"Надежды на мост не оправдались, в Крыму недовольны действиями России", - московський адвокат

Про те, як зараз живе анексований півострів розповів російський адвокат Микола Полозов, який займається захистом кримських татар. Патріоти України пропонують вам прочитати частину запису його інтерв'ю. Далі - мовою оригіналу.

— Как на полуострове обстоят дела со снабжением? Какие цены в магазинах и на рынках?

— Чтобы вы понимали, в Крыму средние московские цены. То есть они выше, чем в остальной России, и на треть выше, чем в Киеве. Даже в Краснодарском крае все дешевле. Когда открыли Крымский мост, крымчане изрядно удивились и хлынули туда за покупками.

Естественно, эта ситуация обусловлена перекрытием поставок из Украины. К слову, до блокады украинские товары в Крыму тоже не задерживались. Фуры отправляли в Россию, где все продавали с большим наваром.

Сейчас товары в Крым попадают преимущественно морским путем, что, естественно, сказывается на их стоимости и качестве.

В России же после введения международных санкций и так называемых антисанкций качество продовольствия резко упало. Купить натуральные молочные продукты могут позволить себе достаточно богатые люди. И то такую продукцию не везде можно найти. Для остальных — заменители с пальмовым маслом.

— В «ДНР» и «ЛНР» давно прозрели — ведь все украинское вкуснее.

— Это объективно. В Крыму точно так же. Молочная и мясная продукция низкого качества и дорогая. И никакой альтернативы нет.

— Следующая тема — СМИ. Вы читали местные издания?

— Рецепт российской пропаганды прост. Берете технологии Геббельса, добавляете деньги Рокфеллера (Ротенберга), и у вас получается продукт Путина. Это поставлено на поток и является частью имперской индустрии. Для Путина массмедиа не менее важны, чем флот или армия.

Независимых СМИ в Крыму не существует вообще. Они уничтожены. А пропагандистские листовки, которые поддерживают местные органы власти, дают информацию, одобренную федеральным центром: все замечательно; жить стало лучше; великий Путин; никаких крымских татар никто не обижает; это все вранье, пропаганда и ложь. Аксенов («глава» оккупированной республики Крым с марта 2014 года. — Авт.) там выступает в качестве мини-Путина, который только рапортует об успехах.

А успехов-то нет. Надежды, которые возлагали на Крымский мост, не оправдались. Людям до этого говорили: «Потерпите, когда откроется мост, поедет турист». А турист не едет.

— Почему?

— В России после захвата Крыма и санкций случилось резкое обрушение экономики и окончательное размывание среднего класса. Большая его часть опустилась в разряд бедных. Богатые едут отдыхать за границу, бедные не едут никуда.

Средний уровень зарплат в Москве — 40—50 тысяч рублей (порядка 600—800 долларов). И это самый богатый регион России. В глубинке люди выживают на 15—20 тысяч (200—300 долларов). При этом из них продолжают выжимать соки, повышая налоги. Средняя пенсия в России около 12 тысяч рублей (200 долларов). Большая часть уходит на коммуналку и еду. Многие не могут себе позволить купить одежду.

— Что в Крыму говорят о грядущем повышении пенсионного возраста?

— Предпочитают пока молчать. Понятно, что люди шокированы и недовольны. Но публично не высказываются. Важно понимать специфику региона. Там много военных и силовиков, которых этот закон не касается. Они выходят на пенсию, как и раньше, получают повышенную пенсию, потому эта тема для Крыма не так чувствительна, как для других регионов.

К тому же за четыре года оккупации российские власти предприняли значительные усилия по изменению демографического баланса в Крыму. Привозят десятки, если не сотни тысяч людей, в том числе большое количество силовиков. Масштабные стройки (трасса «Таврида», это дорога Керчь — Симферополь — Севастополь, Крымский мост) там ведут силами приезжих. Местных жителей на эти работы принципиально не берут.

— Еще из Крыма выдавливают крымских татар…

— Объективно сложилось так, что крымские татары оказались наиболее нелояльными к нынешней власти. Они вызывают у Кремля серьезную головную боль.

Если говорить об остальном населении, то из нескольких сотен тысяч этнических украинцев, проживавших там до оккупации, кроме Сенцова (украинский режиссер и сценарист, которого по сфабрикованному ФСБ делу в августе 2015 года приговорили к 20 годам лишения свободы; срок отбывает в колонии строгого режима в Ямало-Ненецком округе; 14 мая объявил бессрочную голодовку с требованием освободить из российских тюрем всех украинских политзаключенных. — Авт.) и Балуха (фермер из Раздольненского района задержан ФСБ в декабре 2016 года; по надуманному обвинению «суд» приговорил патриота к трем годам и пяти месяцам лишения свободы в колонии-поселении; протестуя против приговора, 19 марта объявил голодовку. — Авт.), публично никто не заявил ни о своей этнической принадлежности, ни о патриотической позиции. То есть в условиях этой оккупации крымские татары оказались наибольшими патриотами Украины. Соответственно, они подвергаются самому большому давлению.

— Кто вершит «правосудие» в Крыму?

— Судьи не стали исключением и перешли на сторону оккупантов, как и 80—95 процентов государственных служащих, военных, прокуроров, милиционеров, сотрудников СБУ.

Мало кто из судей и прокуроров поначалу ориентировался в российских законах. Яркий пример — никакущий юрист Поклонская, ставшая символом, воспеваемым российской пропагандой. Поэтому на первое время в Крым по всем линиям — суды, прокуратура, полиция — прислали кураторов, которые проводили мастер-классы.

Часть местных сотрудников осталась на месте и продолжает работать, часть была подвержена ротации — кого-то увезли на материк, кого-то привезли оттуда. Но получается парадоксальная ситуация. По законам Российской Федерации иностранец не может быть судьей. Но некоторые украинские судьи были переназначены и стали российскими. Однако никто из них процедуру отказа от гражданства Украины не проходил в официальном порядке.

Автоматически, как все крымчане, они получили российские паспорта. Причем никто не спрашивал, согласны ли. Когда был переходный период, пункты, в которых можно было отказаться от украинского гражданства, по большей части не работали. Тому же Сенцову приписали российское гражданство, а сейчас мотивируют: «Мы его не можем Украине выдать, он российский гражданин».

Когда я защищал сына народного депутата Украины Мустафы Джемилева (в мае 2013 года Хайсер Джемилев во дворе собственного дома в Бахчисарае случайно застрелил друга семьи. — Авт.), он даже по российским законам не мог быть признан гражданином Российской Федерации. Мы доказывали это на протяжении двух с половиной лет.

— Это ведь настоящая драма…

— Его планировали вообще использовать в качестве заложника и лишить свободы пожизненно. Только благодаря качественной работе и суду присяжных удалось его в конце концов вывезти в Украину.

Я говорил в лицо этим судьям, ставшим российскими: «Вы ненастоящие».

— И как они реагировали на такую дерзость?

— Понимаете, у них изначально был некий пиетет перед москвичами. Поскольку я приехал из столицы, это преимущество всячески использовал в своих целях. Поэтому мог себе позволить больше, чем местные адвокаты. Плюс определенный политический и медийный бэкграунд мне позволяет делать чуть больше, чем человеку, которого не знает никто.

У меня к коллаборантам нет ничего кроме презрения. Я среди россиян в категории неправильных. Выпадаю из мейнстрима.

— Вам угрожает опасность?

— За два с половиной года моей деятельности в Крыму было две попытки возбуждения уголовных дел по четырем статьям. Первая — «за оскорбление представителя власти, неуважение к суду и воспрепятствование правосудию». Якобы я оскорбил прокурора, обвинявшего Ахтема Чийгоза. На самом деле я описывал ход процесса в Facebook, а обвинителю что-то не понравилось.

Второе было связано с делом Умерова. Я был похищен сотрудниками ФСБ в центре Симферополя. Но, по счастью, меня не увезли ни в горы, ни куда-то еще, просто пытались допросить как свидетеля.

— Как это случилось?

— Вышел из отеля. Подбежали неизвестные мужчины в гражданской одежде, с визгом остановился «бусик», меня в него затолкнули. Двери захлопнулись, и мы поехали. Все это заняло несколько секунд.

Ни удостоверений, ни формы… Не успел ничего сказать. А люди просто стояли и смотрели…

Это было сделано для того, чтобы вывести меня из дела Умерова, поскольку по российским законам адвокат не может участвовать в процессе, если он допрошен в качестве свидетеля. Я отказался давать показания следователю ФСБ. Однако он составил пустой протокол, на основании этого меня вывели из процесса.

Впоследствии была попытка завести дело по статье «отказ свидетеля от дачи показаний». Что характерно, сразу после освобождения Чийгоза эти два дела сразу «схлопнулись».

Доходило и до физического воздействия. Но, понимаете, это вопрос морального выбора. Или ты готов идти против бесчеловечной путинской системы и защищать права людей. Или где-то даешь слабину. Тогда просто не надо заниматься этим.

Гарантий безопасности никто не дает. В России убивают и адвокатов, и журналистов. Если надо, достанут и в Африке. Я с фатализмом отношусь к этому. Убьют — значит убьют. А что делать? По крайней мере, не будет стыдно за то, что сделал за свою жизнь.

Если сравнить Крым с регионами России, то по степени разгула и беспредела со стороны силовиков он где-то на уровне Кавказа. Аксенов хочет себя представлять этаким местечковым Кадыровым. По моему ощущению, силовикам в Крыму дан карт-бланш. Они представляют Крым как некую серую зону, где можно преступать закон и за это ничего не будет. Это обусловлено, видимо, целью колонизации Крыма и превращения его в российский субъект.

— Что говорят там о голодовке Балуха?

— Понимаете, крымчане по большей части (имею в виду не лояльных к Украине крымских татар, с которыми общаюсь, или тех малочисленных, которые поддерживают Владимира) стараются не воспринимать травмирующую их психику информацию. Мол, есть какие-то бузотеры. Их периодически ловят. Ловят — значит за дело.

А подробности (голодает Балух — не голодает, существует он — не существует) никого не интересуют. То же происходит и в российском обществе. В России никто не интересуется проблемами политзаключенных, проблемами Украины, Крыма, Донбасса.

— О войне на Донбассе тоже уже не дискутируют?

— Ничего не говорят. Хотя много людей приезжает из Донбасса, в том числе сепаратисты, которые лечатся и отдыхают в России.

В Крым приезжают и украинские граждане. Причем не через админграницу, а в объезд — через Россию. У кого-то там родственники, кто-то не до конца понимает ситуацию. Сотни тысяч людей отправляются и в Россию — работать, к родственникам. Периодически кого-то из них хватают.

Война на Донбассе в Крыму не обсуждается. Он где-то далеко, поэтому «слава Богу, у нас не Донбасс».

Их долго пугали: «Вы хотели, чтобы „поезд дружбы“ с бандеровцами приехал и вас всех вырезали?» Об этих «поездах дружбы» говорят с весны 2014 года все — от Аксенова до бабушек на рынке. Людей спрашивают с экрана: «Вы что, не помните, как в Корсунь-Шевченковском автобус сожгли и людей поубивали?» Аргумент, что не убили никого, не работает.

За полтора года на процессе по делу Чийгоза мы допросили более двухсот свидетелей. В том числе Аксенова, Константинова (коллаборант, бывший спикер Верховного Совета Крыма. — Авт.), Ковитиди (коллаборант, бывший депутат Верховного Совета Крыма. — Авт.), Цекова (российский сенатор от Крыма. — Авт.), сотрудников милиции. Я выложил в «Фейсбуке» более тысячи листов протоколов. И все эти люди рассказывали сказки: «Да, мы ждали «поезд дружбы». Они в этот миф, созданный для оправдания необходимости оккупации, верят.