. Ведь я понимаю, что более глубокое вхождение в территорию Донбасса сделало бы для вас необходимым своего рода люстрацию, зачистку и чистку, – это было бы просто неизбежно. Но таким образом вы потеряли бы очень много сторонников, потому что понятно, в какие цвета были бы окрашены ваши действия и российской, и мировой прессой. И здесь, скажем так, Украина бы больше потеряла. Поэтому хорошо, что вы не двинулись дальше, и у вас пока нет возможности расставить точки в этом вопросе.

– Чего дальше ждать Украине от России? Каких действий?

– Тех же самых, что вы уже получали. До тех пор, пока Россия будет существовать в контексте реализации своей исторической роли, пока будет играть в имперство, империю, царя и православие, она другой стать не сможет. Просто-напросто нужно открыть те книги, которые рассказывают о России XVIII – XX веков, и той, которая была замаскирована под словами "Советский Союз", и мы увидим ту же самую напирающую имперщину и начнем понимать, что это и есть форма существования. Глупо предъявлять претензии к определенного рода организмам, что они именно такие, какие есть. Глупо пытаться читать морали акуле за то, что она, впившись и прокрутившись вокруг своей оси, вырывает кусок мяса из жертвы. Это нормальная тактика очень многих акул. И поэтому глупо предъявлять претензии к России за то, что она существует в своем собственном историческом контексте.

– Что вы думаете о Наде Савченко?

– Я боюсь об этом думать. Я столько усилий и страсти вложил в ее освобождение, она мне так нравилась! Я действительно восхищался ее великолепием, стойкостью, мужеством. Но, как выясняется, сильный человек в тюрьме – это, как ни странно, человек в очень хорошей, удачной и удобной среде, где можно продемонстрировать свои лучшие качества. А вот испытание волей, политикой, возможностями, мне кажется, она сейчас не выдерживает.

– Я считаю, что второй Майдан ознаменовал окончательный разрыв, прощание Украины с советской властью. Сейчас у нас полным ходом идет декоммунизация. Вы наверняка знаете: меняют названия улиц, площадей, сносят памятники тиранам большевизма. Процесс, на мой взгляд, очень хороший, интересный и поучительный для всех постсоветских стран. Что вы думаете о декоммунизации?

– Я думаю, что вы делаете на своей земле то, что хотите, ребята. Почему вы у меня спрашиваете? В конце концов, я вам этого ни разрешить, ни запретить не могу. Меня судьба всех этих идолов, монументов любого типа абсолютно не волнует и не беспокоит. Я, как вы знаете, не болею коммунистической, равно как и любой другой идеей. Я совершенно стерилен от политических пристрастий, любых вообще.

– Но вы хотели бы, чтобы в Питере снесли, например, этот жуткий (но красивый, кстати) памятник Ленину? Чтобы убрали имена Ленина, Свердлова, Дзержинского и прочих из названий улиц и площадей? Или вам все равно?

– Во-первых, мне действительно все равно. Во-вторых, убирая из названий улиц и площадей имена одних палачей, их, как показывает опыт, тут же заменяют другими, не менее отвратительными. Изверги из того, царского лагеря, были не меньшими мучителями, идиотами и солдафонами, чем те, которые украшают площади сейчас. И замена одних негодяев другими не может меня ни вдохновить, ни порадовать. Потому что, знаете, в русских народовольцах – Иване Каляеве, Петре Лаврове, Вере Засулич – есть определенное обаяние, это те люди, которые выходили сражаться...

– …романтики...

– …нет, дело даже не в этом, все террористы – романтики. Потому что романтизм и религиозность – это основа терроризма, два главных к нему побуждения. Но они все-таки пытались ту Россию сдвинуть в сторону развития, свободы, науки, Европы. Им так мечталось, по крайней мере. Другое дело, что в результате их мечты тоже приобрели страшное воплощение. Но они хотели освободить ее от вечного имперского маразма, когда Россия приносит в жертву некой идее, которую сама не может сформулировать, поколение за поколением. Как выясняется, понятие "русского мира" заключается в том, что все на свете поликлиники должны быть с гнилыми полами, в которые нога проваливается по колено, и дорогами, чтобы по ним нельзя было ехать. Никаких других осязаемых проявлений русской идеи нет.

– Вы сказали, что русская идея всегда ведет к одному – необходимости намотать чужие кишки на гусеницы танков. Потрясающая формулировка…

– Правильно. Но для того, чтобы сделать абсолютно гнилой пол в поликлиниках, куда смогут приходить посетители, нужно сперва территорию, где будут находиться медучреждения, разутюжить танками. Ведь русскую идею надо каким-то образом продвинуть. Почему-то так просто все эти глупые бельгийцы, англичане, украинцы, поляки не хотят гнилых полов...

– …да, странно...

– …разбитых дорог, хреновой социалки, тотального ворья. Этих всех "потрясающих", "прекрасных", "светлых" сторон русской идеи они не хотят оценить. Они не желают быть интегрированы в такой стиль жизни.

– Четыре созыва вы провели в Государственной думе России. Сегодня это другая Госдума?

– Конечно. Потому что я пришел еще в первую, совершенно вольную Государственную думу, где действительно можно было менять очень многое, быть дерзким, наглым, в которой было возможным в любую минуту занять трибуну и получить круг единомышленников, людей вольномыслящих (в контексте того времени, конечно). Не забывайте, когда я пришел в Госдуму, Россией управляли так называемые демократы, которые в общем были такой же совершенной сволочью, как и теперешняя власть. Ведь демократы сегодня так несчастны только потому, что у них отняли право закрывать издания, телевизионные станции, у них забрали возможность кого-то репрессировать, публично шельмовать и ненавидеть. Сейчас этим занимаются черносотенцы, те самые, которых демократы гнобили в 90-е. Вероятно, колесо фортуны повернулось вспять. Друг мой, я надеюсь, при нас с вами оно провернется еще несколько раз. Но, Гордон, не обольщайтесь, суть от этого абсолютно не поменяется!

– Оно все равно повернется не в ту сторону. С кем-то в Кремле вы сегодня поддерживаете отношения?

– Вот так я тебе сейчас прямо взял и рассказал! Конечно, да, потому что невозможно жить в медийном поле, не поддерживая отношений в Кремле.

– Конечно, потому что, живя в России, совершенно невозможно сохранить иллюзии о том, что выборы – это нечто разумное и конструктивное. Ведь, смотри, если соберется 50 тысяч алкоголиков и дураков и они что-то решат, ты будешь вправе посмеяться над их решением, да? А тут гораздо большему количеству человек, которые и с собственной-то жизнью разобраться не способны, предлагают решить судьбу страны, да?..

– …да, абсолютно…

– Среди них есть масса чудесных людей, но они очень внушаемы. В определенных ситуациях они добры, милы и обаятельны, но они не могут оценить силу и важность проблемы, не в состоянии решать столь глобальные вещи. В каких-нибудь франциях, где корона президента является бутафорской, картонной, покрашенной бронзянкой, где президент не имеет права вообще ни на что, у него нет возможности даже личное обогащение осуществить так, как ему хочется. Он не может писать на колесо самолета…

– …жаль…

– …да, он не может бросить против парламента танки. Он ничего не может! Зачем, собственно говоря, этот бедный Макрон махал носом на протяжении трех месяцев и так кипятился?! Чтобы получить этот пшик под названием "президентская власть во Франции"? Там все это разграничено. А в России, в результате бесконечных манипуляций с доверчивыми, но преимущественно феноменально невежественными людьми, политический результат получается, как правило, страшным.

– Вы хорошо знаете историю. Скажите, осень 2017 года у вас никаких ассоциаций не вызывает?

– Нет. Вы понимаете, друг мой, Россия давно нуждается в революции. И это единственное, что ей по-настоящему необходимо, ведь там ее никогда не было. То, что происходило в 1917 году и на протяжении всей российской истории с бесконечными Разиными и Пугачевыми, – все это не было революциями. Это была замена одних мерзавцев другими. При этом коренной принцип взаимоотношений власти и народа никогда не менялся. Он всегда оставался точно таким же, просто царей сменяли секретари ЦК, а позже – президенты. Неограниченная возможность распоряжаться жизнями и судьбами миллионов, по своему усмотрению увечить, изолировать, награждать, обогащать или разорять – этот принцип никуда не делся. Но, к сожалению, в мире уже так не живут. Это нежизнеспособная конструкция, которая будет отвергнута всем остальным человечеством.

– Когда в Москве недалеко от Красной площади, считайте, на глазах у всего мира убили Бориса Немцова, многие в Украине, в том числе и я, восприняли это как утрату родного человека. Вам жаль Немцова?

– Неа...

– …я замер…

– Нет, не жаль.

– Почему?

– В отличие от вас, глубоких романтиков, я вообще не жалостливый. Ты можешь себе представить меня, роняющего над кем-нибудь или над чем-нибудь слезу, кроме как над серией "Пиратов Карибского моря"?

– Нет…

– Да, это трудно. Немцов был очень милым, симпатичным человеком, у нас были прекрасные отношения. Но он в свое время продемонстрировал, скажем так, те же патологические черты, которые проявляет любой, добравшийся до власти в России. Зря вы думаете, что он был таким уж близким и большим другом Украины.

– Что вы думаете о Навальном?

– Он мне, безусловно, симпатичен, но в его споре с Алишером Усмановым я занял сторону последнего. Потому что, пойми, Гордон, со мной сложно, я считаю жуликами всех!..

– …я тоже. Абсолютно!

– Есть успешные жулики, есть те, которые им завидуют, и те, что только мечтают стать успешными жуликами и лишь начинают свое восхождение. Потому что поступки, которые не объясняются нормальным рацио, обычной корыстью, – они, скорее всего, патологические, и в их основе лежит тот или иной фанатизм. А всегда приятнее иметь дело с вором, чем с фанатиком. К тому же я могу тебе сказать, он не прошел мой тест на "Крым наш / Крым не наш"…

– …конечно…

– …а для меня – это примета наличия или отсутствия элементарных представлений о добре и зле, которые должны быть у так называемого политика, то есть у человека, который берется решать судьбы миллионов людей, а особенно – в России.

– Навальный – проект ФСБ, как вы думаете?

– Слушай, ну я же не видел никаких документов. К тому же ты слишком умен, чтобы задавать такие вопросы. Очень многие люди и организации были в свое время проектами ФСБ, потом они рвали эти поводки и уходили в свободное плавание...

– …их можно порвать?

– Можно, почему нет? Бросались на своих же бывших хозяев. Потом снова к ним возвращались. Поэтому предельно глупо говорить о том, кто в России агент ФСБ, а кто – нет. Это никак не компрометирует человека. Порой ФСБ используется для того, чтобы организовать себе прочную стартовую площадку, а потом, взлетев…

– …рвать поводки...

– …сделать на прощание какой-нибудь неприличный жест ручкой.

– Ну, если он гений, то только циркового искусства. Ему все-таки нужно рано или поздно обзавестись большим накладным красным носом и клетчатой кепкой. У него есть, конечно, определенное количество поклонников, но они сродни тем, что раньше в римских цирках наблюдали драки и убийства страусов, например. Была там парочка императоров, которые очень любили на арене расстреливать из луков этих птиц. То есть пристрастие к Жириновскому – в высшей степени патологично. Но в России есть любители жесткой клоунады и предельной риторики. Но понимаешь, Гордон, никогда нельзя ничего говорить с уверенностью, потому что те люди, которые сегодня клянутся в приверженности к Жириновскому, могут оказаться вполне нормальными и через полгода полюбят кого-нибудь диаметрально противоположного. Они это очень хорошо умеют.

– Вы считаете, что Россия была разгромлена Чечней. А что вы думаете о Рамзане Кадырове?

– О! Рамзан Кадыров – на неком перепутье. Я боюсь, что он выберет неверный путь. У него есть шанс либо остаться таким вот феодальным, примитивным царьком, и тогда его царствованию положит конец или в нужное время и в нужном месте оказавшийся заряд тротила, или большой кавказский кинжал. Просто потому, что замкнутый в своем пространстве восточный деспот, как правило, традиционно таким образом и заканчивает. Либо Рамзан Кадыров попробует интегрироваться в этот мир, в какие-то интеллектуальные возможности и поймет, что для Чечни как для государства эта кавказская феодальная тупиковость – смертельна, как для любого другого государственного организма сегодня. Шанс, что он это поймет, ничтожный. Но, как сказал Хокинг: "Даже самая малая вероятность – это еще не ноль".

– Я вам задам сейчас очень страшный вопрос: что вы думаете о Владимире Путине?

– Я думаю, глупо предполагать, что Владимир Путин – это некое отдельное от Российской Федерации явление. Он та вишенка на торте, которая и должна быть на той России, которой она сегодня хочет быть. У страны как раз тот период, когда все страсти устремлены только в собственную силу, непререкаемость, в имитацию военной мощи и влияния. Путин, конечно, на этой свадьбе – идеальный тамада. И она, поймите, все равно бы продолжалась, даже если бы тамада застыдился, вышел и застрелился. Он ведь ничего, собственно, и не придумал, да?..

– …конечно…

– …он всего-навсего четко идет той тропой, которая была для него проложена исторической, дремучей Россией, к идеалу которой сегодняшняя Россия и стремится. Вот и все. Путин – просто последователь.

– "Вишенка на торте" – идеальное определение, браво! Ваш дедушка был генералом КГБ. Вас вербовали когда-нибудь в эту организацию?

– А зачем меня вербовать, когда мой дедушка, как вы совершенно справедливо заметили, был там генералом?! Как раз это и обеспечивало мне и помощь, и дружбу. Все помнили с такого вот возраста (показывает рукой небольшое расстояние от пола) маленького Сашу Невзорова, который вырос в этих коридорах. Кому бы, интересно, пришло в голову меня вербовать? Зачем, главное?

– Вы не боитесь, живя в России, так резко порой о ней высказываться? Говорить вещи против государства?

– Поймите, по счастью, до сих пор в этом государстве все деньги, которые отпускаются на создание единой, стройной идеологии, разворовываются по пути к тем самым идеологам, которые должны эту систему создавать. И некоего Syllabus errorum (то есть "Cписка заблуждений"), который предписывал бы россиянам, как именно надо думать, в общем не существует. К тому же не забывайте, что я профессионал и довольно ловко умею проходить между струями дождя, как говорится в японской пословице. И прекрасно знаю, где есть грани избыточного соприкосновения с законом. Пойми, я боец. И моя задача – поражать идеологические цели. А не то, чтобы подставлять свой лоб, пусть это делают…

– …дураки...

– …новобранцы и глупцы. Как у всякого профессионала-наемника, моя задача не только поразить и сжечь идеологические танки противника, но еще и уцелеть в этом бою.

– На вас когда-нибудь покушались?

– Ну было всякое, но мне это уже настолько не интересно обсуждать…

– Что вы сегодня думаете, не смотря телевизор, о пропагандистском, одурманивающем мозги доверчивых россиян российском государственном федеральном телевидении?

– Я на это всегда говорю, что порнографический журнал способен вызвать эрекцию, но не может вырастить пенис. И если эта пропаганда работает, то она очень адресно и точно действует на те качества людей, которые в них действительно есть. Мне вообще страшно интересен вопрос: почему Россия каждый раз возвращается на круги своя? Что в ней сидит за нагноитель, жуткий шип, который разворачивает ее к исходному состоянию? Это большая загадка, кстати говоря, и прямого ответа нет. При том, что всякие там разговоры про русскую культуру и про ее необычайную благотворность – это такой же блеф. Потому что, ты знаешь, например, когда в России больше всего говорили о Пушкине?

– Наверное, в его юбилей, в 200-летие…

– Совершенно верно. А еще в 1937 году (100-летие со дня гибели поэта. – Ред.). Все было затоплено Пушкиным. Я уже не говорю про бесконечные мероприятия и бесчисленные академические издания, но все это было. И мы видим, до какой степени этот культурный фактор был беспомощен...

– …перед массовым террором...

– …перед реальностью, на которую он никак не смог воздействовать, а если и повлиял, то, может быть, только в обратную сторону.

– Нет, разумеется. Во-первых, потому что я в принципе ни в каких акциях не участвую, а во-вторых, потому что она мне не нравится, в частности, той бездумностью, с которой люди на нее выходили. Ведь среди тех погибших, портреты которых они несли, – множество убитых, замученных, запытанных по вине бесконечной тупости советского командования. Это люди, которые оказались и полегли в котлах, потому что генералы были преимущественно идиотами. Это люди, которые умерли на фронте от голода или от отсутствия медицинской помощи. Кто является реальным виновником? Что, немцы?! Чума, пожар или какое-то другое бедствие – вот так их можно обозначить. Но задача правительства, государства и армии – обеспечить грамотную оборону с минимальными потерями людей, техники и городов. И каждый раз мы упираемся в то, что у нас никто не может назвать точную цифру погибших во Второй мировой войне со стороны России. Начинали с 12 миллионов, сейчас уже насчитали 41. Гордон, у меня более жуткие представления об этом, боюсь, что русские просто не знают, сколько их было убито. Более того, я опасаюсь, что это их не очень интересует. Как гвозди, которые считают себя материалом для госстроительства, расходным в принципе, когда каждый из них готов предоставить конечности, жизни, свободу, судьбу в распоряжение этому государству. А с учетом того, что управляют страной, как правило, идиоты, то и распоряжение их – абсолютно идиотское.

– Вы учились в Московской духовной семинарии, но в результате стали атеистом. И вы говорили, мне в частности, когда мы ранее общались, что не сделали духовную карьеру по причине вашей нормальной сексуальной ориентации. А что, так все плохо в церкви?

– Нет, в каком смысле плохо? Для человека с другой сексуальной ориентацией, которую я не считаю ненормальной (она просто иная), там действительно все в порядке. Это люди, которые, с моей точки зрения, достойны глубочайшего сожаления, потому что они не ведают многих радостей, которые знаем мы. Я бы им, конечно, все равно советовал хотя бы разочек попробовать. Но надо понимать, что они в большинстве своем обречены на какую-то, скажем так, иную ориентацию даже не по своей воле. Потому что, если ты архиерей и вдруг появился где-то с двумя в меру падшими барышнями либо поехал с ними куда-нибудь, либо странствуешь вместе с ними в поезде, тебе рано или поздно запретят служение. А если ты то же самое делаешь с двумя розовыми и гибкими иподиаконами, которые к тому же регулярно куда-то ходят эпилироваться по требованию владыки (о чем они сами честно пишут в своих заметках и выкладывают в социальных сетях), то ты абсолютно ненаказуем, потому что иподиаконы, извините, полагаются. А ведь что такое духовенство – это здоровенные, ражие мужики, которые безостановочно жрут, нифига не делают, но которым все равно надо. Физиология – это не церковная старушка, она проповеди-то не слушает. Но есть опасный вариант – девки. Они рожают, приходят с мамами, начинают рыдать под стенами собора…

– …от девок – все проблемы…

– …да, они хотят замуж. А тут иподиакон – розовый и гибкий, и он знает, что если он откажется, то пойдет обратно лОжить асфальт, для чего, собственно говоря, и предназначен. Поэтому там, конечно, такой мощный "голубой" вал.

– Олег Калугин – генерал КГБ в отставке, уехавший в США, рассказывал мне в Нью-Йорке, что и Алексий, и Кирилл – это его клиенты. Да и наш патриарх Филарет говорил мне, что ни одно сколько-нибудь серьезное церковное назначение без КГБ не проходило в принципе. Это так?

– Конечно! А что тут за открытие Америки? Это, по-моему, так же очевидно, как смена времен года или движение Земли. Все это абсолютно понятные вещи. А как бы ты предлагал идеологическому, тоталитарному, страстному в своей пропаганде государству, относиться к каким-то другим воззрениям? Конечно, церковь была насквозь, полностью пронизана ЧК. И я просто помню, как мы ржали над отцом библиотекарем, который, подходя к иконе, не крестился, а привычно вскидывал руку (приставляет ладонь к виску). И у него на камилавке я долго пытался, но, по-моему, все же рассмотрел след от кокарды. Потому что он, будучи старым опытным чекистом, пробовал все-таки ее туда привинтить. Потом, ну ты помнишь, были всякие архиереи смешные в истории советской сталинской церкви, когда одному из них удалось загасить (кстати, на юге России) маленький национальный конфликт. И потом едва уговорили Брежнева, который узнал об этом случае, не давать тому архиерею народного артиста. А Леонид Ильич всерьез собирался! Потому что знал, что этот дядька только 15 лет назад отпустил бороду, курит тайком в сортире, был вынужден выучить всю эту церковную хрень и на самом деле никакого отношения ни к какой церкви не имеет.

– У нас осталось пару минут – буквально пять вопросов в таком жестком режиме. Вы сказали, что вся история христианства – это история прогрессирующей антисанитарии. Почему?

– Ну как почему? Потому что на протяжении многих веков, мы это видим из житий святых, нормой, абсолютным благом для христианина было пренебрежение собственной плотью. И те, кто сегодня пытаются этому возражать, говорят, что эти святые были неправы. Потому что мы на каждом шагу видим грязь, гной, кал, слизывание рвоты и вшей. Франциск Ассизский вообще вытаскивал из шевелюры вошь, целовал ее и запускал обратно!..

– …молодец...

– Это было хорошим тоном.

– В чем для вас заключается национальная идея России?

– В том, чтобы обогнать Америку по числу нобелевских лауреатов…

– …класс!..

– …это единственная достойная национальная идея, но она очень сложная. Я подозреваю, что Украина, конечно, никогда не простит Россию. По крайней мере, в течение нашей с тобой жизни, все то мерзкое, что она натворила в вашей стране, не забудется, и это будет правильно. Но когда все это пройдет, когда у нас сгинет марево (а оно сгинет и разрушится) и прекратится маразм, вот тогда Россия снова сможет мобилизовать те потенциалы, которые когда-то дали Вернадского, Ивана Петровича Павлова. Вот та, настоящая Россия, которая тоже есть.

– Я не отслеживаю, честно говоря, статистику, но я понимаю, что для очень многих людей – это абсолютно невозможно по причине слишком закабаленного сознания, незнания языков и отсутствия надежд на то, что удастся обустроиться в другой стране. Смотри, у вас случился Майдан, а у нас – нет. У вас произошла Революция достоинства, а у нас она, в силу множества причин, пока невозможна. Действительно, мы абсолютно разные народы. У нас совершенно различные представления о добре и зле, разные степени доблести и понимания того, что такое достоинство. Украинцы едут для того, чтобы приобрести некую лучшую долю, и их нельзя за это осуждать, это тоже замечательно. А вот русским, к сожалению, преодолевать эту гравитацию России – культурную, государственную, пропагандистскую – гораздо тяжелее.

– Александр Глебович, я от всей души хочу поблагодарить вас за прекрасную беседу. Я как чистой родниковой воды напился, спасибо! Задам последний вопрос…

– …да, дорогой...

– …я в Украине, вы в России, мы увидим нормальную жизнь на нашем веку? Когда мы скажем себе: "Да, все было не зря". Когда мы сможем спокойно ездить из Украины в Россию и наоборот и дружить, как прежде?

– Нет. Мы как раз можем единственное, и это будет приметой нашей нормальности (я говорю со стороны России), если мы наберемся мужества и скажем: "Все было, бл…дь, зря! И Крым, и Донбасс!".

– Спасибо большое. Удачи!